— Гриш, — окликнул «палача» капитан Верстаков, — он ответить не может, ты ему кадык воротом пережал.
Прапорщик слегка ослабил хватку и поставил явно струхнувшего аборигена на место:
— Я задал тебе четыре вопроса и не получил ни одного «му» в ответ! Мне по-плохому спросить? — Если бы я не разговаривал с Григорием до этого, то вполне мог подумать что издаваемое им рычание — это его нормальный голос.
Несчастный официант приоткрыл рот, то ли собираясь ответить, то ли просто наконец вдохнуть, но что он хотел сказать, мы так и не узнали.
— Эй, громила, отпусти его! — тембру голоса незнакомца мог позавидовать и дизель моего «тигра» — густой рокочущий бас заполнил все немаленькое помещение «Хризантемы».
Мы все синхронно обернулись, вот только Седов при этом снова «вздернул» вруна-полового. От стойки, или «раздачи», как говорили до Тьмы, к нам подходили трое. Центром группы был тот самый обладатель громоподобного голоса, толстый и широкий в плечах бородач средних лет. Борода его была столь же выдающаяся, как и голос, — черные с проседью завитки ее доходили мужчине до середины груди.
«Протодиакон
[13]
какой-то!» — вспомнилось мне выражение из старинных книжек.
Наиболее бросающимися деталями его одеяния были кожаный фартук и пояс с парой внушительного размера ножей.
«Или главный повар, или владелец этого шалмана. А может, и то и другое в одном лице», — оценил я социальный статус голосистого незнакомца, вставая и отодвигая в сторону стул — массивное изделие местного столяра стоило заранее убрать со своего пути.
Двое спутников бородача были ничем, кроме развитых мускулов и высокого роста, не примечательны. «Мясо» — оно и есть «мясо». Не думаю, что два этих «окорока» будут проблемой для любого из нашей компании.
Наш прапорщик сориентировался быстро:
— Ты, что ль, хозяин этой богадельни? — И для убедительности он еще разок встряхнул полузадушенного прислужника.
— А ты кто такой, чтобы я тебе отвечал? — снова зарокотал бородач, а его ребятки выдвинулись вперед.
«Зря они так, чесслово», — подумав это, я аккуратно ставлю подножку одному из оппонентов. Нет, что вы, ничего грубого! Просто, когда его правая, ближняя ко мне нога при очередном шаге почти встала на пол, я немного подправил ее своей левой. Мягонько так толкнул, и что самое приятное — совершенно незаметно для окружающих! Так что я с чистой совестью мог изображать искреннее изумление в тот момент, когда эти «полтора центнера злобного мяса» запутались в своих нижних конечностях и рухнули, сломав, несмотря на массивность конструкции, один из местных стульев. Григорий, однако, был этому падению не сильно удивлен, поскольку в тот момент, когда второй «злобный гоблин» отвлекся, отарил его, послав в беспамятство.
«Интересное кино! Сюто
[14]
за ухо на встречном движении… А ты весьма уверен в себе, прапорщик!» — оценил я мастерство союзника.
Удар, в том виде, в каком он был исполнен, требовал, кроме силы, еще и хорошую технику и отменное чувство дистанции, а если учесть, что, проводя его, Седов продолжал удерживать второй рукой официанта, то за рукопашный бой югоросский прапорщик вполне заслужил оценки «отлично», впрочем, на мой вкус скорости все-таки не хватало.
Вырубленный громила свалился на того, кому я поставил подножку, и в ближайшее время «сладкая парочка» нас побеспокоить не должна.
Бородач немного приуныл и несколько раз открыл и закрыл рот, будто хотел высказать свое мнение по поводу нашего поведения, но не находил слов. Полковник вывел его из задумчивости, задав вопрос, в переводе на литературный русский звучавший как: «Позволено ли мне будет узнать, на основании каких предпосылок ваши сотрудники повели себя столь неподобающим образом?» Но в версии Удовиченко было всего два слова.
То ли тональность глава южан выбрал правильную, а может, и наши с Григорием действия были расценены местным мини-вожаком как достаточно впечатляющие, но начало его речи было далеко не тривиальным для места, времени и обстоятельств:
— Покорнейше прошу меня простить…
«Вот это да! — восхитился я про себя. — Происхождение у него явно не „рабоче-крестьянское“».
— … но зачем же так сразу? Мы очень уважаем наших гостей… — в голосе у него появилась уверенность, тут же, впрочем, растоптанная полковником:
— Не похоже что-то! Или если мои люди «хакают», — Удовиченко, похоже, проанализировал произошедшее и нашел причину столь хамского поведения официанта, — то нужно нас за лохов держать? А вместо извинения травить нас «тухлым мясом»? — и он кивнул в сторону начавших подавать признаки жизни «бодигардов» бородатого.
— Нет, что вы, что вы… — Искреннее раскаяние в сочетании с громоподобным басом — это, доложу я вам, весьма занятная комбинация. — Я впотьмах не разобрался. А то знаете, к нам не только приличные и уважаемые люди заходят… Мы заведение самых демократических нравов… — заметив саркастическую ухмылку Удовиченко, толстяк снова сбился.
«А ведь нелегко ему, должно быть, приходится. И статус не шибко высокий, так что права не покачаешь, и имущество беречь надо от шантрапы всякой. Но хуже всего придется этому половому — решил, придурок, над проезжими подшутить, а те, по закону вселенской подлости, „крутыми“ оказались и теперь искать ему новое место работы. Если, конечно, он не хозяйский родственник».
— …прошу меня еще раз покорнейше простить. — Задумавшись, я прослушал начало очередной фразы, но не так уж это было и важно, в конце концов. — Вы можете заказать прямо у меня, и я лично гарантирую качество продуктов и приготовления!
— Ну, если лично, то тогда мы претензий не имеем, — дипломатично свернул конфликт полковник.
Когда содержатель заведения, сопровождаемый прихрамывающим «бодигардом», несущим своего так и не очухавшегося напарника, удалился, за ухо ведя за собой проштрафившегося официанта, Удовиченко припечатал стол ладонью:
— Гриша, что за херня? Что это тебя понесло? Крутизну свою показать халдею решил или «ветер свободы» мозг тебе застудил?
— Сергей Сергеич, да я же в соответствии с легендой… — начал оправдываться Седов.
— В соответствии с легендой ты, Гриша, лучше бы не «хакал»! — зло отрезал Удовиченко. — У тебя из всех нас говор, пожалуй, самый характерный. Вон пусть лучше местные товарищи лясы точат, — и он кивнул в нашу сторону.
