— Да, — отвечаю я и киваю для убедительности.
— Не хочешь домой, не надо, — она снимает с себя куртку и накидывает ее мне на плечи, ведет к своему дому, как маленькую потерянную собачонку, подобранную на улице из жалости.
— Генка, неси свой коньяк! — кричит она, заводя меня в гостиную и усаживая на свой удобный диван. А я смотрю на свои руки и только сейчас замечаю, как сильно трясусь.
Глава 6
Полина
Вы никогда не замечали, что каждое утро в первые секунды пробуждения, вы дезориентированы и на секунды теряете память? Вот и я, просыпаясь сегодняшним утром, в первое мгновение ещё не помнила, как мне больно и что моя жизнь вчера рухнула. Огляделась по сторонам и поняла, что нахожусь у подруги. Подняла тяжелую голову с подушки и память услужливо начала подкидывать кадры вчерашнего дня. Мне уже не было больно, как вчера, мне не хотелось рвать и метать. Я даже не чувствовала злости. Я будто опустела. В душе полный штиль и непринятие произошедшего. Хочется снова лечь спать, а проснувшись понять, что всего этого не было.
Сажусь на диване, на котором спала, оглядываюсь по сторонам, кутаясь в мягкий, пушистый плед, чувствуя легкий озноб. Спускаю ноги на пол, рассматривая забавные теплые Ритины носки с зайчатами. Откидываюсь на спинку дивана в гостиной подруги, запрокидываю тяжелую голову на спинку, прикрываю глаза, собираясь с мыслями. Вчера подруга дала мне эти носки и укутала пледом, поскольку меня неконтролируемо трясло. Она заставила меня выпить немного коньяка, который я в принципе не пью. Подруга ничего не спрашивала, просто села рядом со мной, обняла за плечи и рассказала историю своих родителей. Историю о том, как ее отец имел практически вторую семью, а ее мать долгое время об этом не знала. Ее родители развелись и прожили порознь пять лет. Однажды ее отец попал в аварию и у него отказали ноги, и его новая жена почти сразу бросила его. Ей не нужен был мужик инвалид. А мать Риты ухаживала за ним, бегала по врачам и реабилитационным центрам, и подняла ее отца на ноги. На этом фоне они вновь сошлись и живут вместе по сей день. Я не знала, что ей на это сказать. Наверное, я должна была сделать какие-то выводы, задуматься. Но сейчас я не способна на это. Рита все поняла без моих разъяснений, и я была благодарна ей за то, что она не доставала меня расспросами. Я просто боялась произносить все что произошло вслух.
Я выпила всего рюмку коньяка, а чувствую себя словно с глубокого похмелья. Голова тяжелая, на виски давит тупая боль, слабость, будто из меня вытянули жизненные силы и почему-то ужасно холодно. Во рту сухость, пытаюсь сглотнуть, и чувствую дерущую боль в горле. Как бы ни старалась вчера Рита, я все же заболела. Поднимаю голову, резко оглядываюсь на часы, чувствуя, как в голове пульсирует. Цифры на электронных часах плывут, фокусирую взгляд и не могу поверить, что уже почти полдень. Я действительно простыла, только больная я могу проспать так долго. Поднимаюсь с дивана, иду в ванную на первом этаже, осматриваю себя в зеркале, замечая, что бледная и растрепанная. Расчесываю волосы, собирая их в хвост. Умываюсь теплой водой, ощущая, что к ознобу добавляется боль в мышцах.
Мне нужно домой, привести себя в порядок, выпить что-то от простуды и ехать за Кириллом. Хочется поскорее обнять сына, вдохнуть его сладкий детский запах и почувствовать тепло. О Вадиме я предпочла не думать вообще, иначе загнусь от боли и утону в собственных страданиях. Вышла из ванной, прошла на кухню, слыша, как Рита гремит посудой. Подруга варила кофе и нарезала помидоры для омлета.
— Рит, спасибо за все, я пойду, — сообщаю ей, слыша, как мой голос сел и охрип.
