– И тут аналогично.
– Аномалия, – похлопал по бедрам Вася так радостно, словно собирался сплясать Камаринского с выходом из-за печки. – Уверен, через пару часов куча других видео будет в сети. Как раз и лицо разглядим. И по другим камерам видеонаблюдения пробежаться надо.
Исаев сглотнул. Дракон… Это же невозможно!
– Поэтому шеф велел вас вызвать, – балаболил счастливый Вася. – Сейчас сюда ФСБэшники подтянутся, какой-то особый отдел.
– И куда этот монстр делся? – буркнул Исаев, приходя в себя.
– Улетел, – ответил Смолянский. – Где-то через пару кварталов снизился, свернул во дворы. И будто растворился. Ребята Оганесяна там сейчас каждый куст осматривают. И по подъездам распределились.
– Чертовщина какая-то, – пробормотал Исаев.
– Чертовщина, это на Патриарших, – поправил не менее озадаченный Левшин, потирая тонкими пальцами свой длинный нос, – а у нас ЧП. Годзилла с крыльями. Оборотень.
У Исаева пересохло во рту. В висках затикало.
– Так. Это бред. Поддающиеся логике версии есть?
– Может, какой-нибудь фокус? – пожал плечами Смолянский. – Типа Дэвида Копперфильда?
– Ближе к истине, – заметил с надеждой полковник. – Чудес не существует. Драконов тоже.
– Ну, Валерий Максимович, – расстроенно потянул Вася, – вы же своими глазами видели…
– Я видел только запись. А этой, – Исаев мотнул головой в сторону ларька с цветами, – могли и заплатить…
– Зачем?
– Некоторые ради популярности в Доме 2 снимаются, – сказал жестко полковник, – другие себе причинные места перед ФСБ прибивают. Дерутся у Малахова. Мне продолжать?
– Не надо, – погрустнел Вася.
– Тут даже с гопниками могли специально подстроить. Или заплатить главарям. Видано ли это дело, чтобы они такой толпой ломанулись в Кузьминки? – закивал удовлетворенно Левшин.
– У этих из шоу-бизнеса вообще мозги в заднице, – добавил Смолянский, – творческий подход и креативность. А такая новостишка наверняка интернет взорвёт.
– Кто бы это представление ни устроил, – процедил сквозь зубы Исаев, думая, что его уже тошнит от драконов, – завтра проснётся звездой. А потом начнет рубить капусту. Если мы его не посадим.
Парни усмехнулись, даже Вася.
С шоссе вырулила машина съёмочной бригады с логотипом центрального канала.
– О-о, их только не хватало, – вздохнул Левшин. – Слетелись на жареное…
– Угу. Шоу-бизнес. Так что всё сходится, – сказал Исаев. – Разберёмся с телевизионщиками и начинаем прорабатывать версию с фокусником. Он у нас на Колыме иллюзии отрабатывать будет.
Парни дружно расхохотались.
Глава 8
– Ань, ну, что ты как маленькая, честное слово, – уговаривала меня Светка, – папа то, папа сё. Ты вон сама скоро будешь папа… Тьфу, мама! Ты вспомнить, что с тобой было, хочешь?
– Хочу, – сказала я.
– Ну, так пойдем! Тут два шага всего. Через двор и налево. Жанна Абдуллаевна точно увидит, если гипноз есть, она и сглаз распознает, и порчу. Я проверяла. Но твой папа… – сделала многозначительную паузу подружка, – к ней тебя точно не поведет! Ведь ему везде мошенники мерещатся. И ты это знаешь лучше меня!
– Это да… – вздохнула я.
Сходить к супер-гадалке-экстрасенсу и хотелось, и кололось, и вообще меня очень смущала перспектива сидеть под домашним арестом и ходить в универ под конвоем, как это планировал папа. Он не знает полумер: то «должна быть самостоятельной и ответственной, ты уже взрослая», то «из дома ни ногой». Стой там, иди сюда. Нет, приятно, конечно, что он меня любит и заботится, но делает это, как танк, и уже очень хотелось сбежать… У меня возникла мысль:
– Светик! А вдруг я сама сбежала?
– Да ладно…
– Ты не помнишь, мы с папой не ссорились перед моим исчезновением?
– О таком ты мне не рассказывала. Может, не успела?
Я потёрла виски: блин, ссоры не помню, ну что же было в этом белом пятне?!
– Позвони на мой телефон, – попросила я.
– Зачем?
– Ну, если он у похитителя, тот ответит. И подозрений никаких, ты же в списке контактов. Просто удивишься: «где Аня», спросишь, и всё. Если это будет тот голос, который звонил, ты поймёшь. Он мягкий, прям бархатный, и акцент очень необычный, с раскатистым «эр». Тогда я никуда не пойду. Он ведь сказал, что приехал. И может где-то рядом тусить.
– Но вдруг это твоя большая и светлая любовь?
– Нет, Светик, – покачала я головой. – У тебя шикарные версии, но они слишком хороши, чтобы быть правдой. Давай признаем горький факт: просто так не похищают, просто так не выбрасывают в чужом городе в одной ночнушке. И просто так никто не беременеет. Нам на лекциях по психологии рассказывали, что иногда у жертв срабатывает самозащита, и память отправляет травмирующие воспоминания в подсознание. Получаются провалы. Так что папа прав. Это опасно.
– Ой, ну хорошо, – поджала губы Светка. – Но ты не выглядишь жертвой от слова «вообще»!
– Замнём для ясности. Так, про телефон, если он отключен, значит… – я задумалась, но потом махнула рукой, – значит, примем это за знак, что можно выходить. Только давай быстро.
Так мы и сделали. На звонок никто не ответил.
– Ты в халате пойдёшь? – хмыкнула подружка.
Я принялась переодеваться со скоростью света, подумав мельком, что знавала кого-то, кто умел одеваться за секунды. Кто это был? Загадка. Через три минуты я вставила ноги в джинсах и носках в резиновые сапоги, и подвязала поясом длинный старый плащ, в котором только детей пугать. Потом натянула капюшон пониже, для конспирации.
– И по пути пироженок купим, папа со своей войной про всё забыл, – сказала я, запирая дверь. – А ему пряников. А то я умру без пироженки со смородиной и заварным кремом. Кажется, я их не ела целую вечность.
– Ага.
И мы сбежали по лестнице нашей хрущевки, секунды были на счету! У выхода столкнулись с моим прыщавым соседом.
– Аня? – опешил худой, белобрысый, со впалыми плечиками и в очочках на носу – истинный ботан Славик. – Ты нашлась?
– Ага, привет, – бросила я и поторопилась вслед за хихикающим Светиком.
Ну, не повезло ботану в меня влюбиться! Хоть бы средство от прыщей купил, бедняга. Я даже думала как-то на 23-е ему подарить. Но ведь обидится.
На бегу я оглянулась по сторонам: папиной Тойоты нигде не было видно. Это пока. Рискую, ой, рискую! Но, с другой стороны, я беременная, и он мне ничего не сделает! Скажу: сам забыл пирожных купить, а организм требует.
А тот правда требовал, просто выл нечеловеческим голосом: дайте мне заварного крема, и побольше, побольше! Целую тонну! И песочную корзиночку! И Буше! И Наполеончик!
