— Я сейчас уеду по делам, а когда вернусь, хочу чтобы ты так и оставалась голой в моей постели. Поняла? — немного наигранно повышаю тон, улыбаюсь. Я знаю, что Киска беспрекословно выполняет все, что я скажу. Она ещё ни разу меня не ослушалась. Идеальная женщина. Вика молча кивает мне в ответ.
— Так поздно? А когда ты вернешься, — началось. Вот это я и называю ограничением свободы. Я должен отчитаться, куда я иду, зачем и когда вернусь. А я к тому не привык, и не хочу привыкать.
— Вернусь когда вернусь, — просто отвечаю. — Спи, не жди меня, — Вика немного хмурится, долго смотрит мне в глаза. А мне от ее печального взгляда хочется вновь оправдаться и рассказать, куда и зачем я иду. Но, во-первых, Вике не нужно знать, что мои законные планы поменялись и превратились в беззаконные. А, во-вторых, я, наверное, сошел с ума, если собираюсь оправдываться перед ней.
— Хорошо, — тихо отвечает она, отворачиваясь от меня. Вот и хорошо. Она это приняла, а что при этом чувствовала — не мои проблемы. Встаю с кровати, молча одеваюсь. Кидаю последний взгляд на Викторию, которая тихо лежит и даже не шевелится, но я-то знаю, что не спит. Разворачиваюсь и покидаю комнату.
Забираю из ванны телефон, прикуриваю сигарету, глубоко затягиваюсь, еще и еще, почти без остановки, вдыхаю горький дым, жду, когда мне ответят.
— Да, — отвечает начальник безопасности.
— Ты его нашел? — задаю единственный интересующий меня вопрос, надеясь получить положительный ответ.
— Да, — четко, без лишних слов отвечает он.
— И как он себя чувствует? — со злой усмешкой спрашиваю я.
— Пока, уверен в себе. Кричит, угрожает, грозится серьезными людьми. В общем, ничего нового, все как всегда. — Я ещё не начинал с ним разговаривать. Только наблюдаю. Начинать без Вас?
— Нет. Я скоро приеду. Хочу присутствовать лично. Думаешь, он поделится с нами своими секретами?
— Куда он денется. У всех есть свои слабые места, — молча, сбрасываю звонок, сжимаю телефон в руках, чувствуя как в предвкушении, кровь по венам начинает бежать быстрее. Ну что Шакал, ты даже не представляешь, насколько близко ты к собственному краху.
ГЛАВА 13
Αндрей
Держу в руках нож-бабочку, наблюдая за крутящимся стальным лезвием, смотрю как Константин, мой начальник безопасности, ведет допрос в тесной комнате подвального помещения. Перед ним, на стуле, сидит бывший водитель Белова, некий Павел Самсонов. Слегка обрюзгшему мужчине навскидку около пятидесяти лет, может меньше, но лишний вес не делает его моложе. Мужик потеет от страха словно свинья, не прекращая сплевывать кровь из разбитой губы, но не сдается, продолжая утверждать, что не имеет никакого отношения к смерти Белого, рассказывает сказки, как уважал бывшего работодателя и сколько лет на него проработал. Но я нутром чую, что боится мужик не просто так, и далеко не нас, а последствий своего откровения.
— Последний раз спрашиваю, — спокойно, не повышая тон, произносит Константин. — Как Вы подстроили аварию Белова.
— А я последний раз Вам отвечаю. Я не понимаю, о чем вы говорите и в чем хотите меня обвинить. И вы знаете, что не имеете права меня здесь удерживать?! — Константин глубоко вдыхает, оглядывается на меня, намекая, что первая стадия «мягких угроз» прошла. Пора приступать ко второй. Киваю ему в ответ, разрешая продолжать. Константин наносит мужику удар в живот, от чего тот сгибается пополам, сыпля проклятьями в нашу сторону. Я не изверг, мне не приносит удовольствия чужая боль, но этот ублюдок напрямую причастен к убийству Белова, так что мне его ничуть не жаль.
