Я сидел на старой обшарпанной лавĸе, посматривал на наручные часы, курил третью сигарету подряд и терпеливо ждал шакала. С моими людьми я общался по телефону. Точнее они слали мне сообщения об обстановĸе воĸруг и приближении Эдуарда. В ĸакой-то момент телефон беззвучно вспыхнул, высвечивая мне имя Виктории. Сбрасываю звонок, посылая ей стандартное сообщение «Занят, перезвоню позже». Прости, ĸиска, сейчас мне нужно пообщаться с твоим подонком-мужем. В голове пролетает вихрь мыслей. Хочется задать шакалу ĸучу вопросов и выбить из него все ответы, и в то же время, вообще не хочется с ним разговаривать, а просто выбить из него дух, заставляя харкать кровью. В данный момент мне почему-то плевать на компанию, счета и мою львиную долю в этом. Мне просто хочется вдвойне вернуть шакалу всю боль и отчаяние, которое испытала Виктория по его вине.
Сжимаю руки в кулаки, стискивая зубы до скрежета, когда слышу звук подъезжающей машины. Время пришло. Никогда не считал себя агрессивным или несдержанным. Никогда не жаждал мести или чьей-то крови, предпочитая решать важные вопросы с холодной головой, а сейчас во мне вскипала ярость, жажда крови, которая буквально выворачивала меня наизнанку. Мне кажется, что я не просто слышу каждое его движение, а осязаю его, сливаясь с этой мразью в одно целое.
Может, я где-то заносчив и слишком самоуверен, но я не идиот, и оцениваю ситуацию трезво, понимая, что Эдуард не пришел сюда с пустыми руками. И кто его знает, насколько хороша у него реакция. Поэтому я достаю пистолет, встаю возле двери, чтобы сразу пресечь его дальнейшие действие и взять инициативу в свои руки. Закрываю глаза, слушаю его неспешные шаги, отсчитывая про себя секунды. Пытаюсь сосредоточиться, откинуть ярость и действовать по началу с холодной головой.
Дверь медленно распахивается, в первые секунды шакал меня не видит, что играет мне на руку. Совершенно спокойно, без резких движений, подношу холодное дуло к его виску, вынуждая кожей почувствовать власть холодного металла. Эдуард дергается, хватается за ствол за поясом, но останавливается, когда я взвожу курок, издавая характерный щелчок.
— Ну, здравствуй шакал. Скучал? — не сдерживаю злую усмешку. Эдуард напрягается, застывает, глубоко втягивая воздух, и лихорадочно соображает, что ему делать дальше.
— Безумно скучал, — огрызается сквозь зубы, пытаясь не выдавать своей трусливой натуры.
— Спешу тебя разочаровать, ты, к сожалению, не в моем вкусе. Поэтому наше свидание будет далеко не романтичным, — пинком захлопываю дверь, продолжая держать его на прицеле.
— А кто в твоем вкусе? Моя жена? — а вот это он зря, потому что после этой фразы, вся моя холодная собранность пропадает. Меня бьет приступом ярости, хочется придушить тварь голыми руками. Еще не время. Мы еще немного поиграем.
— Медленно, без резких движений, вынимаешь ствол и отдаешь его мне, — Эдуард нервно усмехается, достает пистолет, протягивая его мне. Забираю оружие, пряча его себе за пояс. Встаю позади него, не скрывая брезгливости, ощупываю шакала на предмет иного оружия. Отвожу дуло от его виска, продолжая держать на прицеле.
— Проходи, располагайся. В общем, чувствуй себя как дома, — с притворной вежливостью предлагаю ему я. Эдуард нервно осматривается по сторонам, будто не веря, что мы одни.
— Кого-то ищешь? Не того ли, кому назначал здесь встречу, в надежде его здесь же и похоронить? — это риторический вопрос, я не жду на него ответа, а шакал и не спешит отвечать. — Мой тебе совет. Хотя, конечно вряд ли он тебе еще пригодится. Но все же. Убирай свидетелей и подельников сразу, иначе, рано или поздно, они тебя подставят.
— Спасибо. Я учту и закопаю тебя лично сам, без свидетелей и помощников, — в шакале ещё остается смелость и уверенность в себе. Чует тварь, что я не собираюсь его убивать. Смерть для него — это слишком просто. Да и очередной грех на душу я брать не хочу. Моя цель — сгноить его на зоне, довести до такого состояния, что он вздернется там сам.
