— Господин Богатырев. Это Катя, — отзывается в моем телефоне голос секретарши.
— Да, Катенька, что-то случилось? — спрашиваю ее, намекая на ее поздний звонок, продолжая раскатывать презерватив по пульсирующему члену.
— Эм… нет, но вы же сами просили оповестить Вас, когда доставят приглашение на совет директоров Виктории Станиславовне.
— Просил. Почему так поздно?! — немного раздражėнно спрашиваю я, вновь хватая девушку за волосы, наматывая их на кулак.
— Извините, Вы просили передать приглашение лично в руки, но днем курьер, не застал никого дома, и только вечером…
— Хорошо, я понял. Спасибо что выполнили все мои поручения, — обрываю ее оправдания, раздраженно сбрасывая звонок. И все! Мать ее. Только одно упоминание имени этой женщины отбивает напрочь желание трахать эту девицу.
— Сука! — шиплю сквозь зубы, срывая презерватив. Хоть иди и удовлетворяй себя самостоятельно в ванной, как гребаный подросток. Кажется, я схожу с ума. Мне нужен секс, но только секс с определенной женщиной. Потому что, мать ее, я привык не просто примитивно трахаться, а получать от секса полное удовлетворение, скорее моральное, чем физическое.
— Что-то случилось? — спрашивает девушка, как только я застегиваю ширинку и отхожу от нее.
— Да. Что-то случилось. Мне нужно уехать, — кидаю ей, даже несмотря в ее сторону. Поправляю ворот рубашки, и спешу покинуть эту душную комнату.
— А когда мы еще встретимся? — кричит мне вслед Юля.
— Не знаю. Я позвоню, — отвечаю не оборачиваясь. Прохожу в основной зал закрытого клуба. Подхожу к бару, заказываю двойной виски. Злюсь как черт, сам не пойму на кого. Скорее на себя за то, что мне в душу запала одна единственная женщина, и только она способна заполнить мою пустоту. Нервно дергаюсь, когда ощущаю, как на мое плечо ложится теплая женская рука. Эвелина обходит меня, хитро щурится, присаживаясь рядом со мной на высокий барный стул. Эвелина. Молодая шикарная женщина, бисексуалка. Это ее испугалась Виктория, когда я пытался сломать ее скованность и нерешительность, показывая ей, что она должна научиться высказывать свое мнение, а не безмолвно с чем-то соглашаться.
— Как-то ты быстро в этот раз. Что-то не так? Ты обычно часами их мучаешь, — усмехается, берет сигарету, ждет, когда я поднесу зажигалку.
— Прямо таки мучаю? — ухмыляюсь, подношу ей зажигалку, давая подкурить, сам прикуриваю сигарету. — Если они громко орут, это ещё не значит, что им плохо. Тебе ли не знать, Эвелина. Не первый год знакомы, — глотаю обжигающий виски, пытаясь отвлечь себя алкоголем и бесполезной болтовней с администратором этого с виду приличного, а на самом деле, развратного места. Каких только так называемых ВИП-комнат здесь нет. На любой вкус и изощренную фантазию клиента. Но не для всех, только для избранных и посвященных.
— Да, знакомы мы с тобой давно. Я даже иногда скучаю по нашим былым сессиям. Давно мы с тобой не шалили, — подмигивает мне, забирает, мой бокал с виски, нагло отпивает, протягивая мне его назад. — Какой-то ты напряженный. Не понравилась девочка? Εсть другая, новенькая, как раз сейчас здесь. Молодая, еще неискушенная, могу поделиться, — смеется, закидывая ногу на ногу. — Пошли, поиграем с ней, развратим немного как раньше, как ты любишь, без садизма в легкой форме. Она не против, — заманчивое предложение, раньше меня это заводило. Мы с Эвелиной делили несколько раз, одну и ту же девочку. Еще несколько месяцев назад, я бы не задумываясь согласился, а сейчас не хочу, и за это ещё больше злюсь на себя.
