— Поля, быстро иди в дом! Бак полный, машина может рвануть.
— Вадим, пожалуйста, пусть она горит. Давай вызовем пожарных, не подходи к машине!
— Полина! — громко кричит он, впиваясь в меня тяжелым взглядом, и убегает в наш гараж. Я еще какое-то время медлю, находясь в ступоре, а потом бегу в дом. Поднимаюсь в комнату сына, укрываю моего спящего мальчика одеялом, сажусь рядом с ним, а саму так и тянет к окну. Слова Вадима о том, что машина может взорваться, не дают мне покоя. Обнимаю себя руками, потому что чувствую дрожь во всем теле. Мне не холодно, меня начинает трясти от страха за Вадима. Не слушаю его и все же подхожу к окну. Вадим тушит капот огнетушителем. Раздетый, в одной футболке, спортивных штанах и тапочках на снегу. Он так близко к машине, и, если она взорвется.… Отхожу от окна, иду к двери, но возвращаюсь назад к окну. Если бы не Кирюша и малыш внутри меня, я бы плюнула на его приказы и помогла тушить ему машину. Нет! Ничего такого не произойдет, Вадим знает, что делает, твержу себе, а сама глаз с него не свожу. У него получается погасить разливающийся огонь снаружи, но из-под капота валит дым. Вадик быстро открывает машину, нажимает на кнопку открытия капота и дыма становится больше. Я не вижу, что он берет, но с помощью этого он открывает раскаленный капот. И это большая ошибка Вадима. Дым превращается в огонь, внутренности моей машины мгновенно вспыхивают и Вадик отскакивает назад, пошатываясь, почти падает на снег. И я не выдерживаю, кидаюсь вниз, выбегая на крыльцо.
— Вадим!
— Поля, мать твою! Быстро зашла в дом! — Кричит он и вновь убегает в гараж. Через секунду выбегает с еще одним огнетушителем. Никогда в жизни так не боялась. Я вообще не соображала, зачем он так рискует собой из-за какой-то чертовой железки. Пламя вроде погасает с одной стороны, но разгорается с другой. А меня уже трясет, и сердце стучит как сумасшедшее. Бегу на кухню к окну, на котором остался мой телефон, хватаю его и все же набираю пожарную службу. Один гудок, второй, — но почему они не берут трубку.
— Алло, противопожарная служба, слушаю вас, — отзывается голос девушки, а я облегченно выдыхаю, но не потому что мне ответили, а потому что, Вадик все же справляется. Огонь гаснет, оставляя за собой дым и гарь.
— Слушаю Вас, — настойчиво повторяет девушка.
— Я ошиблась номером, — зачем-то говорю я и сбрасываю звонок, кидая телефон на подоконник. Вадик закидывает в машину несколько больших пригоршней снега и дым окончательно уходит. Он ещё несколько минут стоит возле машины, а потом идет в гараж и возвращается уже с подкуренной сигаретой, которую, видимо, взял из своей машины. Делает пару глубоких затяжек, а потом оборачивается, смотрит на меня, словно чувствует, что я не свожу с него глаз. Еще одна глубокая затяжка и Вадим отшвыривает окурок в снег. Вновь набирает несколько пригоршней снега и закидывает их в обугленный двигатель. Боже там мороз, а он в одних тапочках и футболке. Иду в прихожую, чтобы попросить его зайти домой и сталкиваюсь с ним в дверях, буквально врезаясь в его грудь. Он подталкивает меня вперед, проходит в дом и закрывает дверь.
— Вадим, — кидаюсь к нему, осматривая с ног до головы. — С тобой все в порядке? — от него пахнет гарью, но сейчас это самый лучший на свете запах, потому что визуально кроме грязи на нем нет никаких повреждений.
— Да солнце, все хорошо, — морщась, произносит он, сжимая кулак, а я хватаю его руку, тяну к себе, разжимая его пальцы, замечая на ладони большой ожог.
— Боже, Вадик! Это нужно срочно…, заикаюсь от стресса и переживания. — Больно? — держу его ладонь, не сводя глаз с ожога и вижу, как трясутся его руки.
— Поля, он перехватывает мою руку, и я понимаю, что это не Вадим трясется, а я. — Все хорошо успокойся, тебе нельзя волноваться, — наверное, именно в этот момент с меня спадает шок, и я начинаю плакать, просто потому что мне нужно выплеснуть из себя этот страх. Он отпускает мои руки, обхватывает лицо обожженной ладонью, совершенно не обращая на нее внимания, а меня почему-то накрывает истерикой, то ли это из-за страха, то ли из-за беременности.