— Давай ближе к делу, — так официально заявляет он, закатывает рукава своей идеальной рубашки, будто мы ведем переговоры. — Чего ты хочешь, Богатырев? Полцарства и мою жену в придачу? — выгибает брови, ведя свою игру.
— Все царство, — уточняю я, опускаю пистолет, но крепче сжимаю его в руках, готовый в любой момент вернуть в прежнее положение. — Малым не довольствуюсь, — ухмыляюсь, смотрю в его бегающие глаза. Ублюдок храбрится, но его напряженное тело и немного подрагивающие руки выдают его с головой.
— Не много ли ты хочешь? Может, умеришь свои аппетиты, и мы сможем договориться?
— А я, знаешь ли, не договориться сюда пришел. А ставить свои условия, которые ты будешь выполнять. И если ты будешь хорошо себя вести, возможно, в конце, я отпущу тебя, шакал, — я блефую, отпускать его не я собираюсь. Но мудаку нужен маленький стимул и надежда.
— С чего ты взял, что я буду выполнять твои условия? — скалится шакал, пытается меня отвлечь нашей «милой» беседой, но я замечаю, что он, как бы невзначай, запускает руку в карман брюк, и начинает там шарить. Подлетаю к шакалу настолько быстро, что он не успевает опомниться. Хватаю за запястья, выкручиваю руку назад, вынимая ее из кармана вместе с телефоном, который он так и не успевает отпустить. Отнимаю аппарат, швыряю его об стену, разбивая вдребезги. И все, как только я касаюсь мудака, получая первую дозу адреналина, выплескиваю всю ярость на него. Наношу первый удар в челюсть, который становится спусковым механизмом для меня.
Шакал не удерживается на ногах, падает на пол, изворачивается, пытаясь схватить меня за ногу, и получает этой же ногой под дых. Сгибается пополам, издает вой, и мне даже как-то неловко бить того, кто слабее меня. Хватают его за грудки, тяну на себя, и пропускаю удар. Шакал разбивает мне губу, тем самым перечеркивая минутную жалость к нему. Наношу удары, не сдерживая силы до тех пор, пока по его подбородку не начинает течь струйка крови. Глубоко вдыхаю, отталкиваю мудака от себя, вытираю окровавленную руку об его рубашку. Отхожу к окну, смотрю на улицу, замечая, как машина Константина останавливается возле дома. А это значит, что вся свита шакала обезврежена. Мой начальник охраны выходит из машины, облокачивается на капот, не спеша заходить в дом, ждет приказа к дальнейшим действиям.
— В общем, так! — оборачиваясь к Эдуарду, говорю я, смотря, как он садится на пол, размазывая кровь по лицу. — Сейчас ты звонишь своим приспешникам-адвокатам и просишь их передать компанию, счета Виктории. Все что принадлежит ей, до последней копейки и то, что успел слить на заграничные счета.
— А если нет? Тогда что? Что ты сделаешь, Богатырев? Убьешь меня? — хрипит ублюдок.
— Нет, шакал, убить тебя было бы слишком просто. Хотя как вариант… Тогда все снова перейдет к Виктории, поскольку она до сих пор является твоей женой.
— И что потом? Я передам все назад Виктории, а ты сдашь меня ментам? Такой вариант меня тоже не устраивает, лучше убей, — усмехается гад, сплевывая сгустки крови. — Слушай, что ты хочешь? Ты же не просто так все это делаешь. Мы с тобой даже чем-то похожи. Ты точно так же как я, возишься с моей женой в надежде заполучить кусок компании Белого, — я уже понимаю, к чему он ведет и на что намекает. Γде-то он даже прав — я хочу кусок компании. Только вот моя цель кардинально отличается от его. Моя цель — управлять, поднять и приумножить. Объединить все в одну корпорацию и Вика получила бы от всего этого половину. Все так, как и должно быть. Я управляю, а женщина получает процентную прибыль и занимается, чем хочет. — Предлагаю тебе ровно половину, ты вложишь туда все, что я уже успел слить, и вся компания твоя. Она мне не нужна. Я скрываюсь за границей и больше сюда не возвращаюсь. Договорились? — выгибает разбитую бровь, ждет моего ответа. Α мне вдруг почему-то так тесно становится в этой затхлой комнате вместе с ним. Ублюдок до сих пор, не теряя надежды, ищет выходы. А выход у него только один — на зону. Но и там я его в покое не оставлю. Сделаю так, чтобы о нем позаботились и там. Меня начинает тошнить от него в прямом смысле этого слова. Как Виктория могла жить с ним все эти годы? Не просто жить, а любить и боготворить. Как эта чуткая женщина не распознала в нем падаль?
