Вперед меня прорывается какая-то взволнованная женщина и практически отталкивает меня от окошка кассирши. Она не обращает на меня внимания, словно ничего не видит вокруг, и начинает требовать от девушки поменять ей билет на другой рейс. У них возникают какие-то разногласия и женщины начинают спорить. Отхожу от них к кофейному аппарату, потому что из-за голода скручивает желудок. Беру себе маленький стаканчик капучино, в надежде выгнать туман из головы. Женщины, наконец, заканчивают спор и позволяют мне подойти к кассе. Прямых рейсов в мой городок конечно нет, поскольку у нас даже аэропорта нет. Наш поселок только десять лет назад получил статус города. Поэтому я заказываю билеты на завтрашний утренний рейс до большого города, а там час на автобусе и мы будем дома. Протягиваю девушке свой паспорт и документы на сына и пью кофе в ожидании, когда девушка оформит билеты. Думаю о том, что сейчас надо будет забрать Кирилла и подготовиться к поездке. Настолько ухожу в свои мысли, что не замечаю, как ко мне подходит Вадим. Прихожу в себя только когда он хватает меня за руку и тянет за собой.
— Девушка, а билеты! — кричит нам вслед кассирша.
— Нам не нужны билеты! — Отвечает ей Вадим, утаскивая меня из торгового центра. А я не сопротивляюсь, иду покорно за ним, поскольку не могу устраивать скандал прилюдно. Но как только мы садимся в машину, и Вадим захлопывает дверь, я разворачиваюсь к нему. Он заводит двигатель, отъезжает на стоянку небольшого сквера, глушит двигатель и разворачивается ко мне. Все слова и возмущения куда-то пропадают, поскольку он смотрит на меня все тем же лживым влюбленным взглядом, касаясь своими темными глазами каждого кусочка моего тела. Замираю, закрываю глаза и мысленно молю его придумать для меня такие оправдания, в которые я безоговорочно поверю, и все встанет на свои места. Мы когда-то должны поговорить спокойно. И наверно надо сделать это прямо сейчас.
— Полина, посмотри на меня, — так спокойно, понижая голос просит он. А я мотаю головой, потому что не хочу смотреть в его лживые глаза и сожалеть.
— Если ты хотел что-то мне сказать, говори, — облокачиваюсь на спинку сиденья, и отворачиваю голову к окну, смотря на красивый ярко-желтый осенний сквер. Слышу, как Вадик приоткрывает окно машины, какой-то шорох, чирканье и салон заполняет густой табачный дым. Он ведь бросил курить еще когда узнал, что я беременна. Вот так просто в один день выкинул сигареты и все, я ещё тогда поражалась его силе воли.
— Полина, — пауза на его затяжку, — Да, я изменил тебе с…, - он не произносит имя своей любовницы, потому что я его перебиваю.
— Сколько это продолжалось? — спрашиваю я. — И кого ты трахал до нее?
— Разве это имеет значение?
— Имеет! — слишком эмоционально произношу я, сжимая кулаки, комкая свое пальто, пытаясь быть спокойной, но где-то глубоко внутри я плачу, надрывно оплакивая нашу любовь. — Хотя ты прав, это не имеет значение. Ты все равно не скажешь правду. А даже если скажешь, я не поверю. Просто ответь, зачем? Почему? Зачем ты предал НАС? И были ли мы вообще…, глотаю слова вместе с комом в горле. Хочется вновь кинуться на него с кулаками и бить со всей силы, чтобы хоть немного избавиться от боли, которую он мне причинил.
— Полина, мы есть. И будем всегда. Просто это сложно объяснить.
— Ну уж попытайся, — язвительного прошу я, горько усмехаясь.
— Ты моя женщина, моя жена. Моя солнечная нежная девочка, которую я люблю. А она просто шлюха. В определенный период мне просто необходима такая женщина. Когда все плохо, или возникают определенные трудности. Мне необходим такой секс. Я так устроен, всегда был таким…
— Какой такой секс! — спрашиваю я, резко оборачиваюсь, смотря в его темные глаза.
