— Хорошо, — сквозь зубы шипит Эдуард. — Я подойду сам, — делает пару шагов в нашу сторону и Виктория отступает, вжимаясь в меня напряженной до предела спиной, — шакал все-таки встречается со мной взглядом и останавливается. Правильно, мудак, ты хорошо распознаешь посылы. Тебе не стоит к ней приближаться. Виктория глубоко вдыхает, словно не дышала все это время, оглядывается на меня, ищет защиты. Не бойся киска, тебе ничего не грозит.
— Оставь меня наедине с моей женой, — мужчина обращается ко мне, но глаза отводит. Совру, если скажу, что не знаю силу своего взгляда. Иногда мне это мешает, люди боятся смотреть мне в глаза, тем самым лишая меня возможности видеть их реакцию, читать все по глазам. Ухмыляюсь ему в ответ, и не думая сдвигаться с этого места.
— Мне кажется, ты потерял право называть эту женщину своей женой, — мой голос холоден, спокоен, но это все напускное — внутри меня бушует зверь, который жаждет шакальей крови.
— Α это не тебе решать! — выплевывает этот мудак в мою сторону. — Виктория! — громко произносит Эдуард, от чего Вика вздрагивает. Резкий выпад в нашу сторону, секунда, и мудак хватает ее за запястье, резко тянет на себя, намереваясь утащить с собой. Виктория немного вскрикивает, дергает руку, вырывается.
— Отпусти меня немедленно! Ты не имеешь право меня касаться. Ты мне никто! — вот так киска превращается в дикую кошку, хоть и делает это неуверенно. Но это лучше, чем ничего. — Иди и указывай, что делать и куда идти, своей шлюхе! — гневно кричит она, привлекая к себе внимание персонала. А вот это, киска, ты зря. Тем самым она показывает своему бывшему мужу, что он ей до сих пор не безразличен. И почему-то мне это понимание в данный момент не дает спокойно вдохнуть. Понятно же, что прожив столько лет в браке, имея общего ребенка, она не может просто так вычеркнуть шакала из своей души. Но мне глубоко неприятна эта мысль. Беру себя в руки. Пора вмешаться, пока киска до конца не показала свою слабость. Ну, ничего, у нас еще будет время найти в Виктории все то, что она потеряла с этим мудаком. Вдох, выдох. Мой выход. Как бы мне сдержаться и не убить его на месте. Вся его охрана на улице. Сканирую холл: мы одни за исключением пары человек из персонала. В данный момент меня разъедает едкое чувство ненависти, и мне нужно выплеснуть его наружу. Ну ничего, он ответит мне за все, что сделал с этой женщиной, и даже за то, чего я еще не знаю. Но позже, не сейчас. Просто избить этого мудака до полусмерти — слишком мало. Сейчас мы просто поставим шакала на место.
— Отпусти ее, — хватаю Викторию за плечи, жду, кода Эдуард отпустит ее руку. Да, я умею убеждать голосом — он ее отпускает. Отодвигаю растерянную Вику в сторону, пару уверенных шагов, и вот мы уже дышим с мудаком одним воздухом. Один рывок, хватаю его за грудки и впечатываю в ближайшую стену. В кровь выбрасывается адреналин, мне даже нравится происходящее. Αгрессию не нужно держать в себе, ее нужно выплескивать в правильном направлении. Смотрю на подонка ровно так, как он минуту назад смотрел на Викторию.
— Пожалуйста, не надо, — просит Вика срывающимся голосом, подбегая к нам. Мудак дергается, цепляясь за мои руки, пытаясь вырваться из моего захвата, но сил не хватает. В недоумении смотрит на меня, будто не ожидал такой реакции. Бегает глазами по просторному холлу, наверно жалея, что оставил охрану на улице.
— Андрей! — Виктория просит остановиться, но она ещё не знает, что я плохо подчиняюсь просьбам, приказам, мольбам. В этой ситуации я безжалостен, и поступлю так, как считаю нужным. Поэтому я не обращаю на нее внимания, а сосредоточен на шакале.
