Наверное, это плохо, и кто-то может меня осудить за то, что я отдалась мужику, совершенно не зная его. Но где-то в глубине души женщина во мне ликовала. Он хотел меня! Я видела, как он дико меня хотел. Андрей пожирал меня всю, словно умирал от голода. За семь лет брака Эдуард ни разу не делал со мной ничего подобного, его поцелуи никогда не заходили ниже живота. Он не удовлетворял меня своим языком и губами, можно сказать, что я была девственницей в таких ласках. Может поэтому мой оргазм был настолько острым и сокрушительным. Я была рада, что Андрей меня хотел. Слова Эдуарда о том, что я бревно в постели и меня никто не захочет, плотно засели в моей голове, заставляя чувствовать себя ещё никчемнее, чем есть на самом деле. Но Андрей же ведь желал меня? Я же видела это по его глазам. Меня может хотеть мужчина, я желанна. Пусть только ради примитивного секса без обязательств. Хотя, чему я радуюсь, я ведь ничего не сделала для этого, я просто забылась и плыла на волнах своего блаженства. И с Эдуардом было так же. Наверное, со временем, мужику это надоедает, что я ничего не могу дать взамен, только лишь принимая.
Боже, о чем я думаю, разве это важно? Важна только цель, ради которой я на это соглашаюсь. Он обещал научить меня не бояться противостоять Эдуарду. Он обещал мне растоптать его, уничтожить, попросив взамен секс. И несколько минут назад он доказал мне, что я ошибалась на счет того, что не смогу делать это без чувств. И это, наверное, хорошо. Почему нет? Почему я не могу просто наслаждаться происходящим.
* * *
Битый час брожу по чужой квартире, не зная, чем мне заняться. Я привыкла жить в определенном режиме: ранний подъем, сборы в детский сад, домашние дела и так далее по списку домохозяйки. И мне нравилась моя, как может показаться, скучная и размеренная жизнь. А сейчас я просто не нахожу себе места, чувствуя себя неуютно в чужой квартире наедине с собой.
Я приняла душ в полностью мужской ванной, заставленной лишь мужскими принадлежностями. Кажется, что в этой квартире никогда не жила женщина. Она создана для мужчины. И этот странный черно-белый стиль с яркими красными пятнами в виде стульев или кресла в его спальне, рисунок обнаженной женщины со спины над его кроватью. Да, я изучаю помещение, в котором мне предстоит прожить ближайшее время. Кажется, что я совершаю что-то запретное, находясь в комнате Андрея, но во мне просыпается дикое любопытство, хочется понять, чем живет этот мужчина.
Рассматриваю изображение девушки, испытывая непреодолимое желание дотронуться до этого рисунка. Забираюсь на кровать, дотрагиваюсь до стены с изображением, рассматриваю девушку поближе. Она кажется живой. Словно застыла в этой позе навечно. В серых тонах, похожих на простой грифельный карандаш, ощущается что-то мрачное и притягивающее одновременно. И я понимаю, как Андрею подходит этот рисунок. Он тоже пугающий и притягательный одновременно. Слезаю с кровати, оглядываюсь по сторонам. Идеальная чистота, можно сказать стерильная. Ни разбросанных тебе вещей или небрежно оставленных предметов на тумбах. А у Андрея хорошая домработница.
Посматриваю на часы, понимая, что скоро придет адвокат Андрея, а я до сих пор в халате после душа. Поспешно выхожу из комнаты Андрея, направляясь в комнату, отведенную мне. И здесь тоже царят черный, белый и красный цвета. Белые шторы, черная кровать, застеленная белым бельем, белый большой шкаф-купе, черный пол. Красным здесь было большое панно с изображением кровавой розы. Это точно фишка дизайнеров этой квартиры. Рисунки над кроватями и ярко-красные вкрапления.
