Мне даже было жаль Шульца, он был настолько помешан на своей жене наркоманке, что положил столько лет на месть мне. Вот только вины за ее смерть я не ощущал. Но люди так устроены, что в своей несостоятельности им проще винить других… Если Алена была женщиной легкого поведения и имела слабость к наркотикам, то это вина Шульца, поскольку он не смог справиться с ней и поставить на место.
Мы месяц его пасли. Он окружил себя охраной и нужными связями. Но неуязвимых и неподкупных людей не бывает, у нас получилось прижать мудака к стенке. Даже когда я выбил ублюдку зубы, он кричал мне, что ещё не конец, и он уничтожит меня. Как выяснилось, Шульц играл в маньяка не один. Он подкупил моего зама. Вот от кого я не ждал подставы. Жданов же еще работал с моим отцом, я доверял ему как себе, а он, сука, все сливал Шульцу. Что этой твари не хватало, я еще выясню. Пусть пока посидит в СИЗО и подумает, что деньги совершенно не стоят того, что я с ним сделаю. В тот день я словно впал в состояние аффекта, даже бизнес отошел на второй план. У меня перед глазами моя жена и сын и картинки того, что этот психопат мог с ними сделать. Я наносил ему четкие удары, пытаясь выбить ответы и мне было страшно смотреть на его окровавленную улыбку и нездоровый блеск в глазах. Этот псих ничего мне не сказал, кроме того, что я ещё поплачусь и это только начало игры… Он даже вырубился с улыбкой на губах, но я в какой-то агонии продолжал наносить Шульцу удары, пока Савелий не оттащил меня от него. Мне реально хотелось выхватить у Савы ствол, и пустить этой мрази пулю в лоб, его жуткая улыбка не давала мне покоя. Казалось, пока он жив я не смогу расслабиться. Меня до сих пор дрожь пробирает от его подробных досье, планов мести и нечеловеческого блеска в глазах.
С того момента прошло два месяца, а Шульц до сих пор в изоляторе. Наше гребаное правосудие не спешит делать свое дело. Я все сам им предоставил: доказательства, свидетелей, сообщника, но они все тянут время, будто у Шульца есть шансы. Ни один адвокат не вытащит его из дерьма, в которое он сам себя окунул.
Все это напрягало и не давало мне покоя. А учитывая то, что я теперь веду монашеский образ жизни, и Полина позволяет мне только ласкать свой животик и ничего более, у меня вообще сносит крышу. Я стараюсь быть спокойным и не давить на беременную жену. Но порой мне кажется, что еще немного и я взорвусь, сорвусь с цепи и кого-нибудь убью. Я настолько голодный, что мне хочется волком выть или на стены лезть. Но я дал себе слово, что не трахну больше ни одну бабу, не стоят они все моей семьи. Если бы не наша доченька под сердцем у Поли, я бы давно не церемонился с женой, взял бы насильно и трахал пока бы она не начала скулить подо мной от наслаждения. Да, я еще помню, как ее телу понравилась грубость, и я хотел ее растерзать. Меня кидало из крайности в крайность, топило в нежности к жене от того, что она в положении. Меня захлестывало восторгом от того, что внутри Полины наша дочь, которая всегда реагирует на меня, толкаясь маленькими ручками и ножками. И я безумно хотел свою жену в таком положении, ведь ее грудь налилась, бедра округлились, а кожа стала такой чувствительной. И, кажется, я скоро сойду с ума от недостатка секса в моей жизни. Хоть сука йогой занимайся, ища эмоциональный баланс, потому что спорт уже ни хрена не помогает.
Поднимаюсь с кровати, слышу, как в ванной льется вода. На часах только семь утра, но моя жена уже на ногах. Последнее время моя девочка не может долго спать. Беременность не позволяет, ей уже тяжело, все-таки уже почти восемь месяцев. Еще немного и мы, наконец, познакомимся с нашей Евочкой. Прохожу в ванную и чувствую, как меня бросает в жар от вида моей красивой обнаженной жены. И я мгновенно возбуждаюсь. От недотраха меня теперь все возбуждает: то, как она ест сладости, облизывая пальцы, как закусывает пальчик, когда о чем-то думает, даже то, как она моет посуду, слегка виляя попкой в такт музыке. Доктор нам не запретил близость, но ее нам запретила сама Полина. Трудно не думать о шлюхах, когда та, которую ты хочешь на самом деле не подпускает к себе.
Скидываю с себя боксеры и в наглую прохожу в душевую кабину к жене. Поля застывает с клубничным гелем для душа в руках, а я отбираю у нее этот гель, нанося его на свои ладони.
— Что ты делаешь? — возмущенно спрашивает она. Дергается, упирается округлой аппетитной попкой в мой каменный член. Она хочет отодвинуться, но я подхватываю ее бедра и удерживаю на месте. Кажется, стоит ей вильнуть бедрами потираясь об меня, и я кончу.
