Я увидела его только мельком, но даже от этого меня едва не вывернуло, а кровь застыла в жилах. Обезображенное тело, истерзанное в мясо, и только лицо не повреждено. Казалось, даже макияж не потек.
– Впервые вижу, – ответ Руслана прозвучал незамедлительно, и даже мускул не дрогнул на лице.
– Тогда как вы объясните это? – очередной снимок, только на нем еще живая девчонка улыбчиво позировала на фоне спортивного авто Руслана.
– Даже объяснять не собираюсь. Вокруг моей тачки вчера вились сотни дур, я за всеми не следил.
– И то, что тело обнаружили недалеко от пансионата вашей матери, вам тоже ничего не говорит? – напирал следователь.
– Абсолютно.
– Допустим. Перейдем к следующим вопросам: что вы делали в Сочи второго сентября?
Вопросы сыпались на Коршунова, словно из рога изобилия, он четко отвечал на каждый, вот только лицо Стрельченко не менялось, скорее, наоборот, все больше пропитывалось пусть и хорошо скрываемой, но ненавистью.
– В нашей стране действует презумпция невиновности, – наконец произнес он. – Но я всегда поражался тому, как подобные вам подонки, Коршунов, умеют врать. Только в этот раз не поможет. Не отвертитесь.
Он подал какой-то сигнал бойцам, те в несколько секунд скрутили Руслану руки за спиной, щелкнули наручниками.
– Вы не имеете права, – попытался вырваться Руслан. – Должны быть улики для ареста. Весомые основания!
Подполковник и его помощник победно переглянулись, и мне стало нехорошо от этого взгляда. Потому что я была уверена: ничего подобного Руслан не мог сделать с той девушкой. Он ведь весь вечер был со мной. Когда бы он успел?
– Первую жертву обнаружили в Сочи, недалеко от вашего филиала. Вторую в Москве рядом с офисом. Третью около пансионата вашей матери. Всех троих девушек объединяли одинаковые биологические следы на теле, принадлежащие несомненно убийце.
– Еще скажите, что мои, – с вызовом посмотрел Рус. – И мои адвокаты сожрут вас за сфабрикованное дело.
– Тогда пусть уже начинают. Кроме следов, в багажнике вашей машины обнаружена кровь убитой девушки.
Если еще пять минут назад я ничему не верила, то теперь меня словно обухом по голове огрели. Кровь девушки, вот о чем говорил следователь. Я испуганно взглянула на Руслана, все еще не веря, но уже сомневаясь.
Он ведь вчера злился, был взвинчен до предела и только после ночи со мной немного успокоился. Так может, все обвинения правда?
– Руслан, – тихо позвала я, чем вызвала к себе интерес собравшихся. Еще минут пять назад на меня не обращали ровно никакого внимания, будто я пыль. – Они ведь врут?
– Ты сама знаешь ответ, – поджав губы, произнес он, и один из бойцов начал подталкивать его к выходу из комнаты. – Вспомни, как оказалась у меня, и сделай выводы.
– А вы кто такая? – оживился Стрельченко, тут же переключаясь на помощника и отдавая приказ: – Нужно допросить всех в этом доме, от слуг до любовниц.
Я вспыхнула краской, а Руслан, которого уже почти выволокли из комнаты, успел выкрикнуть:
– Ничего им не говори. Ты имеешь право молчать. Жди Клауса!
* * *
Демина Ева
Это ад. Кромешный, сюрреалистичный ад, в котором тебе по седьмому кругу задают море вопросов, на которые ты просто физически не можешь ответить. Да и не хочешь! Я ждала обещанного Русланом адвоката, но следователи не сдавались и пытались зайти то с одного, то с другого бока и выжать хоть немного информации до прибытия неведомого Клауса.
– Итак, как вас зовут? Вы же понимаете, хотя бы эти данные нам нужны.
– Ева Демина, – устало ответила я.
– Кем вы приходитесь Руслану Коршунову? – в темных глазах следователя было отчетливо видно снисходительное презрение, он, очевидно, давно сделал для себя выводы. Однозначно со знаком минус.
Любовница. Подстилка. Шлюха убийцы.
Убийца…
Это слово пропитало собой воздух, отравляя кислород, и теперь он затекал в легкие, разносился по крови и вызывал интоксикацию разума.
Неужели это правда? Неужели Руслан сотворил все эти зверства с теми девушками? Неужели нежный, заботливый и страстный мужчина, с которым я провела ночь, которому отдала свою невинность, оказался маньяком?!
Убийца.
Это слово барабанами стучало в моих ушах, заглушая даже вопросы полицейских. В дьявольские ритмы тамтамов ворвался чей-то громкий голос с отчетливо слышимым немецкий акцентом:
– Я требую пропустить меня к фройляйн Деминой! И вы не имеете никакого права отказать!
– Документы, – холодно потребовал следователь из гулкого, просторного холла. – Так-так-так… Иностранные граждане? И кто вы, господа? Регистрация есть?
– Дитрих Сайн-Витгенштайн – адвокат Руслана Коршунова, находится тут по его поручению. – Арктическим холодом в голосе говорившего можно было мгновенно замораживать фрукты. – И я, Клаус Сайн-Витгенштайн. Переводчик и детектив по особым поручениям. Пропустите нас к Еве Деминой, вы не имеете никаких прав для того, чтобы препятствовать.
Клаус?! Тот самый Клаус, которого велел ждать Руслан?
Господи, да я даже пришествия Деда Мороза в пять лет так не ждала, как этого “Санту”!
После недолгих пререканий двери распахнулись и на пороге появились “двое из ларца, одинаковых с лица”. Два высоких, спортивных блондина с внешностью, на которой, словно на лбу, написано: немцы. Близнецы, только один серьезный и собранный, в серо-стальном костюме и в очках, а второй гораздо более улыбчивый, что совершенно не соответствовало ситуации, и в костюме на несколько тонов темнее.
– Добрый день, фройляйн. – Вперед выступил немец в сером и склонил голову в приветственном поклоне. – Меня зовут Клаус, и я о вас позабочусь.
Прелесть какая… Позаботится он…
– И как именно? – настороженно уточнила я.
– Придумаем, – нейтрально улыбнулся немец и поправил очки на переносице. – Для начала нам нужно побеседовать по душам, а после решить проблемы с властями.
Власть в лице местного следователя попыталась было задержаться, но Дитрих что-то отрывисто сказал на немецком, а Клаус перевел:
– Адвокат господина Коршунова интересуется, закончились ли следственные мероприятия?
– Да, – неохотно буркнул полицейский, явно ощущая себя неуютно в этом месте и перед этими людьми.
От немцев за версту веяло уверенностью в себе и спокойствием сытых хищников. Их ни капли не смущало то, что играть приходится на чужой территории, они везде ощущали себя хозяевами. Такое своенравие мне, исконно русской, было не по нраву, вот только и выбора не было.
– Тогда вам стоит покинуть этот дом. Еву Демину вы можете вызвать для показаний повесткой, так как она не является свидетелем и нет никакой необходимости дожидаться, пока фройляйн созреет для диалога.