— Я не такой каким ты меня видишь. Можешь назвать это, как угодно. Извращением, чем-то грязным и так далее. Мне просто необходим грубый, жесткий, животный и где-то ненормальный секс, хотя, смотря, что считать ненормальным. А ты не такая, я не могу так с тобой. Ты из другого мира, ты моя солнечная неземная девочка. Моя любовь и мое душевное тепло. А они грязь, которая мне необходима. Кто-то вымещает свой гнев или негатив, накопившийся внутри в спорт, алкоголь, экстрим, а я в секс. Дело не в тебе, дело во мне, Полина, — он глубоко вдыхает, и сам отводит от меня взгляд, прикуривая очередную сигарету. А я хлопаю ресницами и ничего не понимаю. Наш секс никогда не был совсем нежным и ванильным. У нас было все, и страсть и грубость, Вадик всегда срывался в конце и брал меня грубо, иногда стискивая мои бедра до синяков и мне это безумно нравилось. Для меня это было показателем насколько я ему нужна, и показателем его любви. Да, возможно я ничего не знала о сексе до Вадима. Он всему меня научил…
— Ты сказал ОНИ. То есть их было много? И они были всегда в нашей жизни? Все семь лет ты жил со мной и одновременно трахал других, выпуская пар? Ты занимался с ними сексом, а потом трогал меня!? Ложился со мной в постель, изображая тепло и нежность!? Лучше бы ты имел меня жестко и грубо как угодно, как тебе хочется! Но со мной! Понимаешь!? А так я чувствую себя грязной! Мы словно спали все вместе, втроем. Меня тошнит от этого, понимаешь? И боль в груди разливается. Она будто засасывает меня в какую-то черную дыру, лишая кислорода. Я нормально дышать не могу. Я так тебя любила, что была готова на все, ради тебя и твоей любви. А ты, ты предпочел трахать других, предавая меня, и наши чувства, если они конечно были обоюдны, — я вновь срываюсь, и начинаю кричать, чувствуя, как глаза наливаются слезами, а раны в груди вскрываются, начиная кровоточить, заливая весь мой организм, который начинает гореть в какой-то агонии. Я думала, что проблема она глубже, а оказалось все банально. Дело в сексе. Я оказалась ничем и никем в постели и не удовлетворяла его. Дышу глубоко, чтобы не разрыдаться перед ним и не выглядеть жалкой, ни на что неспособной в этой жизни. Закрываю лицо руками, облокачиваюсь на свои колени, пытаюсь прекратить истерику, которая уже сжирает меня изнутри.
— Помнишь, как через год после свадьбы, у меня начались проблемы с бизнесом. Меня обложили рейдеры и хотели отжать бизнес отца? — после минутного молчания вдруг спрашивает он. — Так вот, я сидел в своем кабинете и пил коньяк из горла, ища выходы. Ты пришла ко мне, обняла и спросила, как ты можешь мне помочь? Я поцеловал тебя, укусил за губу, а потом намотал волосы на кулак, дергая, вынуждая смотреть в глаза, ты тогда так испуганно на меня посмотрела, с каким-то застывшим ужасом в глазах и сказала, что в этот момент у меня был очень пугающий темный взгляд. Я тогда был не пьян, как сказал тебе потом, я просто понял, что все это не для тебя. Ты нежная и ранимая. И я не хотел рушить твой внутренний мир. И я считаю это правильным. Настоящая женщина, мать, жена должна быть такой, — резюмировал Вадим, а в его голосе проскользнуло какое-то сожаление, от которого я чувствую себя ущербной.
— Разве это любовь? — спрашиваю я, так и не отрывая рук от лица. Вопрос скорее риторический, я не жду на него ответа.
— Как бы цинично и кощунственно это ни звучало, но я разделяю понятия любви и секса, Полина, — он прикасается к моей руке, в желании потянуть на себя, а я отскакиваю от него. Мне разговаривать и ощущать его рядом невыносимо. А его прикосновение сейчас ощущаются словно ожоги, которые расползаются невыносимым болевым жаром.
