Господин Ридли поднялся, поднялась и я. И увидела, что он перестал быть великаном, в этот миг он был просто крупным, слегка сутуловатым мужчиной в обычной клетчатой рубашке и расклешенных брюках.
— Знаешь… Эми, ты знаешь, как сильно мне хотелось быть тем, ради кого твоя мать собиралась оставить тебя здесь. А потом… оказалось, что у нее вообще не было никого. Никого!
Он пошел нарочито быстрыми, якобы свободными шагами сквозь коридоры лабиринта, образованные из вещей, скрылся среди них, но я еще долго слышала, как он бродит, скитается в поисках какого-нибудь из своих старых чердачных, назовем их «окнами». И только, когда я почти забыла, чего жду, все и произошло, долетело до моего слуха с довольно небольшого расстояния: низвержение крупного и некогда, некогда такого сильного и здорового мужчины.
«Итак, капитан каждое утро исчезал, добирался, неизвестно как, до суши и продолжал там строительство своего первого дома. А вечером возвращался на ожидающий его корабль, к обезумевшим от суеверных кошмаров и осознания вины пленным убийцам. И лишь через сорок таких дней и ночей он пригнал большую яхту и приказал им пересесть на нее. Он якобы решил, что им тоже не мешает поприсутствовать на празднике по случаю окончания строительства дома, потому что… Именно здесь, убивая их окончательно своим презрением, он впервые раскрыл им свой истинный лик — лик Утопленника, того, Который приходит. И который был обречен Океаном на бессмертие… но не знаю, в качестве награды ли за верность в былые времена, или в качестве наказания за последовавшую измену. А может быть, за то и другое вместе? Да, это трудно сказать.
Важно, однако, то, что с тех пор капитан Ридли — Йоно, стал постоянным обитателем имения. Остается им и теперь. Я уверен в этом, хотя и не верю ни в эту, ни в какую бы то ни было другую легенду…»
«Истина, Эми, другая, должна быть совсем другой».
Или не «совсем», а немного другой — эта мысль вспыхнула в моем сознании не более, чем на миг. И погасла. Да и что бы не погасло сейчас в моем истерзанном сознании? Я провела ладонью по лицу, словно желая убедиться, что оно мне все еще знакомо. Потом пошла — пришлось пойти — к тому месту, где, как я знала, лежал сейчас беспомощный, парализованный старик. Я не могла бросить его здесь одного. Обходила с особой осторожностью уничтоженные, переломанные… кем?.. воспоминания-предметы, ни в коем случае не желая топтать их, а душа моя просто стонала, корчилась от страха…
Я почувствовала, что приближаюсь к нему. Между прогнившим салонным буфетом и какой-то, уже не подлежащей определению мебелью оставалась достаточно широкая щель. Я остановилась и посмотрела сквозь нее: да, с другой стороны, чуть правее, виднелось его распростертое на дощатом полу тело. Но едва я собралась подвинуть буфет вперед, чтобы пройти, как… Арнольд! Он неожиданно появился на противоположном краю лабиринта и я, с инстинктом жутко напуганного существа, тут же замерла там, за щелью.
— Боже, Боже, Боже… — Слуга упал на колени перед господином Ридли, уставился на его лицо, а потом перекрестился с трогательным облегчением. — Ты жив, жив… Ох, Джо, друг, кто же это мог сделать? Кто притащил тебя сюда?
— Я, — прохрипел в ответ господин Ридли. — Я сам! И никто меня не притаскивал. Я бежал, Арни, бежал, бежал…
Арнольд повернул голову и украдкой вытер глаза, похоже, прослезился.