— Я хочу помыть свою беременную жену, — спокойно отвечаю я, хотя дыхание спирает от близости с женой. — Тебе уже самой неудобно.
— Не переживай, я справлюсь, — она немного дергается, чем создает трение и член просто каменеет. Полина это чувствует, застывая на месте.
— Да, солнышко, не двигайся, это опасно, — усмехаюсь я, глубоко вдыхая, чтобы хоть немного подавить возбуждение. Наношу гель для душа на руки, растирая между ладонями. Прикасаюсь руками к ее шее, веду ниже по плечам, ключицам подбираясь к груди, и с ума схожу от нежности ее кожи.
— Вадим, не надо, — так жалобно просит она, словно у нее нет сил сопротивляться, а у меня нет сил остановиться.
— Тихо, просто расслабься, я всего лишь тебя мою, — нагло лгу я, нашептывая на ухо. Я не просто ее мою, я ее ласкаю и сам кайфую от нашей близости. Оказалось, если долго не получаешь желаемого, близость с женой становится в сотни раз острее, словно впервые к ней прикасаешься, как мальчишка в первую близость. В глазах темнеет, и моментально пьянеешь от простых нежных ласк. Поля, словно глоток воды при дикой жажде. Черт, давно со мной такого не было. Чтобы от каждого касания пробивало в двести двадцать, и этот импульс подогревал кровь, разнося горячую кровь по венам. Легонько сжимаю налитую грудь, но не задерживаюсь, продолжая мыльными ладонями скользить по телу. Одной рукой глажу округлый животик, а другой скольжу по грудям, задевая уже возбужденные острые сосочки.
— Вадиим… — тянет моя девочка, но я не даю ей договорить, разворачиваю к себе и целую в сладкие губы, сильно всасывая, немного прикусывая, чувствуя, как Полина сдается, расслабляясь в моих руках. И я не могу позволить ей опомниться, потому что я сдохну, если она меня в очередной раз оттолкнет. Скольжу вниз к гладкому лобку, лаская, раскрывая нежные складочки, одновременно сплетая наши языки, вынуждая ее отвечать. Нахожу клитор, нажимая на него, обвожу пальцем, веду ниже, немного обвожу вход, но внутрь не проскальзываю, хотя очень хочется ощутить, как она будет сжимать меня во время оргазма. Поля разрывает наш поцелуй, глотая воздух, но только для того, чтобы откинуть голову на мое плечо и протяжно застонать, прикрывая глаза, от того что я сжимаю пульсирующий бугорок, перекатывая его между пальцев.
— Как только ты родишь, — задыхаясь, шепчу ей на ушко, покусывая мочку, начинаю тереться болезненно пульсирующим членом об ее попку. — И тебе станет можно. Пипец тебе, солнце. Я даже разрешения спрашивать не буду, возьму силой, — угрожающе рычу я, в унисон ее стону. — Я разорву тебя на части, солнышко, — глотаю воздух, засасывая нежную кожу на шее, кусая, зализывая языком засосы, продолжая потираться каменным членом об ее упругую попку. Больше не могу терпеть этого сжигающего меня изнутри дикого напряжения. Надавливаю на клитор, начиная безжалостно его растирать, другой рукой теснее прижимая Полину к себе, сжимая груди, чередуя нежные поглаживания твердых бусинок сосков. Ощущаю, как по ее телу идет дрожь, Поля уже полностью растворилась во мне и сдалась в плен наслаждения. Стена рушится, границы, которые она сама обозначила, стираются, сейчас она полностью в моей власти как было всегда. Стонет протяжно, губы кусает неосознанно, ища мои, и я целую ее, врываясь в ее сладкий ротик, пожирая ее стоны наслаждения и бессвязное мычание. Поля содрогается на грани оргазма, когда я уже сам дохожу до точки невозврата, только от трения об ее бедра. Так хочется именно сейчас резко наклонить ее, вынуждая упереться в стену руками и резко ворваться в нее, растягивая мышцы лона во время того, когда она будет кончать, крича мое имя. Но нельзя и я стискиваю зубы, наслаждаясь тем, как моя жена застывает, а потом вздрагивает и выдыхает мне в губы протяжный стон. Кажется, мое тело начинает вибрировать, оставляю ее клитор, продолжая удерживать Полю одной рукой, обхватываю член, сжимая головку, пару резких движений и я с рычанием обильно изливаюсь на ее попку, получая нереально сильный почти болезненный оргазм. На минуту сам замираю, утыкаясь лицом в ее мокрые волосы. Твою мать, как мальчишка, кончаю только от вида женского оргазма. И смешно и одновременно понимаю, что никогда не испытывал такую бурю эмоций.