— Не хочу. Надоели шлюхи, — с раздражением выдаю я, допивая виски, заказываю себе еще.
— Обидно, — немного надувая пухлые губы, произносит Эвелина.
— Не принимай на свой счет. Ты не шлюха. Работаешь ты честно, а твои сексуальные пристрастия я не осуждаю, каждому свое. — Просто все осточертело, я и сам в последнее время не знаю, чего хочу.
— Ого, Богатырев. Ты либо стареешь, либо влюбился, третьего не дано.
— Дано. Мне просто все приелось, ну или как вариант, старею, тоже подходит. А любовь… ты сама-то веришь в это слово? — иронично усмехаюсь, а сам в ужас прихожу от того, что понимаю — я, бл**ь, действительно влюбился как мальчишка, от того места себе не нахожу. От того и злюсь.
— Я верю, Андрей, верю. Любовь — она есть. Просто она разная, у каждого своя, у кого-то ранняя по молодости и глупости. А у кого-то поздняя, осознанная. Ее просто нужно принять, впустить в себя и тогда все встанет на свои места.
— И давно ты у нас стала философом? — Эвелина не отвечает, усмехается, внимательно смотрит мне в глаза.
— Ну и кто она, Богатырев? — приподнимаю брови, делая вид, что не понимаю, о чем она говорит. — Ладно, Андрей, не лезу в душу, — грациозно поднимается со стула, хлопает меня по плечу. — Пойду я поработаю. Если что-то изменится, звони. Всегда помогу расслабиться. — Киваю ей в ответ. Допиваю второй бокал виски. Иду домой.
Прохожу в пустую квартиру, швыряю ключи, бумажник на стол, прохожусь по гостиной, на ходу скидывая с себя рубашку. Последнее время все чаще ловлю себя на мысли, что не могу находиться долго в своей квартире один. Кажется, каждая деталь в этом помещении напоминает мне о Виктории. Забытая ей расческа в ванной и жасминовый гель для душа, которые почему-то так и остаются на полках, и рука не поднимается это все убрать, выкинуть. Моя рубашка в ее комнате, которую она присвоила себе и носила утром на голое тело, а я мешал ей готовить, забираясь под рубашку, сжимая ее всегда желанное тело. Все время хочу отчитать свою домработницу за то, что она словно не замечает этой рубашки, оставляя ее висеть на стуле. Она ЕЕ запах хранит. Ее цветочный аромат, смешанный с запахом нашего секса, и мне это запах крышу сносит и покоя не дает.
Что это? Пресловутое чувство с заезженным словом «любовь»? Когда-то давно, еще в молодости, я любил. Но эта любовь ничего, кроме нервов, больной одержимости, разочарований и нėнужных метаний мне не принесла. Я давно решил, что это чувство не для меня. А сейчас что? Взрослое, осознанное чувство? Черт, дожил! Я осознал, что люблю, с подачи Эвелины. Женщины, у которой извращенное понятие о любви. Только вот я не уверен, что завтра все не изменится, и я разлюблю или потеряю интерес. Виктория заслуживает большего, чем быть просто моей любовницей, женщиной, с которой мне приятно проводить время, а большего я предложить не смогу, даже не смотря на то, что люблю. Лучше для меня и для нее, оставить все как есть, чтобы потом не было мучительно больно.
Мне просто нужно забыться, позвонить брюнетке и начать жить по привычному графику. Так лучше будет, Киска, поверь. Я же видел, как ты не хотела прощаться со мной. Я видел, как отпускать не хотела. И я не хотел, я даже где-то пожалел, что все закончилось так быстро. Но поверь мне, Киска, моя любовь ничего хорошего тебе не принесет. Тебе не нужно еще большего разочарования в жизни. Α я могу им стать…
Виктория
— Может, ты прекратишь срываться на собаке? Она ни в чем не виновата, — недовольно кидает мне Света, после того как я отругала Γрома за разорванный тапок.
