Собираю последние силы, шумно отодвигаю свой стул, вздрагивая от скрипящего звука ножек об пол. Медленно иду к выходу, приказывая себе не оборачиваться. Все кончено. Все было кончено ещё пару месяцев назад, только я, глупая, не хотела в это верить…
— Виктория Станиславовна, будьте добры, задержитесь на минуту, — эхом раздается его голос по всей комнате. — И прикройте дверь, если Вам не сложно. А лучше, закройтесь на замок, — звучит как просьба, но не просит, а приказывает тоном, не терпящим отказов. Закусываю губы, хватаюсь за двери, медленно их закрываю, замечая удивленный взгляд секретарши. Глубоко вдыхаю, оборачиваюсь, наблюдая, как Андрей садится в свое большое кресло, расстегивает пару верхних пуговиц белой рубашки, прикуривает сигарету, выпуская дым в потолок. Осматривает меня с ног до головы, медленно, как всегда, трогает взглядом каждый участка тела, заставляя дрожать, как будто он уже касается меня.
— Иди сюда, — с легкой хрипотцой подзывает меня, отодвигаясь от стола, широко расставляя ноги, небрежно скидывая пепел в пепельницу.
Андрей
Я думал, что никогда не забуду, насколько она прекрасна, женственна и сексуальна. Но я забыл. Потому что сейчас смотрю на то, как она медленно, неуверенно идет ко мне, и понимаю, что она в тысячу раз лучше, чем рисовала моя память. Давай, Киска, смелее, иди ко мне. Шаг, ещё один, она уже совсем близко, а я смотрю на платье, которое так плотно облегает ее тело, обрисовывая изгибы, на бусы, которые колышутся от ее частого дыхания. Хочется соскочить с места, схватиться за эти жемчужные бусы, притянуть ее рывком к себе, впиться в сладкие губы, и без слов показывать, как я скучал и что со мной делает ее появление здесь. Но я сдерживаю себя, продолжая наблюдать, как Виктория уже дрожит, только лишь от одного моего взгляда. Моя женщина, всегда чувствует меня на расстоянии. Настоящая, взволнованная, красивая, и любимая. Как я мог так долго, почти вечность, отказывать себе в том, чтобы видеть и чувствовать ее?
Виктория останавливается возле меня, не прекращая теребить жемчуг.
— Ближе, — указываю взглядом между моих ног, и моя женщина как всегда беспрекословно подчиняется. Первое прикосновение к ее ноге пробивает меня током, отдавая куда-то в позвоночник. Веду пальцем вверх, по бедру к талии, чувствуя, как Викторию трясет. Мы молчим, находясь в полной тишине. Но сейчас нам не нужны слова, все можно сказать и без них. Прикосновения, чувства и эмоции лучше всего могут отразить твое состояние. Слова могут быть фальшивыми и лживыми, а тело никогда не обманывает.
Тушу окурок в пепельнице, поднимаюсь с места, встаю вплотную к Виктории, настолько, что ее колыхающаяся от тяжелого дыхания грудь соприкасается с моей.
— Андрей… Я…, — подношу палец к ее губам, заставляя замолчать.
— Тсс, тихо, — прикасаюсь к ее лицу, ласкаю щеки, скулы и начинаю падать в зеленый омут ее глаз. Провожу по губам и впиваюсь в них в жадном поцелуе, не желая медлить. С ее губ срывается сладкий стон, который я поглощаю, понимая, как мне его мало. Я хочу еще много ее стонов и криков. Хочу свое имя слышать, в момент, когда она будет умирать от наслаждения подо мной. Сильно всасываю ее губы, кусаю, чтобы чувствовать, что она до сих пор моя. Немного ласки, кончиком языка по дрожащим губам и опять врываюсь в ее рот, сплетая наши языки, не давая ей отвечать, только жадно, алчно беру все, что она мне может дать. И с ужасом понимаю, что я даже не знал, что способен настолько желать одну и ту же женщину. Что могу настолько сильно помешаться на Виктории и понять, что люблю.
