Худой блондин по имени Бакли, ловкий и жилистый парень из племени белокожих дикарей, в повседневной жизни слыл тихим молчуном. Говорил он обычно очень мало, почти невозможно было из него вытянуть хоть пару слов, и в остальное время он совершенно невозмутимо смотрел на мир.
Только в этот вечер светловолосый сёрчер охмелел. Причем опьянение настигло его сразу, от первого же глотка меда. Бледные щеки разрумянились, а с узкого лица, обычно сурового и невыразительного, ни на мгновение не сходила возбужденная улыбка.
С каждым новым глотком его одолевал все разраставшийся приступ болтливости. Сверкая в мерцающем свете костра влажными выпученными глазами, он горячо убеждал своих спутников:
– Я еще раз повторяю вам, други мои, что у той самой девки, я вам как-то рассказывал, у той, из красного шатра в Ниане, у которой я в последний раз провел целую ночь, у нее был самый настоящий хвост!
– Хвост? Разве у женщин бывает хвост? – недоверчиво взвился кто-то из сёрчеров, сидевших на другого краю костра. – Ты ничего не перепутал ночью? Это была точно девка? Ты уверен?
– Девка! Клянусь, други мои! Это была самая настоящая молодая девка! Длинные волосы, серьги в ушах, а груди… Груди у нее были, как у самой статной нианской красавицы! Таких грудей я еще никогда не видел, чтобы мне провалиться! Плотные, теплые, тяжелые… там было за что подержаться! Но, главное – они были покрыты густым пушком, мягкой нежной шерстью! Кто-то из родни у нее путался с людьми-кошками, это точно! Клянусь звездным небом, она была из племени мутантов! Ее звали Ц'Веела!
– Сколько же ты выпил тогда, Бакли? Признавайся, сколько медового вина ты перелил в себя, соломенная голова? – с нарочитой невинностью поинтересовался Джиро. – Может, от выпивки у тебя у самого на ладонях полезла густая щетина, вроде сена, которое торчит из твоего затылка?
– Да нет же, что ты болтаешь, черное обугленное полено, – досадливо поморщился белокожий парень. – Я почти не пил в тот вечер.
С недовольной гримасой он сделал рукой несколько резких движений в воздухе. Со стороны можно было подумать, будто он отмахивается, как от роя надоедливых насекомых, от взрывов веселого хохота, раздававшегося вокруг.
– Да, в ее шатре было темно, совсем темно, – упрямо повторил Бакли. – Дело было глубокой ночью, а лампы там не было.
– Как же ты все разглядел?
– Там совсем не было света, это точно. Но зато я все прекрасно помню! Глаза ее сверкали в темноте так, что в шатре было светло! Я трогал ее за груди! Я щупал ее, раздевал все дальше и дальше, а сам чувствовал, что все ее тело было покрыто кошачьей шерстью! Бедра, ляжки, спина и задница… все, все это было покрыто густой шерстью!
Иннеец Рябой Рахт, сидевший рядом с Хорром, с серьезным видом кивнул головой:
– Мы тебе верим. Клянусь Духом Проливного Дождя, чего тут такого? Ты и в самом деле раздел ее, потрогал и обнаружил густую шерсть на ее груди. Мы тебе верим, можешь не сомневаться. Ну, и что было потом?
Как и все дождевые охотники из племени нууку, Рахт редко улыбался. Даже в тех случаях, когда иннейцы погибали от смеха, на их красноватых, словно обожженных лицах сохранялось невозмутимое, твердое выражение.
– Потом? Что было потом? Не догадываешься? – гордо вскинул голову Бакли. – Мотыльку понятно, что было потом!
Чтобы выиграть время, он повернулся и обратился к чернокожему толстяку по имени Лоник, сидевшему рядом:
– Дай-ка мне еще глотнуть меда, приятель. Сейчас приложусь покрепче и подробно расскажу, что происходило дальше.
Острый кадык, выделявшийся на его бледном горле, несколько раз судорожно взметнулся, когда Бакли влил в себя очередную порцию меда.
– О, что это было! – воскликнул он, утирая влажные губы задубевшим рукавом. – Мне повезло, мне попалась самая страстная нианка, самая настоящая самка! О, эта кошка ласкала меня всю ночь! Она мучила меня, облизывала с ног до головы длинным горячим языком и терзала до утра своими когтями. Ц'Веела до рассвета не выпускала из своих теплых пальцев мой твердый таран!
– Да врешь ты все, приятель! – громогласно перебил его усмехающийся Джиро. – Клянусь светлым ликом Троицы, ты пришел в тот шатер поздно вечером, в это я верю…
– Мы тебе верим! – едва сдерживая смех, эхом откликнулись Аркен и Лоник.
– Ты выпил с ней вместе меда, в это я тоже верю, – продолжил Джиро. – Но вот потом ты напился до изумления, как всегда! Скорее всего, ты сразу уснул и очухался только утром!
– Нет, это было не так! – запротестовал парень. – Ты ошибаешься, бритая медвежья морда!
– Ты дрых всю ночь! Клянусь светлым ликом Троицы, ты храпел и свистел носом всю ночь! Вот в это я охотно верю! – воскликнул чернокожий, сверкая белоснежными безукоризненными зубами: – Тебе снилась эта девка, ты стонал от страсти с закрытыми глазами и гладил меховую подстилку, а думал, что держишь ее в руках! Ты напился и ерзал мокрым брюхом по меховой подстилке! Вот тебе и показалось, что у этой красотки кожа покрыта шерстью!
Сёрчеры гоготали во весь голос. От восторга путешественники хлопали друг друга по плечам с такой силой, словно каждый хотел выбить пыль из поношенной походной одежды соседа.
Бакли упрямо повторил, стараясь перекричать хохочущих приятелей:
– Я был не пьян! Говорю тебе точно, черная медвежья морда, я не был пьян! Я действительно спал с девушкой-кошкой! Она мне прошептала на ухо свое имя – Ц'Веела! О, если бы вы видели ее огромные глаза! Они сверкали в темноте, как светильники! Так что я прекрасно все видел. В шатре пахло, как в кошатнике, но этот запах возбуждал! И шерсть! Шерсть у нее была везде, даже на спине! Мы вернемся в Ниану, и я отведу тебя к ней в шатер!
Хрипун сидел немного в стороне от всех своих друзей. Сам он обычно не любил пустых воспоминаний, но сейчас терпеливо наблюдал за дружеской перепалкой сёрчеров. Меда он больше не пил, ему вполне хватило нескольких глотков, и мех с вином раз за разом двигался мимо его рта.
На душе становилось все спокойнее. Казалось, этот вечер должен был хоть ненамного вырвать всех сёрчеров из бесконечной череды утомительных походных дней, хоть ненадолго дать им передохнуть после перехода, отнявшего столько сил.
Приятели продолжали пикироваться, а Кийт вполуха слушал их, все глубже погружаясь в собственные мысли. Неприметная, едва различимая расслабленная улыбка играла на суровом лице, освещенном мерцающим пламенем костра.
– Не было у тебя никакой девки в шатре! – громогласно хохотал Джиро, всегда обожавший издеваться над Бакли. – Напился, бродяга неугомонный, вот все это тебе и приснилось.
– Не приснилось! – кипятился светловолосый парень. – Все это было! Ее звали Ц'Веела!
– Хочешь сказать, что ты был в шатре в девкой из племени каких-нибудь лемутов?
– Почему именно из племени «лемутов»? – немного растерялся Бакли. – Разные бывают люди. Не всех ведь можно называть «лемутами».
