Прохожу в спальню, открываю шкаф, в котором висят рубашки Богатырева и черное платье. Аккуратно снимаю наряд с вешалки, подхожу к зеркалу, прикладывая платье к себе. Черная струящаяся ткань до колен, широкая юбка. Платье на бретелях и красной шнуровкой на груди. Красивое, сексуальное и невероятно женственное.
* * *
С замиранием сердца вхожу в уютный, небольшой ресторанчик. Светлые, теплые тона во французском стиле. Приятная музыка, уютная атмосфера. За круглыми и овальными столами с бежевыми скатертями, сидят семейные пары, влюбленные, увлеченные разговорами. Немного приглушенный свет мешает мне найти Αндрея. Осматриваю каждый столик, наконец, замечая его. Кажется, он заметил меня сразу, наблюдая за моей растерянностью, позволяя мне самой найти его. Он смотрит ровно мне в глаза с легкой полуулыбкой на губах. Медленно приближаюсь к нему, сжимая подол платья. Чувствую себя как на первом свидании. Хотя так и есть, это наше первое свидание.
Андрей молча поднимается с места, осматривает меня с ног до головы, отодвигает мне стул напротив, предлагая сесть. Садится на свое место, продолжая загадочно улыбаться, словно знает какой-то секрет. Сама жадно рассматриваю его: легкую небритость на щеках, кривоватую полуулыбку, сильную шею, бронзовую кожу, черную рубашку с высоким воротником, опускаю взгляд на его сильные, мужественные руки с закатанными рукавами. Ловлю себя на мысли, от которой становится стыдно перед самой собой. Я хочу почувствовать эти руки на своем теле, в самых сокровенных местах. Сглатываю, отпиваю немного воды, не зная чем заполнить наше молчание.
— Ты прекрасна. Платье тебе очень идет, — низкий голос вызывает мурашки по всему телу. Этот мужчина, может касаться тебя взглядом, голосом, заставляя чувствовать каждое его прикосновение.
— Спасибо. Мне тоже очень понравилось платье, — стараюсь говорить ровно, непринужденно, унимая непонятное волнение.
— Как долетела? — спрашивает меня, жестом руки подзывая официанта.
— Хорошо.
— Устала?
— Нет, — официант подает нам меню. Пробегаюсь глазами по красивым английским буквам, понимая, что мне все равно, что есть и пить. Тот, кого я хотела, сейчас сидит напротив меня, поедая глазами.
— Что ты будешь? — спрашивает Андрей.
— Не знаю. Мне все равно. Полагаюсь на твой вкус, — Αндрей, прищуривает глаза, немного качает головой, но делает заказ сам.
— Итак, — уже вполне серьезно начинает он. — Как прошла встреча? — моя улыбка тут же пропадает.
— Хорошо, — я не вру, встреча с адвокатами прошла без инцидентов. Все, что было в туалете, произошло уже после встречи.
— Что он тебе сделал?! И как он тебя касался?! — настойчиво, властно, не спрашивает, а требует ответа, заставляя вспомнить то, что я хочу выкинуть из головы и забыть.
— Андрей… — немного нерешительно начинаю я. — Все прошло, я не хочу об этом говорить, хотя бы сегодня. Не хочу портить этот прекрасный вечер воспоминаниями об Эдуарде. Со мной все уже хорошо. Пожалуйста, давай оставим этот разговор хотя бы до завтра? — просто умоляю его взглядом.
— Хорошо, — немного с недовольством, сжимая челюсти, соглашается он. Нам приносят бутылку красного вина, разливают напиток по бокалам.
— Как тебе Прага весной? — спрашивает Андрей, покручивая бокал в руках.
— Она сказочная и очень красивая. Я была здесь с отцом ещё в детстве, мне тогда казалось, что я попала в сказку, которую мне читала мама, — Андрей внимательно меня слушает, усмехается. Без тоста чокается со мной бокалом, отпивая немного вина.
— А ты, оказывается, романтичная особа, — отпивает еще вина, внимательно смотрит на меня, не опуская темный взгляд ни на минуту.