— Боже… Αндрей…, — всхлипывает мне в губы, впиваясь ногтями мне в шею, тянет на себя сильнее. Да. Моя женщина тоже скучала, оставаясь полностью моей, не смотря на то, что я оттолкнул. И я теперь понимаю, что не смогу ее больше отпустить, привяжу к себе, если нужно, заставлю быть со мной на моих правилах. Сжимаю руки на ее талии, притягиваю ближе к себе, понимая, что никогда, ни одна женщина не сравнится с Викторией. Именно ее мне не хватало все эти дни. Да что там дни! Всю жизнь!
Держись, Киска, я голодный, очень голодный по тебе. Я сейчас рвать тебя на части буду, прямо в этом зале. Нахожу замок ее платья, дергаю вниз, резко срывая тряпку с плеч, не переставая жадно поглощать ее всхлипы, от резких движений. Виктория дрожащими руками пытается расстегнуть пуговицы на моей рубашке, мешкает, и моя страстная женщина так же, рывком, отрывает половину пуговиц, которые звонко разлетаются по залу. Усмехаюсь ей в губы и тут же рычу от того, что ее пальчики проходятся по моей груди, слегка царапая. Отстраняюсь от Виктории, осматриваю ее красивую грудь в черном кружеве, бесстыдно торчащие соски. Хватаю ее за бусы и снова тяну на себя, вновь набрасываюсь на сладкие губы, по которым я так скучал, лихорадочно задираю подол платья, поглаживая и сжимая бедра. Коленом раздвигаю ножки, проникая в трусики, прохожусь пальцами по горячим, влажным складочкам. Чувствую, как она дрожит в моих руках и мне свою дрожь передает. Хватаю за волосы, наматывая их на кулак, дергаю, открывая доступ к ее шее, целую, спускаясь поцелуями к ключицам, не прекращая поглаживать нежные лепестки ее лона. А мне сожрать ее всю охота, что я сейчас и сделаю. Держись, Киска, сегодня пощады не будет.
Виктория
Это не просто страсть, это безумная лихорадка, от которой меня трясет. Никогда ничего подобного не испытывала. Когда настолько хочешь мужчину, что внутри все тугим узлом скручивает и не отпускает. Когда теряешь счет времени и забываешь, где ты и кто ты. Когда ничего не имеет значения, только ОН. Его руки на моем теле, его жадные губы и голодный взгляд, который говорит сам за себя. Когда не нужно слов, ты все чувствуешь и растворяешься в этих ощущениях. Когда готова скулить ему в губы и кричать, чтобы не смел останавливаться ни на секунду. Когда он перекрывает тебе воздух своим жадным поцелуем, а ты готова умирать в его руках снова и снова, лишь бы он не отпускал.
Он отрывается от меня, заставляя почти плакать от того, что отпустил. Андрей сам срывает с себя рубашку, отшвыривая ее в сторону, вновь хватает меня за талию, разворачивает к себе спиной. Грубо толкает на стол, нажимает на спину, вынуждая полностью лечь грудью на него и бесстыдно, похотливо подставлять его сильным рукам бедра, которые он тянет на себя, впечатывая в свой пах, чтобы я ощутила его желание через грубую ткань брюк. Он наклоняется, прижимаясь голой грудью к моей спине, нажимает на кнопку селектора.
— Катя, можете быть свободны, — говорит он, стараясь скрыть возбужденный, хриплый голос.
— Но, Андрей Αлександрович, до конца рабочего дня еще…
— Немедленно покиньте рабочее место. Идите домой! — рычит он, обрывая ее речь.
— Хорошо, — испуганно соглашается девушка. Андрей тяжело дышит мне в ухо, прикусывая мочку, посылая по моему телу очередную волну дрожи. Целует плечи, спину, вновь возвращаясь к моему уху, прижимая меня к столу всем телом.
— Киска, ты даже не представляешь, как я соскучился, — шепчет мне на ухо, поглаживая попку. — Я такой голодный, что готов разорвать тебя на части. Прости, Киска, нежности не будет, потому что последний раз я трахал только тебя. Ты представляешь, что я с тобой сейчас сотворю? — а я глаза зажмуриваю, не веря его словам. Может я сошла с ума, но что это, если не признание в любви? У него никого не было эти два месяца. Андрей отрывается от меня, стягивая мои трусики вниз. Опускается на колени позади меня, целует попку.
