На обеде с Дином Уэнтворт предложил план примирения Британии и ее колоний. Америка будет иметь собственный конгресс, будет подчиняться парламенту только в вопросах внешней политики и торговли, а все оскорбительны законы, принятые после 1763 года, будут отменены. Он также предложил личные стимулы: рыцарское звание, звание пэра, должности и деньги Дину или любому американцу, который поможет заключить мир.
Франклин сначала отказался встречаться с Уэнтвортом. Но затем пришел ответ из Испании на предложение Франции о мире с Америкой. Как ни странно, испанский король отверг план, заявив, что Испания не видит никаких оснований признавать Америку. Теперь Франции, если бы она выбрала такой путь, пришлось бы действовать в одиночку.
В первую неделю нового 1778 года Франклин начал усиливать давление. Он организовал утечку информации в прессу о том, что британские эмиссары находятся в городе и что они могут заключить пакт с Америкой, если Франция не сделает этого быстро сама. Такой пакт, утверждалось далее, мог бы даже предусматривать поддержку американцами усилий Британии по захвату принадлежащих Франции островов в Вест-Индии. Франклин также согласился встретиться с Уэнтвортом 6 января, хотя и обещал не предлагать ему никаких взяток.
Отчет Уэнтворта, отправленный в Лондон, был написан грубым языком, которого вполне можно было ожидать от секретного агента, пытавшегося организовать встречу в бане: «Я заехал к 72 [Франклину] вчера и нашел его очень занятым со своим племянником [или Джонатан Уильямс, или, что более вероятно, Темпл], которому было велено покинуть комнату, в которой мы оставались вместе два часа, прежде чем к нам присоединился 51 [Дин], когда беседа прекратилась». Уэнтворт также добавил, что он предложил Франклину неподписанное письмо, в котором говорилось о возможности «безоговорочного 107», что являлось закодированным обозначением независимости. «[Франклин] сказал, что это очень интересное, разумное письмо, — сообщал Уэнтворт, — и похвалил его прямоту, здравомыслие и благожелательный дух». Затем он добавил: «Жаль, что оно не пришло чуть раньше».
Не вполне понимавший, кто за кем шпионит, Франклин использовал наивный подход, который описал годом ранее. В его интересах было, чтобы британцы поняли (как случилось из-за шпиона Бэнкрофта), насколько близки американцы к заключению соглашения с Францией. Но в его интересах также было, чтобы французы обнаружили (как произошло благодаря непрерывному наблюдению за Уэнтвортом), что американцы ведут переговоры с британским эмиссаром. Он хотел бы, чтобы все сказанное Уэнтворту подслушали французы. Как отметил историк из Йеля Джонатан Далл, «неумелость британского правительства давала Франклину шанс сыграть одну из лучших дипломатических ролей: простодушного мужлана, который, возможно, является не таким уж простодушным, каким хочет себя показать»
[432].
Действительно, встреча Франклина с Уэнтвортом, по-видимому, подхлестнула французов. Через два дня секретарь Вержена наведался к американцам. У него был только один вопрос: «Что нужно сделать для того, чтобы американцы перестали прислушиваться к любым предложениям Англии об установлении с ней новых связей?» Благодаря маневрам Франклина, а также победе под Саратогой Франция теперь так же сильно желала заключения альянса, как его желала Америка.
Франклин лично написал ответ: «Эмиссары долгое время предлагали соглашение о дружбе и торговле, которое до сих пор не заключено. Немедленное соглашение устранит неопределенность, в которой они находятся, и обеспечит им такую уверенность в дружбе Франции, которая позволит твердо отвергнуть все предложения о мире, исходящие от Англии, поскольку они, по своей сути, не предполагают полной свободы и независимости Америки».
Это было все, что теперь нужно было услышать французам: Франклину сообщили, что король одобрит соглашения — одно о дружбе и торговле, а другое о создании военного союза — даже без участия Испании. Франция поставила одно условие: Америка не сможет заключить в будущем мир с Британией без согласия Франции. Таким образом борьба за заключение соглашений о дружбе и создание альянса была выиграна.
Эти соглашения имели один важный аспект: они не нарушали идеалистического представления, поддерживаемого Франклином и его коллегами, о том, что Америка в своей пуританской чистоте должна избегать вовлечения в международные союзы или попадания в сферы влияния европейских держав. Торговые права, предоставленные американцам, носили взаимный и не эксклюзивный характер и разрешали открытую и свободную торговлю с другими странами. «Не допускается никакой монополии для нашей торговли, — отмечал он в письме к Конгрессу. — Не допускается она и для Франции. Но мы вольны предоставлять ее другим странам»
[433].
Американские эмиссары собрались в Париже, чтобы подписать соглашение, 5 февраля 1778 года. Однако секретарь Вержена простудился, и официальную церемонию пришлось отложить на день. На обеих встречах Франклин появлялся без своего обычного коричневого сюртука. Вместо него он надевал костюм из синего манчестерского бархата, выглядевший старомодным и слегка поношенным. Сайлес Дин, найдя такую метаморфозу забавной, спросил, отчего она. «Чтобы позволить ему взять реванш, — ответил Франклин. — Я был в этом сюртуке в тот день, когда Уэддерберн унижал меня в Уайтхолле». С момента того унижения прошло четыре года, и он сохранил костюм для такого случая
[434].
Рядом с Франклином стоял всегда готовый прийти на помощь, якобы преданный секретарь Эдвард Бэнкрофт. Британский шпион снял с документа копию и нанял специального курьера, который доставил ее министрам в Лондон через сорок два часа. Двумя неделями ранее он уже написал невидимыми чернилами несколько писем, где в общих чертах обрисовал содержание документа. Он передал информацию, что французский конвой в составе трех кораблей и двух фрегатов готовится выйти из Киберона, чтобы доставить документ обеспокоенному американскому Конгрессу. Он также сообщал: «Мы только что получили письмо от прусского министра, в котором говорится, что король Пруссии немедленно последует примеру Франции и признает независимость Америки».
Много лет спустя, когда Бэнкрофт торговался с англичанами о выплате причитавшихся ему денег, он написал секретную докладную записку, в которой сообщал секретарю по иностранным делам о том, что это была «информация, за которую многие люди ради осуществления своих спекуляций дали бы мне здесь больше денег, чем я получил от правительства».
Бэнкрофт действительно использовал эту информацию для зарабатывания денег посредством спекуляций на рынках. Он направил четыреста двадцать фунтов своему биржевому партнеру в Англии — рожденному в Филадельфии коммерсанту Сэмюэлу Вартону — и сообщил ему о предстоящем заключении союза, чтобы тот смог начать игру на понижение. «Быки, вероятно, окажутся в тяжелом положении», — предрекал он в одном тайном послании Вартону, которое было написано невидимыми чернилами. Это письмо было перехвачено британской секретной службой, но остальные дошли до Вартона и до другого его партнера — британского банкира Томаса Уолпола. В результате Бэнкрофт заработал на биржевых спекуляциях тысячу фунтов
[435].
