– Я видел сегодня запись с твоего отчетного концерта, – еле слышно прошептал он, обжигая макушку огненным дыханием. – Слышал, как ты пела, и видел тебя настоящую. Быть Барби тебе не идет. Рафинированная сахарная красота – это не твое…
Он откинул прядь волос с моих плеч, обнажая шею, и склонился к ней. Проведя кончиком носа от ключицы и выше к уху, медленно втянул воздух, чем вызывал тысячи мурашек и необъяснимую дрожь у меня в коленях.
– Рад, что они не обрызгали тебя парфюмом. Ты горькая и пьянящая, Ева. Как полынь и абсент, и если бы не дела… мм-м… отправил бы тебя смывать все это прямо сейчас…
Невесомый поцелуй коснулся моего уха, я вздрогнула, а Руслан тут же отстранился.
– В общем, смой это все, – произнес он гораздо громче, чем прежде, и таким спокойным тоном, будто сейчас ничего не было. – Чтобы завтра, когда я вернусь из города, ты выглядела не как пластмассовая Барби.
Я смотрела на него, задрав голову, хлопала ресницами и ничего не понимала. То бишь приставаний сегодня не будет? Наверное, мне стоит поблагодарить его странные “дела” за очередную отсрочку.
И все же я выдавила:
– Вы обещали фониатра.
– Завтра. – Он похлопал меня по щеке, а после, посмотрев на свои пальцы, на которых остался едва видимый след от тональника, брезгливо потер подушечки. – Все будет завтра, Ева.
Глава 17
Руслан Коршунов
В этом есть нечто подростковое: спать в одном доме с желанной до боли в яйцах женщиной и не заняться с ней сексом, хотя дико хочется и даже в принципе можется.
Но я не был бы собой, если бы портил всю малину поспешными действиями. В бизнесе и делах любовных немало общего. Они не любят спешки.
Утром я сразу после раннего завтрака поехал в город. День обещал быть динамичным и напряженным. Планировалась масса важных встреч, и самой ожидаемой была с братьями-немцами, которые прилетели накануне вечером.
Приехав в офис и запросив у аналитиков данные, я открыл документы и погрузился в их изучение. Отложив их спустя несколько часов, нахмурился.
Сейчас все было радужно – дальше некуда. Бизнес Влада Соколовского по-прежнему тонул, как и еще пара фирм, которые я планировал поглотить в ближайшее время. И никаких противников, равных мне.
Казалось бы, все идеально, но интуиция советовала не расслабляться, а я привык ей доверять. Меня всегда напрягало время, когда все шло очень гладко, потому что вслед за этим обычно наступал пиздец феерического масштаба. Затишье в деловых вопросах – предвестник краха.
Ровно в три часа на телефон пришло извещение о том, что скоро встреча, и я поднялся из-за стола. Приехав в назначенный ресторан, я едва успел открыть меню, как ровно без одной минуты четыре открылись двери и на пороге появились два высоких подтянутых блондина с нордическими мордами.
Клаус и Дитрих Сайн-Витгенштайны, и о пунктуальности первого ходили легенды.
Братья побеседовали с администратором ресторана, и мужчин проводили к моему столику. Не удержавшись, я кинул еще один взгляд на часы и улыбнулся. Шестнадцать ровно.
– Здравствуйте, Руслан Михайлович, – на хорошем русском поздоровался правый немец, поправив узкие очки на породистом лице. – Рады вас приветствовать.
– Гер Клаус. – Я кивнул в ответ, пожал протянутую руку и спросил: – Как вам в России?
– Как и в прошлый раз. Мило, – с каменным выражением лица ответил он и сел напротив, расположив на столе перед собой кожаную папку.
– Не могу так же непринужденно поддержать вашу беседу на этом дивном, но кошмарно сложном языке, – белозубо усмехнулся Дитрих, тоже сжимая мою ладонь.
– Мы всегда можем найти компромисс, – уже на немецком ответил я.
После краткого обмена любезностями мы сделали заказ. Пока ожидали, я сжато описал все то, что не вошло в телефонную беседу, и передал Клаусу информацию, которую нарыл сам. Особенно усердствовал, копаясь в подноготной Влада Соколовского. Некоторые данные были еще с тех времен, когда я планировал выкупить его бизнес.
Клаус быстро просмотрел листы, а после снял очки и неторопливо достал из внутреннего кармана белоснежный платок.
– Как понимаю, в ваших руках находится спасенная из притона девушка? – Немец начал тщательно протирать идеально чистые стеклышки. – Я хочу с ней побеседовать, так как если вы знаете клуб со стороны клиента, то она со стороны жертвы.
В ответ на это вполне закономерное предложение у меня изнутри поднялась волна протеста. Почему-то очень не хотелось показывать Еву кому бы то ни было.
Моя личная принцесса в башне.
– Когда?
– Через пару дней. Сначала систематизирую то, что вы мне предоставили, и данные своих осведомителей.
Заключительным аккордом встречи стала беседа с Дитрихом. Он сразу же обозначил, чем я рискую, если посещение клуба всплывет для широкой общественности, и добавил, что спасенная девушка в этом свете – огромный плюс в карму.
Разошлись мы взаимно довольные друг другом.
Судя по времени, уже должен был приехать фониатр, и я даже не скрывал от себя того, что мне хотелось послушать, как будет проходить занятие, поэтому, поддаваясь своему порыву, я гнал машину по трассе в сторону дома.
Ева… Хочу услышать. И не вынужденные фразы, которыми она со мной общается, а что-то настоящее, искреннее. Что может быть откровеннее попыток вернуть голос, если он – смысл твоей жизни?
О да, я помнил, как душа обнажается в такие моменты. До состояния содранной кожи и открытых сухожилий. Когда хочется выть от малейшего соприкосновения с реальностью.
Первое, что я понял – они расположились в музыкальной комнате.
Моя музыкальная комната…
Выставка бесценных инструментов, которых уже не коснутся пальцы музыканта. Я похоронил их тут заживо и временами посещаю склеп. Ставлю пластинки и наслаждаюсь загробной атмосферой, как напоминанием, что эта часть жизни для меня мертва.
Иногда человеку нужно про это напоминать, потому что в его душе есть такое паршивое чувство, как надежда, которую даже окончательно угробить нельзя. Гребаный феникс. Отрезаешь крылья, выщипываешь перья по одному и медленно поджариваешь до состояния пепла.
А он вновь возвращается к жизни.
Я стоял в нескольких метрах от двери, нервно крутил в руках телефон и слушал.
– Вы просто умница, Ева, – ласково приговаривала доктор Христовская, с которой связался Николай еще вчера. – А теперь давайте повторим последнее упражнение и на сегодня закончим.
Ева послушно исполняла ее указания, а меня снова вело от интонаций. Девочка звуки произносит, меняет громкость и тональность, а у меня член стоит, как у мальчишки. Это уже даже не смешно.
Звуки ее голоса запускали химическую реакцию в крови, которую могла погасить только сама Ева.
