Папа выпил свой бидон чаю, порадовался пряникам, и я почти не соврала, сказав, что их принес кузен Светика. А затем мы разошлись спать по своим комнатам. И во сне я летала! Парила так чудесно, распахнув руки, над удивительными цветами, отражающими настроение разными оттенками: они были то розовые, то лазурные, то персиковые или внезапно радужные…
Мне было так хорошо, что я даже смеялась во сне и кувыркалась в воздухе, играя с кем-то маленьким и летающим. Очень хотелось разглядеть, с кем, но в памяти осталось лишь бело-золотое облачко. И вдруг, услышав бой часов у соседей через стенку, я проснулась. Не на диване…
Я висела посреди комнаты так же, как в моём сне – на спине, словно в морских волнах, распахнув руки. В темноте мой живот светился. Едва-едва, бело-золотым ласковым светом. И чуть-чуть светилось кольцо. И это было настолько замечательно, что я даже не испугалась. Напротив, казалось, что летать – нормально, и я просто забыла о том, что умею, но умела всегда.
Я приняла вертикальное положение и мягко приземлилась на пол. Чуть оттолкнулась носочком и снова взлетела. В сердце стало так радостно и счастливо, что свет от моего живота лёгкими искринками разлетелся по комнате и впитался в стены и мебель, в мои учебники и игрушки, знакомые с детства. И всё стало волшебным. Бесконечно красивым. Живым. Нет-нет, потёртый заяц не стал разговаривать и закидывать лапу за лапу, чесать за ухом и требовать морковку. Он так же сидел в кресле, недвижимый, но был частью всего вокруг – живого, прекрасного…
Мои учебники и компьютер, и стол, и шкаф в углу вдруг обрели смысл и свет, словно могли дышать тем же, чем и я, но жили вот так – как умели…
Я подлетела к окну, распахнула штору и увидела голубоватый свет от моих растений на подоконнике, а за стеклом – такой же от деревьев и травы на газоне. О, как же это было чудесно! Я была живой и дышала живым, как всё-всё-всё вокруг меня, как вся Вселенная!
Я закружилась по комнате… хотя вроде никогда танцевать не умела. Да и какая разница? Главное – лёгкость! Счастье не вмещалось в меня, хотелось делиться! Я опустилась на пол и пошлёпала босыми ногами в гостиную.
Папа спал на диване с пультом в руке, будто упал и выключился. Я осторожно высвободила пульт из его пальцев и поцеловала в макушку. Тихо-тихо, чтоб не разбудить. Представляя, что мой свет обнимает папу, я почувствовала, что очень его люблю, а он так устал! Вдруг папа сладко зевнул и повернулся на бок, подложив руки под щёку. Напряжение на лице, застывшее суровой маской, стало растворяться, и папа сделал гримаску, словно ему на нос попал солнечный зайчик, а потом улыбнулся. Я ответила ему улыбкой, пусть он и не видел её. Возможно, отдохнув и заразившись моим кусочком чуда, он будет завтра мягче и спокойнее. И мне не придется превращаться в Джеймса Бонда в режиме ускоренных курсов. Хотя даже если так, буду считать это приключением. Оно ведь приключение и есть!
Я попила водички и пошла к себе. На всякий случай закрыла дверь изнутри на защёлку и снова залезла под одеяло – помечтать о встрече с тем самым человеком в кольчуге и заснуть в мыслях о нём. И о волшебстве… И о бело-золотом облачке, в котором было столько нежности, что хватило бы на целый мир!
* * *
– А тут, кстати, Аня Исаева живёт, – сказал Славик.
Иррандо уставился на дверь с номером 69, словно та была входом в зачарованную пещеру, где спрятано счастье. Сердце вырывалось из груди… Первым порывом было подойти, постучать и увидеть её. И обнять. Он даже неосознанно потянулся всем корпусом туда, но остановил себя мысленным окриком: «Она не помнит тебя, кретин!».
Но, видимо, что-то было написано на его лице, потому что Славик спросил подозрительно:
– А зачем она вам?
Принц вздохнул, мысленно попрощался с ужином и, глянув в двойные глаза юноши, выпалил:
– Она – моя жена.
– В смысле? – опешил Славик.
– В прямом. – Иррандо показал перстень с головой дракона. – Наш союз скреплен ритуалом в Храме и благословлен Вселенским Оком. Более того, она носит под сердцем моего ребёнка.
– О…
– Простите, мистер Славик, я вижу, что вы тоже не безразличны к ней… Я мог солгать, но это низко по отношению к человеку, оказавшему радушие. Если вам неприятно, я уйду… – Иррандо сделал шаг к лестнице, небольшой такой шаг, потому что уж очень хотелось в тепло, поесть и попить, но честь обязывала.
– А почему тогда вы не пойдёте туда? В её квартиру? Почему она не узнала вас? – нахмурился Славик. – Уж не вы ли её похитили?
– Не я. Маги нашего мира. Всё время отсутствия здесь она находилась в моём мире. Так случилось, что мы полюбили друг друга. Обручились. А затем с помощью чёрного колдовства наши враги лишили её памяти и разлучили нас… – Принц глянул на своего собеседника, тот выглядел как-то серо и пришибленно. – Вы не верите мне?
Славик взлохматил короткие волосы на затылке и пробормотал:
– Не знаю. Теоретически… если вы – дракон, что само по себе парадокс и очевидное-невероятное, то можно поверить и во всё остальное. В бозоны тоже никто не верил до коллайдера…
– Прошу прощения?
Славик задумчиво почесал усеянный красными прыщами нос и продолжил:
– Возмутительно то, что какие-то неученые маги и колдуны могут отправлять живых существ из одного мира в другой, то бишь порталы открывать, нарушая законы природы. А мы со всей своей технической революцией, цифровым прорывом и квантовой физикой даже до вшивого Марса не долетели. Вы не находите это несправедливым?
– Боюсь, я не очень вас понял.
– Угу… меня никто обычно не понимает.
– Вы ненавидите меня?
– Да нет, – махнул рукой Славик. – Я Аню с пятнадцати лет люблю, свыкся уже как-то с индифферентностью. Вроде Музы она для меня…
– Кого? – нахмурился Иррандо, ревность резанула ножом.
– Музы. Ну, значит, смотреть и восхищаться. Помечтать, в общем, о прекрасном… – вздохнул Славик. – А она, выходит, замужем. Угу. Хотите в свой мир забрать?
– Если получится, – кивнул Иррандо. – Она – моя жена и будущая мать наследника престола.
– Ого! – Славик присвистнул и, посветлев лицом, словно переключился на другое, спросил: – А портал покажете?
– Я ещё не знаю, где он откроется… – признался принц. – И пока я не буду готов вернуться, он не откроется. А я вернусь только, когда Аня узнает меня и захочет отправиться со мной. Иначе моя жизнь бессмысленна. – Он замолчал, недовольный внезапной откровенностью перед незнакомцем – видимо совсем уж вымотался, раз говорит о таком с первым встречным. И попытался быстро сказать хоть что-то другое: – Вы не знаете, Аня сейчас здесь?
Тот пожал плечами.
– Согласно Шредингеру, она здесь и не здесь одновременно. Пока мы не позвоним в её квартиру, не узнаем. О коте Шредингера не слыхали?
– На котов у меня аллергия, – сердито пробормотал Иррандо, ничего не понимая.
