Прохожусь по квартире, слышу звук льющейся воды из ванной комнаты. Дергаю за дверную ручку, и она поддается. Виктория не заперлась, а это значит, что у меня есть шанс на ее снисхождение. Виктория стоит в душевой кабине под струями воды. Не двигается, как будто вообще меня не замечает. Или, скорее всего, делает вид, что меня нет. Быстро скидываю с себя одежду, прохожу к ней в кабину, окунаясь в теплую атмосферу тропического душа.
Прикасаюсь к ее обнаженной коже, перемещаю руки на живот, вжимаю в себя спиной так, что ее попка упирается мне в пах. Киска не реагирует, точнее, делает вид, что не реагирует, но я-то чувствую, как по ее телу волна дрожи проходит, как дыхание учащается. Она обижена. А мне так комфортно с ней, словно эта женщина создана для меня: непорочная, неискушенная, мягкая, домашняя, прекрасная, принимающая мою власть над ней. Наверное, она стала бы идеальной женой. Только вот я не стану хорошим мужем, а ещё одно предательство этой женщине не нужно или она потеряет себя окончательно. Но мне хорошо с ней, очень хорошо. Я даже сам не понял, как променял разгульную жизнь на уют в объятиях этой женщины.
Наклоняю голову к ее шее, вдыхаю цветочный аромат, наполняя им легкие. Вика немного дергает плечиком, намекая на то, что она обиженна, а я усмехаюсь ей в шею, немного кусая нежную кожу. Я не умею и не хочу просить прощения словами, Киска. Принимай их так, безмолвно, в тишине, чувствуй их телом. Сдавайся, отдавайся ощущениям. Тело может сказать больше, чем ненужные слова. Тело никогда не врет.
— Виктория, — шепотом тяну ее имя на ушко. Киска вся напрягается, борется с собой и своими желаниями. Не хочет отдаться мне лаской, отдастся силой. Рывком разворачиваю ее к себе, прижимаю к мокрой кафельной стене, вжимая всем телом. Вика вскрикивает от неожиданности, опускает голову, не желая смотреть мне глаза. Обхватываю ее подбородок, вынуждая смотреть на меня. В ее красивых глазах мелькает растерянность, обида, и даже немного злости. И это так красиво. Это чистые неподдельные эмоции, от которых я получаю кайф. Поднимаю руку, глажу ее лицо, щеки, губы, сильно сжимая подбородок, чтобы больше не смела от меня отворачиваться. Не хочу оправдываться и что-то говорить, Вика должна понимать, что, несмотря на то, что я подпустил ее очень близко, черта между нами все же есть. И я не позволю ее стереть даже ей, той, которой позволил много. Беру ее руку, вжимаю в свою грудь, чтобы она почувствовала, как сильно бьется мое сердце, заходясь аритмией, только с ней и только для нее. Это все, что я могу ей дать. Дать почувствовать, что в данный момент я с ней, и нам нужно жить одним днем, не строя иллюзий.
Киска расслабляется немного, слушает мое сердце, губки красивые закусывает, сама глаз с меня не сводит, прощает меня вот так, молча, без слов. Так, как я хотел. Сама тянется ко мне, нежно целует, лаская языком мои губы. Недолго позволяю ей вести, наслаждаясь ее лаской, теплыми пальчиками, которые прикасаются к моей груди, гладят, ведут ниже, по животу, еще ниже. Обхватывают мой член, заставляя меня напрячься, посылая по телу волну дрожи. Не могу больше медлить, впиваюсь в ее сладкие губы, терзаю ее рот, получая в ответ жаркий стон. Целую ее, не в силах сдержать эмоций и ощущений, что она моя, пусть не надолго, но моя и полностью мне отдается, чувствует меня и понимает без слов, а это дорогого стоит. Мы уже месяц как вместе, а я все никак не могу насытиться этой женщиной сполна. С каждым разом мне нужно все больше и больше.
Опускаю руки, сильно сжимаю ее попку, впечатываю в возбужденный член. Обхватываю ее ногу, тяну вверх, закидываю на свое бедро, продолжаю ее удерживать. Вика глубоко дышит, задевая острыми сосками мою грудь, а меня трясет от возбуждения. Не хочу никаких предварительных ласк, хочу немедленно оказаться в ней. В голове мелькает мысль, что становлюсь зависим от нее, но я посылаю к черту разум. И Виктория хочет меня, не меньше меня, плавится в моих руках, отзываясь на каждое прикосновение. Дрожит, стонет, царапает мою спину, сама кусает мои губы, причиняя сладкую боль. В ней словно живет два человека — тихая скромная женщина и дикая кошка-соблазнительница, вырывающаяся наружу в момент нашей близости.