— Ладно, Джо, подожди несколько секунд. Я подтащу кровать, положу тебя удобно, ты и успокоишься… И, если захочешь, сегодня мы можем отправиться на прогулку пораньше. Прямо сейчас! Я тебя прокачу, друг мой, мы опять пройдем вместе через годы, десятилетия, века…
— Нет! С этим покончено, мне уже опротивели эти выдуманные прогулки. Мы проходили день за днем не через прошлое, а через свалку вещей из прошлого. Но впредь… — Господин Ридли умолк, молчал он довольно долго, в наступившей тишине слышалось лишь его тяжелое дыхание, потом вдруг он вздохнул с неожиданной силой, раздался свистящий звук, как от только что включенного насоса. И закричал: — Где она? Найди мне ее! Я хочу, чтобы она была рядом, не давай ей уйти! Черт, Арни, она страшно мне необходима!
— Да кто, кто она? — Арнольд начал озираться вокруг. — Здесь есть еще кто-то, кто здесь?
Я тоже начала озираться по сторонам. По обеим сторонам от меня — всякая рухлядь, позади — проход, усеянный печальными останками бессмысленно-разрушительного бунта, а впереди — еще один рукав лабиринта. Я направилась туда, стараясь ступать бесшумно, и скоро очутилась у какой-то двери. Это был шанс сбежать отсюда, поскольку дверь несомненно вела вниз, на второй этаж Старого крыла, откуда можно без труда выбраться на улицу. Вперед! Я нажала ручку, нет, никаких шансов, она была заперта. Но едва я ее коснулась, меня словно током ударило, так неожиданно и сильно меня объяло предчувствие… чего-то ужасного… что должно проникнуть именно сквозь эту дверь! Но когда и что это могло быть? У меня не было ни малейшего представления.
— Ее нужно заковать! — вздрогнула я от собственного крика. — Даже замуровать. И покрепче!
— Ааа, так это вы, значит?! — гневно воскликнул Арнольд. — Идите сюда, больше вы нигде не сможете выйти. Идите и объяснитесь…
— Иду, иду, — отозвалась я хрипло, проклиная себя за безумный крик и вообще за врожденное отсутствие самоконтроля в самые неподходящие моменты. — Иду, и действительно все вам объясню…
Моя паника росла неудержимо — «Запри ее, свяжи ее!» Ооох! Я заблудилась среди теней искореженных, разбитых, рассохшихся столов, стульев, гардеробов, шкафов, кресел, сундуков, кроватей… До моих ушей доносились обрывки слов из разговора тех двоих — слова, вероятно, со зловещим подтекстом, в смысл которых я не хотела, боялась вникать… Но было и другое, еще более зловещее обстоятельство — в самом способе их произношения… Ну конечно же, конечно! Как я сразу не сообразила:
Арнольд слышал, притом очень хорошо.
Я проскользнула на подкашивающихся ногах на предыдущее место за щелью, через которую можно было следить за сатанинскими стариками. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как «глухой» пошел, без сомнения, за инвалидной кроватью. Я подождала, пока он отойдет подальше, и, когда звук его шагов затих — Теперь пора! Теперь или никогда! — толкнула буфет, раз, два, три раза… Он только шатался, проклятый! Пока истерика не дала мне такой мощный прилив сил, что я одним диким толчком просто разбила его. Он рухнул в нескольких сантиметрах от господина Ридли, едва его не задев! Я могла стать убийцей, но даже понимания этого было недостаточно, чтобы меня отрезвить. Я устремилась вперед, перепрыгнула через него, избегая его ужасного взгляда, и влетела, как сумасшедшая, в лабиринт. Туда-сюда, туда-сюда… все время упираясь в тупик или натыкаясь на какую-нибудь стену. Казалось, что мне никогда не выбраться на «белый свет», но вдруг, случайно, даже удивительно для самой себя, я промчалась мимо одного из боковых выходов. Увидела на миг изумленную физиономию Арнольда и ринулась прямо к двери. Хорошо еще, что ему не пришло в голову запереть и ее! Выскочила из их адского убежища и не умерила свой сумасшедший бег до тех пор, пока не очутилась на улице, под дождем.