— Была, когда-то…
— А сейчас? — похоже, это разговор вызывает у него интерес. Что это? Желание лучше меня узнать? Или очередная его уловка для поднятия моей самооценки?
— А сейчас… Я не знаю. Романтикам в нашей жизни нет места.
— Романтичность присуща эмоциональным людям. Α ты очень эмоциональная. И это не плохо. Мы не можем жить без эмоций. Но нужно четко понимать, где и перед кем ты можешь быть романтичной, а — где холодной стервой, — глубоко вдыхаю, понимая, что Андрей намекает, что мне не хватает характера. Но я такая, какая есть. Такая, какой меня воспитал отец. Оказалось очень трудно, почти невозможно, изменить себя, даже после того тебя лишили иллюзий, открыв глаза. Официант приносит нам еду, подливает ещё вина.
— Завтра до обеда у меня последняя встреча. А после я весь твой, — ухмыляется Андрей. — Мы можем насладиться этим городом. Погуляем, посетим красивые места, — Богатырев может управлять моим настроением с помощью нескольких фраз.
— Еще одно свидание? — спрашиваю я, искренне улыбаясь.
— Да, Виктория. Почему нет. После того, что я сегодня ночью с тобой сделаю, я просто обязан, как минимум, пригласить тебя на ещё одно свидание, — он мило улыбается, но его темный взгляд обещает окунуть меня в бездну.
* * *
После прекрасного ужина и непринужденной беседы за несколькими бокалами вина, от которого кружится голова и по телу расползается истома, мы возвращаемся в отель. Чувствую себя немного пьяной, но свободной и раскованной. Андрей придерживает меня за талию, заводит в наш номер. Все, о чем, я думаю последние двадцать минут — что на мне нет трусиков и об обещании Андрея на предстоящую ночь. И он не заставляет меня долго ждать. Как только за нами закрывается дверь, Андрей хватает меня за талию, притягивает к себе, целует. Никаких разговоров, прелюдий и прочего. Находясь в полумраке, он просто прижимает меня к ближайшей стене и жадно целует. Всхлипываю от его напора, запускаю руки в его волосы, тяну на себя, отвечая ему той же страстью, желая отдать хоть немного того, что он дает мне. Ничего не соображаю, ни о чем не думаю. Есть только он и я, и то, что он со мной делает — самый лучший антидепрессант, который только можно придумать. От его поцелуя становится жарко, тело дрожит, ноги подкашиваются, но Андрей не дает мне сползти к его ногам, хватает за бедра, прижимает к себе, заставляя чувствовать его желание. Целует, целует беспрерывно, не позволяя отстраниться и глотнуть воздуха. Кусает губы, тут же зализывая укусы языком, словно мы делаем это последний раз и хотим получить от этой близости все до последней капли. На минуту ослабляет напор, позволяя мне действовать самой, ласкать его губы языком, всасывать и наслаждаться его терпким вкусом и запахом. Я сама не знаю, чего хочу, тяну его на себя теснее, трусь об него, как дикая кошка, постанываю ему в губы. Хочу все и сразу, принять все, что он мне может дать и даже больше.
— Тише, тише, — усмехается в губы, отстраняется, зарывается в мои волосы. — Мы никуда не торопимся, киска.
Мне все равно, что он говорит. Тянусь к его губам, не желая медлить, хочу его безумно, до пульсирующей боли между ног.
— Виктория! — властно, удерживая за волосы, не давая пошевелиться. — Не двигайся. Я еще дам тебе возможность действовать самой, но позже. Делай только то, что я говорю. Поняла?! — просто киваю в ответ, чувствуя, как в жар бросает от его грубого, властного голоса. Глубоко дышу, не зная, что он задумал. Α он, черт бы его побрал, не торопится, медлит, хотя сам весь напряженный. Тянет за волосы, вынуждая запрокинуть голову, целует шею, постоянно глубоко вдыхая. Другой рукой забирается мне под юбку, обжигая горячим прикосновением к голым бедрам, нежно гладит попку, сжимает и вновь гладит. Кожу на шее всасывает, отставляя свои следы. Не могу просто так стоять, не двигаясь, хочу касаться его. Хватаю Андрея за плечи, сжимаю.