Подхватываю ее бедра, приподнимаю, прижимаю к стене и насаживаю на себя до предела одним грубым вторжением. Киска кричит, цепляется за мою шею, обвивает торс ногами.
— Боже… Андрей, — так сладко стонет мое имя. Всегда как то по-особенному, неповторимо, как никто другой, этим и подкупает. Грубо, хаотично насаживаю ее на себя, издавая громкие шлепки от мокрой кожи. Безумная страсть захлестывает нас двоих с головой. — Да! Да! — кричит мне в губы, что-то шепчет, словно в бреду, глаза закатывает. Красивая и настоящая, такая, как мне нравится, полностью отдается ощущениям без стеснений. Невероятно чувственная. Сжимает меня изнутри, вынуждая рычать ей в губы от дикого удовольствия ощущать ее всю полностью. Взгляд зеленых глаз затуманивается, она содрогается у меня в руках и так красиво замирает, кончая, рассыпаясь в моих руках, стискивая мой член до боли спазмами самого прекрасного оргазма, который я когда-либо видел. Срывает тем самым моего зверя с цепи. Жадным поцелуем вбираю в себя ее стоны. Отпускаю, поворачиваю к себе спиной, надавливаю на спину, вынуждая прогнуться ниже. Хватаю за бедра, сильно сжимаю, врываюсь в ее лоно, которое еще сжимается в спазмах оргазма, и на бешеной скорости, вдалбливаюсь в ее податливое тело, не щадя и не жалея. Член пульсирует от подступающего оргазма. Продолжаю трахать ее как хочу, чувствуя, как ее тело сводит судорогой, слышу, как она задыхается. Неземное наслаждение разливается по венам эйфорией. В глазах на мгновение темнеет, голова затуманивается, меня ведет вместе с ней. Опираюсь руками на стену, изливаясь внутри нее, до последней капли. Вот так, Киска, выглядит мое «прости». И ты его безмолвно приняла. Вот так и будет выглядеть вся наша дальнейшая жизнь. И тебя это не устроит.
Не успеваю прийти в себя, как мой телефон начинает трезвонить на всю ванную. Я нутром чую, что это тот, кто мне нужен. Мой начальник безопасности просто так звонить не будет, только по факту выполненной работы. Подхватываю Викторию за талию, помогая обрести равновесие и удержаться на ногах. Разворачиваю к себе лицом, в глаза затуманенные, пьяные заглядываю. Красивая. Самая истинная, неподдельная красота просыпается в Виктории только вот эти моменты. И я готов смотреть на нее вечно. Вот только мне пора бежать. Решать наше с ней общее дело. Но пять минут то у меня есть. Обхватываю ее лицо, уже нежно целую губы, немного припухшие от нашего безумия, языком ласкаю.
— Ты как? На ногах стоять можешь? — усмехаюсь ей в губы. — Или тебя отнести в кровать?
— Отнеси, — тихо просит она, продолжая немного подрагивать. По-детски утыкается мне в грудь, размеренно дышит. Наверное, все женщины в душе маленькие девочки, какими бы грязными вещами они не занимались пару минут назад. Подхватываю свою женщину на руки, выношу из душа. Ставлю на ноги, обтираю полотенцем, быстро вытираюсь сам. Снова беру ее на руки и словно уставшего ребенка несу в свою спальню. Удивительно, но я так и не позволил Вике спать в ее спальне — только со мной, только рядом, чтобы всегда ощущать ее. Наверное, так и должно быть: моя женщина должна быть рядом всегда. Ловлю себя на том, что мысленно называю ее своей. Моя. Моя женщина. Звучит неплохо. Только вот моя ли она? Или моя только временно? И почему-то сейчас, когда я укладываю ее бережно в кровать, абсолютно голую, мне претит сама мысль, что после того как я ее отпущу, она может принадлежать кому-то другому. Да, я был и буду собственником. Но только тогда, когда женщина находилась рядом со мной, после того как я ее отпускал, мне было плевать, чья она будет. А сейчас… и сейчас должно быть так. Я, наверное, старею. Какого хрена мне не дает покоя то, что раньше не имело значения?