— Ты все-таки заболела, — голосом строгой мамочки сообщает она, хмуря брови.
— Ничего страшного, горло немного болит. Поеду за Кирюшей, заеду в аптеку, — стягиваю со своего слабого тела плед, складываю его, опуская на стул.
— Ну, нет! Сначала выпей чаю с медом. У меня есть свежий, натуральный, с пасеки, — настаивает Рита, начиная заваривать чай, добавляя в заварочный пресс какие-то травы из баночек.
— Хорошо, спасибо, — сажусь на стул, чувствуя, как из холода, меня резко бросает в жар. — Чай с медом действительно не помешает, — сжимаю тяжелую голову, пытаясь взять себя в руки.
— Ты когда-нибудь покупала электронный билет на самолет? Как это выглядит?
— Куда это ты собралась? Да еще и больная!
— Болезнь ерунда. К обеду я приду в себя. Ты же знаешь, что ангина у меня с детства хроническая. И я давно научилась с ней справляться. Хочу поехать домой, к родителям. Чем быстрее, тем лучше, — отвечаю я, принимая от подруги чашку горячего чая с медом.
— Ну и правильно, — садясь напротив меня, отпивая кофе, произносит подруга. — Отдохнешь, соберешься с мыслями, посоветуешься с мамой и вернешься сюда с новыми силами.
— Может я и не вернусь. Наверное, я не смогу больше жить в этом большом городе, где стерты и исковерканы все понятия о морали, любви и верности.
— Поля, даже не думай там оставаться. Что ты там будешь делать, в своей деревне? Сама говорила, что там невозможно развиваться. Не для этого ты здесь училась, чтобы возвращаться туда. А понятия о жизни везде одинаковые, город здесь ни при чем. Я так понимаю ты планируешь расстаться с Вадимом? — спрашивает она, а я отпиваю чай и закрываю глаза. Никогда не думала, что захочу расстаться с мужем. Я и сейчас не хочу, и отчаянно его люблю. Но я не смогу его простить.
— А есть другой выход?
— Ну, кто его знает. Ты любишь его. А влюбленные женщины еще и не то прощают своим мужикам. Это жизнь, а не кино. Здесь все по — другому. Хотя если бы я узнала, что мой Генка крутит с какой-то шлюшкой, я бы, наверное, убила обоих.
— Рит, о чем ты говоришь? Не смогу я быть с ним, даже если прощу. У меня ее стоны в голове навсегда отпечатались. Мне противно, понимаешь? От него и от себя тоже. Он трахал ее, а потом со мной в постель ложился. Я себя на его место ставлю и никак не могу понять. Если бы я изменила, даже в мыслях подумала, что хочу другого мужика, то это уже не любовь.
— Ну, ты не сравнивай. У мужиков совсем другие понятия о любви.
— Ты только что мне сказала, что убьешь Гену.
— Это да, — хмыкает Ритка.
— Я тоже хочу убить. Воткнуть ему нож в грудь и медленно прокручивать, чтобы он испытал ту же боль, которую я ощущаю сейчас. Или самой с моста сброситься, чтобы больше не мучиться. Но у нас сын. И мне придется как-то жить дальше ради Кирюши. Я и сейчас люблю Вадима. Безумно! Только к моей любви примешались дикая ненависть и отвращение. Кажется, что он испачкал меня и нашу любовь, хотя сейчас я вообще не уверена, что он когда-либо меня любил. Может ему просто удобно было жить со мной. Наверное, я гожусь только на роль матери и домохозяйки. А на роль любовницы не подхожу…, - выговариваюсь Рите, а самой плакать хочется, моя утренняя пустота начинает наполняться горечью, отчаяньем и ненавистью. Я бы и рада расплакаться и выплеснуть всю боль наружу. Только вот не могу. Нет слез и все. Глаза жжет, а плакать не могу. Рита подсаживается ко мне ближе, гладит по спине, что-то хочет сказать и смотрит на меня с жалостью.