— Слушай меня внимательно, второй раз я повторять не буду, — голос срывается на раздражительный тон, кулаки сводит от желания проехаться по холеной морде мудака. — Ты потерял право разговаривать, требовать и указывать Виктории что-либо делать, и тем-более трогать ее своими грязными руками! — хочется сказать ему, что следующий разговор с ней, его ждет только в суде и через адвоката, но я сдерживаюсь. Завтра его ждет сюрприз. — Еще один выпад в ее сторону и ты об этом пожалеешь, я тебе обещаю. Ты меня понял?!
— Зачем она тебе? — немного насмешливо спрашивает он, расслабляясь в моих руках, делая вид, что ему все равно и он выше этого. Прищуривает глаза, ждет ответа, ища подвох. — Только не говори, что ты просто ее трахаешь, — смеется. — Ни за что в это не поверю. Каков твой интерес? — судит людей по себе. Но он где-то прав. С Викой я не просто так. Но у нас с ней одна общая цель, своих намерений и интересов я не скрываю, в отличие от него.
— К этой женщине у меня очень обширный интерес. Тебе не понять, — так же ухмыляюсь ему я. Слышу позади приближающиеся тяжелые шаги нескольких человек. Персонал вызвал местную охрану. Отпускаю мудака, заношу кулак над его головой, и как в замедленной съемке, наслаждаюсь моментом. Эдуард, трусливо зажмуривает глаза — хорошая реакция, достойная шакала. Страх и трусливость — тоже эмоции, но присущи только таким, как он. Бью кулаком в стену возле его лица, не могу сдержать смеха от того как Эдуард вздрагивает.
— Какие-то проблемы? — позади нас хриплый голос охранника.
— Никаких, — смотрю Эдуарду в глаза с полным презрением. Полностью отпускаю его, наигранно поправляю его идеальный костюм, который смялся от моего захвата.
— Надеюсь, ты меня понял, — по его презрительному взгляду, я вижу, что он ни хрена не понял. Ну что же, тем хуже для него. Отхожу от шакала, оборачиваюсь к охране, которая просто наблюдает за происходящим, не имея претензий. Хватаю Викторию за руку, замечая, как она смотрит на бывшего мужа. Я бы назвал этот взгляд жалостливым. И это хорошо. Жалость — ничтожное, унижающее чувство. Если к Вам испытывают жалость, это значит, никто уже не верит в Вашу силу.
— Ты ещё пожалеешь об этом, — злобно бросает нам в след Эдуард. Я даже не знаю, кому из нас он это говорит и мне, в общем-то, плевать. В скором времени жалеть будет он. Не обращаю внимание на шакала, начинаю немного злиться уже на саму Викторию, которая быстро идет за мной, но то и дело оборачивается в сторону бывшего мужа.
— Где моя дочь?! — кричит он ей в след.
— Не отвечай! — раздражительно бросаю ей, дергая на себя, чтобы не смела больше смотреть в его сторону. Злюсь как черт. Нет, не из-за шакала, здесь как раз было все ожидаемо. Виктория! Мать ее! Своим тоскливым взглядом она дает мне понять, что еще что-то чувствует к мудаку. И это не только ненависть и желание отомстить. Это даже не привязанность. Это все еще живущая в ней любовь. Пусть не яркая и красочная. Но она, сука, есть! Мне, по идее, не должно быть никакого дела, что у нее на душе. Я просил отдать мне только тело. Но в данный момент меня почему-то ужасно это злит, да так, что хочется вернуться и урыть этого мудака по-настоящему, не играя с ним в игры. И я уже не понимаю, хорошо это или плохо. Эта женщина выводит меня на эмоции, которых не должно быть.
Открываю для нее заднюю пассажирскую дверь, стараюсь не обращать внимания на ее смятение, скованность и страх передо мной, когда Виктория садится в машину. Обхожу машину, сажусь за руль, срываюсь с места. Расстегиваю верхние пуговицы рубашки, вдыхаю поглубже, пытаясь привести мысли в порядок. Что за черт со мной творится? Разве мне важно, что она чувствует или не чувствует к бывшему мужу? Это сугубо ее проблемы, которые она должна держать внутри себя. Самое главное, чтобы она следовала нашему с ней плану.