— Тихо, тихо, моя девочка, — Вадим стирает большими пальцами слезы, которые градом катятся из глаз. — Не переживай, купим мы тебе новую машину.
— Причем здесь машина?! — отталкиваю его от себя, ударяя в грудь. — Я за тебя испугалась. Зачем ты так рисковал?!
— Машина могла взорваться. Кирилл мог испугаться и наша малышка тоже, — вполне серьезно говорит он. Все уже закончилась, а я не могу прекратить плакать и дрожать.
— Надо обработать тебе руку, — утирая слезы ладонями, произношу я. А Вадим вновь тянет меня на себя и улыбается.
— Моя девочка, — шепчет он мне, не дает опомниться, прижимая к холодному после мороза телу. Боже, он заболеет, это была последняя здравая мысль в моей голове. Потом я потерялась в близости с ним. После, я буду оправдывать себя, тем, что испугалась, и у меня был стресс. Других объяснений, почему я отдалась ему, не было. Я дрожала, но уже не от холода и страха, меня трясло от его дикого и жадного поцелуя, словно он такой же голодный как я. Будто все эти месяцы у него действительно никого не было. Он не позволял мне опомниться и оттолкнуть его. Подхватил под бедра, вынуждая вцепиться в его сильную шею и не разрывая поцелуя, понес в сторону кухни. Усадил меня на стол, встал между моих ног, требовательно раздвигая их руками. В этот самый момент я простила ему все и не чувствовала себя жалкой. Мы занимались сексом, наверное, тысячи раз, но такой жажды я никогда не испытывала. Меня буквально пронзило током от каждого его прикосновения. Тело было настолько чувствительным, что я чувствовала Вадима каждой клеточкой, но мне было мало. Я задыхалась и хотела ещё и еще. Я хотела остановить время и остаться с ним в этом мгновении. От Вадима пахло гарью и бензином, но я словно сумасшедшая глотала этот запах и пьянела от его близости. Сама себя не узнавала, зарылась в его волосы на затылке и сильно их скрутила между пальцев, закрывая глаза, потому что боялась взглянуть на него и отрезветь. А я не хотела приходить в себя, только не сейчас.
Он оторвался от моих губ и прикоснулся своей немного колючей щекой к моей, а я трусь об нее как кошка, наслаждаясь как щетина царапает мою кожу. Вадим весь напряженный и я уже сама не понимаю, это он дрожит или я. Мы ещё ничего не делаем, но уже слились в одно целое, словно между нами стерлись все границы или рухнула та стена, которую я старательно выстраивала все эти месяцы. Он обхватывает мое лицо, проводит языком по губам, и я чувствую, как по телу начинает разливаться жар, волна за волной. Вадим хватается за мою футболку, тянет вверх, срывая ее с меня и отбрасывая куда-то на пол. Холодные шершавые пальцы, прикасаются к моим соскам, которые тут же твердеют, отзываясь возбуждением на его такое легкое прикосновение.
— Полечка, солнце мое, как же я дико соскучился по тебе, моя девочка, — шепчет он в мои губы, начиная перекатывать мои чувствительные соски между пальцев. — Такая чувствительная сейчас….
— Молчи! — надрывно требую я, кусая его губы, потому что боюсь, что его слова вернут меня в реальность. А я сейчас не хочу этого, мне просто необходимо его чувствовать. Это какая-то дикая потребность, которую может утолить только он. — Пожалуйста, ничего не говори…, - откидываю голову, когда его губы начинают лихорадочно целовать мою шею. Это мое слабое место. Шея — моя эрогенная зона, и он прекрасно это знает. Поцелуи на шее становятся нежнее, а грубые руки сильнее стискивают мои груди, сводя их вместе, сжимая. Он спускается ниже, аккуратно и невесомо поглаживает мой живот, и всасывает в рот острый сосок. Не сдерживаюсь, выдыхаю со стоном, ощущая, как его ласки отзываются где-то внизу живота, скручивая тугим узлом. Обхватываю ногами его бедра, подаюсь вперед, облокачиваясь на локти, почти ложась на стол. Упираюсь в его пах, и с очередным приглушенным стоном потираюсь об его возбужденный член. Он рычит мне в грудь и сам весь сотрясается. Боже, неужели у него, правда, никого не было все эти месяцы? Нет, гоню от себя эти мысли. Пусть все горит огнем, я хочу получить дозу своего личного счастья. Я даже ощущаю, как от моего трения дергается его невыносимо твердый член, как он пытается отстраниться, тяжело дыша через нос, и сильно до боли стискивает мои бедра, удерживая на месте. А я почти плачу, когда он вообще отходит от меня.