Прикуриваю сигарету, когда Константин прекращает наносить удары и дает мужику передохнуть. В этом деле нельзя торопиться. Иногда психологический прессинг гораздо эффективнее физического. Выпускаю густой дым в потолок, смотря на прокуренные стены тесного помещения. Давно здесь никого не было, я даже подумывал, что, наверное, никогда больше здесь не появлюсь. Шальные безбашенные времена прошли, сейчас все решается по-другому. Но, видимо, не в этом случае. Интересно, что бы сказал сам Белов, узнав о том, что я буду все это делать ради его компании и его дочери? Думаю, ни за что бы в это не поверил.
— Что вы от меня хотите? — глубоко дыша, спрашивает мужик, но смотрит на меня, понимая, что информация нужна мне.
— Все просто. Мне нужно Ваше чистосердечное признание в мельчайших подробностях о том, как Вы организовали убийство Белого вместе с Эдуардом, — подхожу к мужчине ближе, продолжая крутить нож в руках. Сажусь на место Константина, смотрю мужику в красные затуманенные глаза. — Облегчите душу, расскажите все мне, и я гарантирую, что Вы и Ваша семья никак больше не пострадаете. Всю вину на себя возьмет Эдуард. После того как мы с Вами договоримся, и вы выполните мою маленькую просьбу.
— Как Вы мне можете гарантировать это?
— Значит, Вы уже не отрицаете своей вины? — спрашиваю я, слегка выгибая брови, в надежде, что мужик пошел на контакт.
— Отрицаю, — еле дышит, но продолжает сопротивляться. — Сегодня я Вам все расскажу, а завтра буду кормить червей с подачи Эдуарда.
— Ну как знаете. Мы никуда не торопимся, времени у нас предостаточно, — подношу нож к его щеке, делаю маленький надрез, наблюдая, как из раны начинает вытекать багровая кровь, заливая рубашку мужика.
— Как вы думаете, Павел, сколько надо сделать таких надрезов на Вашем теле, чтобы кормить червей Вы отправились уже сегодня? И насколько мучительна будет Ваша смерть? — в его глазах мелькает ужас, над верхней губой выступают капельки пота.
— Вы можете гарантировать, что Эдуард меня не достанет?
— Все зависит от того, насколько Вы будете со мной откровенны, Павел.
* * *
Павел раскололся быстрее, чем мы ожидали — страх перед мучительной смертью взял свое. В итоге, все оказалось до банального просто. За крупное вознаграждение и угрозы в строну семьи от Эдуарда, Павел, работающий личным водителем Белого, вывел из строя тормоза в машине, на которой ездил лично отец Виктории. Α для верности операции, при сравнительно небольшом столкновении, где Белов мог отделаться незначительными травмами, в бензобаке сработала искра, от чего у Белова не осталось шансов выбраться из машины до взрыва.
На следующий день Павел позвонил Эдуарду и потребовал встречи наедине, без лишних глаз и ушей, намекая, что об их общей тайне узнали и его шантажируют. Мужик практически говорил правду, так как этим шантажистом, в какой-то мере был я. Мне нужно было выманить шакала на нейтральную сторону, увести его от его охраны и остаться с ним наедине. Но шакал мог заподозрить неладное и не повестись на мою провокацию. Однако мудак меня не подвел, оставаясь шакалом до конца, как только Павел заявил, что если Эдик не выполнит его условия, он сдается ментам.
Эдуард предложил встретиться Павлу за городом, один на один, и обсудить сложившуюся ситуацию. Я не поверил в его бескорыстность. Скорее шакал хотел просто убрать мешающего ему свидетеля-подельника, и поэтому на встречу приехал один. Нет, его пасла охрана. Незаметно, издалека, предотвращая слежку за ним. Об этом мне доложили мои люди, которые в свою очередь просто наблюдали за действиями шакала и его свиты. Но вместо Павла в назначенном месте в старом заброшенном доме его ждал я. Один. Константин настаивал на своем присутствии, обосновывая тем, что Эдуард явно придет сюда, в идеальное место для устранения подельниĸа, не с пустыми руками. Но наше свидание должно было состояться наедине, тольĸо он и я. Я позову своих людей, ĸогда придет время. Слишĸом долго я ждал этой встречи, слишком много слез пролила моя женщина из-за этого шакала. Нам определенно было, о чем поговорить. Я хотел сломать его, унизить, смешать с грязью, а уж потом перейти ĸ основному делу.