Быстро переодеваюсь в удобные черные брюки, простую голубую блузку, немного подкрашиваю глаза, ресницы, собираю волосы наверх. Жду адвоката, который должен подойти с минуты на минуту. Почему-то ужасно нервничаю, перебирая документы, не знаю, что стоит рассказывать, а что нет. Андрей велел быть честной и ничего не утаивать. А получится ли у меня быть честной не только перед адвокатом, но и перед самой собой? Смогу ли я признать, что во всем, что случилось — моя вина? Последствие моей слепой любви. Любви, которая еще жива во мне. Она потеряла былую красоту и сейчас корчится в агонии. И я желаю проклятой смерти.
Адвокат Андрея появляется ровно в два, секунда в секунду, словно стоял возле двери и отсчитывал время. Довольно приятный немолодой мужчина с сединой на висках, которая придает ему шарма. По ходу беседы с адвокатом я расслабляюсь, словно знала Павла Евгеньевича всю свою жизнь, и не просто знала, а мы непринужденно, по — дружески общаемся. Этот человек настолько располагает к себе, что я сама не замечаю, как с легкостью отвечаю на все его вопросы без тени смущения. Больше его интересует именно тот день, когда я подписала документы на управление компанией и счетами. Он просит меня подробно вспомнить каждую деталь и настроения всех участников той аферы. Я рассказываю все, что могу вспомнить и честно признаюсь, что ничего не соображала в подписанных мною документах, на что получаю неодобрительный взгляд Павла Евгеньевича.
После часовой беседы адвокат покидает меня, шутя, что наше с ним свидание скоро состоится, подмигивает мне и как бы невзначай, закрывая за собой дверь, хвастается, что не проиграл еще ни одного дела. И мне хочется верить, воодушевившись его уверенностью и опытом. Даже не представляю реакцию Эдуарда, когда он узнает, что я ослушалась его и подала на развод. Надеюсь, я хоть немного разозлю его и приостановлю сливание моих счетов.
После ухода адвоката я зашла на кухню выпить чаю и вдруг поняла, насколько я голодна. Находясь в своей депрессии, я практически не ела, перекусывала на бегу только для того, чтобы не шатало от слабости и, конечно, еду мне заменял каждодневный алкоголь. А сейчас вдруг на меня накатывает дикий голод, впервые за все это время хочется съесть полноценный обед. Заглядываю в холодильник, изучая изобилие продуктов хранящихся в нем. Но не нахожу ничего готового. Решаю приготовить обед на двоих. Не то чтобы я хотела впечатлить Андрея своим кулинарным талантом, мне просто неудобно готовить только для себя, находясь в чужом доме.
Включаю телевизор, нахожу музыкальный канал, делаю звук погромче и начинаю готовить. Ставлю запекать мясо с грибами и сыром, делаю легкий овощной салат. Увлекаюсь музыкой и нарезкой овощей, пытаясь вообще ни о чем не думать, отстраниться от круговорота мыслей и сомнений в своей голове. Думаю о дочери, о том, что после обеда мне нужно ей позвонить. Прошло всего полдня как мы расстались, а я уже безумно скучаю. Неимоверно тяжело расставаться с собственным ребенком, не зная, когда мы вновь встретимся.
— И что у нас на обед? — позади меня раздается немного грубоватый голос Андрея. От неожиданности подпрыгиваю, роняя на пол нож. Я настолько увлеклась процессом готовки и своими мыслями, что не заметила, как пришел Богатырев. Глубоко вдыхаю, поднимаю нож с пола, направляясь к раковине.
— Извини, не хотел тебя напугать, — говорит он, садясь за стол, с интересом наблюдает за мной, словно никогда не видел готовящей женщины.
— Мясо с грибами и сыром, — отвечаю, закачивая нарезать салат, расставляю приборы на двоих.
— Прекрасно. Запах великолепный, — слегка усмехается, продолжая следить за каждым моим движением. — Ну и как тебе Павел Евгеньевич? Вы нашли общий язык?
