— Можно было бы свести к тому, что вы ему пожелали, — охотно подхватил Чикс, — только тогда он не будет в состоянии использовать все свои предназначения. Я встречу вас с ним. Он здесь поблизости.
Пока я удивлялся, кого он имеет в виду, мы дошли до конца туннеля и остановились перед вертикальной плоскостью, которая быстро утончилась и раскололась, когда Чикс к ней прикоснулся. Мы вошли в прямоугольную белую совсем простую комнату.
— Вот он, — сообщил Чикс, подойдя к какой-то небольшой прозрачной сфере, наполненной серебристыми и как будто бесцельно блуждающими в ней точечками.
— И что это такое?
— Звездолет.
Я испытал острую необходимость сесть, схватиться заголову или хотя бы громко выругаться, но позволил себе только вздохнуть. А Чикс сказал:
— Узнайте с доверием, он — это обыкновенный предмет.
— Искусственный мозг! — воскликнул я, радуясь своей догадке.
— Нет! Обыкновенный предмет! Но он научен иметь точные требования ко всему, чем мы его окружаем. И когда мы подбираем различные материи и энергии так, что они ему подчиняются, он подробно отвечает нам, создавая необходимые нам условия жизни.
Чикс подошел к чему-то, похожему на стеллаж, где в отдельные ячейки были вставлены небольшие, размером с игральные карты пластинки.
— А это знаки, которые мы ему даем, чтобы он комбинировал с выбранной нами планетой, — продолжил он. — Вот, это — знак Земли, и до недавнего времени он был вызван. Но сейчас внутри уже знак Эйрены, потом будет этот… — юс ласково дотрагивался до некоторых пластинок.
Я более внимательно посмотрел на сферу и только сейчас заметил, что в центре ее находится такая же пластинка. Не знаю почему, но это показалось мне крайне нелепым. И вообще я чувствовал себя примерно так же, как человек, который впервые видит самолет, а какой-то шутник пытается его убедить, что самолет летает только потому, что в нем висит табличка «Не курить!».
— Не нужно вам противостоять более отсюда, Тер, — сказал Чикс. — Становится тревожно.
Мы вышли из комнаты «звездолета» и снова стали плутать в «окружающих его материях и энергиях», к которым, какя уже знал, он проявлял «точные требования»… Внезапно я осознал, что подавлен и потерял всякую уверенность после всей этой лавины непонятных, неприступных, непостижимых для моего разума картин и объяснений. Чикс, однако, не выказывал никакого намерения расстаться со мной. Он, видимо, не мог насытиться моим присутствием и все говорил, говорил. А у меня, пока я его слушал, начала кружиться голова. Какие-то раскаленные добела шары он назвал «климатизаторами», зону, усеянную обычными губчатыми воронками, он объявил «поддержанием баланса», провел меня через лабиринт мрачных скользких труб, кото рые, по его выражению, порождали «внешнюю изоляционную вуаль». И прочее, и прочее… Казалось, не было конца нашей проклятой прогулке. А когда все-таки она подошла к концу, я должен был пройти через узкую шпалеру из самое малое двадцати негуманоидов!
Они собрались, так сказать, в мою честь, что-то бормотали, впивались в меня своими ужасными глазами. Было видно, что я был для них весьма забавным аттракционом. Что ж, я по крайней мере постарался подсказать им, что и они для меня представляют то же самое, и считаю, что мне это в большой степени удалось, потому что в этот раз не ощутил их сковывающего воздействия. Я остановился, осмотрел их, не нахально, а так, бегло с любопытством, задал несколько вопросов Чиксу, посмеялся, шутливо помахал рукой… Другими словами, Зунг не был бы мной недоволен. Я твердо шел по его стопам. И понимал его, и сочувствовал ему все больше и больше. Еще пара аналогичных переживаний, и я, наверное, стал бы его самым фанатичным единомышленником.
Когда я нырнул в знакомую щель, то едва держался на ногах, даже не успел испытать облегчения от таяния скафандра. Просто дождался финала процедуры и пошел через крутящиеся обручи, притом совсем голый, потому что никто не соблаговолил вернуть мне мою одежду. Да и как бы мне ее вернули, когда она уже не существовала? Что-то разъело или всосало ее? Но задавать вопросы уже не было никакого желания.
Я вошел в свою квартиру. Робот мой опять занял свою обычную позицию в углу у входной двери. Но я не обратил внимания ни на него, ни на Джеки, который обрадовался моему появлению. Открыл чемодан побольше и вытащил оттуда полосатый страшный халат. Натянул его, сам приготовил себе чашку невероятно крепкого кофе и выпил его, направился в ванну — воспоминание о гадких красноватых нитках на теле не оставляло меня в покое. Мылся я долго и очень старательно. Потом пошел в спальню и первое, что увидел в раскрытом гардеробе, был мой серый костюм: тот, вроде бы уничтоженный… Когда я заглянул внутрь, то обнаружил и голубую рубашку, ботинки, белье, носки. Вынул их и долго рассматривал. Те или не те? Этот вопрос приобрел для меня особую важность. Из-за него я забыл и звездо лет, и прогулку, и негуманоидов. Только он засел у меня в голове. Но почему? Об этом теперь уж мог бы поведать только компетентный психолог… или психиатр.
Конечно, одежда была не моей. Я установил это только после того, как догадался посмотреть этикетки. Этикеток не было, а на их месте совсем неуместно красовались ярлыки ЭССИКО. Что это — ошибка? Или снова намекают на что-то, например, что хотят сделать меня роботом?.. Убрав все в шкаф, я пошел в холл послушать музыку. Меня одолевали неприятные мысли. Но самой неприятной среди них была та, что на Эйрене меня, скорее всего, ожидают еще более неприятные открытия.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава седьмая
— Мы уже в событии! — услышал я восторженный голос Чикса и догадался, что мы прибыли на Эйрену.
Он уведомил меня о времени прибытия еще вчера, и я уже заранее напрягал свое восприятие, чтобы уловить момент приземления, но оно произошло совершенно незаметно, и именно поэтому не шокировало, как и старт. Теперь я был в значительно лучшем расположении духа. Мне предстояло покинуть звездолет, выйти на воздух под открытое небо, каким бы оно ни было, вступить на какую-то землю, будь она усеяна безднами и огнедышащими вулканами… Все, все это мне представлялось более предпочтительным, чем убивающая близость негуманоидов!
Примерно десять минут спустя Чикс вошел ко мне, облаченный в свой земной скафандр. Я поспешил взять песика на руки, надеясь, что таким образом хотя бы отчасти уберегу его от уже знакомого первоначального стресса, но, к сожалению, он не миновал ни его, ни меня.
— Далее вы захотите фиксировать обобщение, Тер, — сердечно заявил мне юс, когда пришел в себя.
— Мы идем? — спросил я.
— А обобщение всегда идет вяло, — продолжал он, — потому что подбирает только сходности, чтобы слить их.. — И все же, это — самый удобный способ делать выводы, — нехотя ответил я.
— Нельзя, чтобы был удобным, если ненадежный. Проведенные до сих пор беседы не дали мне оснований ожидать, что обмен двумя-тремя понятными нам обоим фразами принесет что-то кроме новой путаницы.
