Рендел замолчал и смотрел на меня, мигая, будто только что проснулся. Сделал попытку улыбнуться, но не смог.
— Куда пошел Штейн, после того как оставил «свое завещание»? — спросил я.
— Больше я за ним не следил, — отрывисто ответил он. — Но я видел, что направился он к нашей базе, а не к юсианской.
— Ага… Ему нужно было прежде всего взять микрочип с записью.
— Я догадался об этом немного позднее, когда прочел его распоряжения в моем компьютере, — объяснил Рендел, почти овладев собой. — В сущности, и о его намерении посетить юсов я тоже догадался только тогда.
— Это было где-то в четверть девятого. Почему ты поднял тревогу только в 12.10?
— А неужели не ясно? — нагло прищурился он, — Иначе Штейн мог бы понять, что я за ним шпионил…
— И не только по этой причине, Рендел! А что ты сам делал в то время?
— Как бы ни было, Симов, я не убивал и не хотел, чтобы дошло до убийства.
— Но так же, как и в случае с Одестой, ты не исключал такой возможности, так ведь?
— Нет, не исключал… Только…
— Только для тебя идеи Вей А Зунга стоят выше всего, — закончил вместо него я.
— Да! Да! Да! — патетично затвердил он. — Они и мои тоже, эти идеи! И каждого настоящего человека. Без них мы пропадем, Симов! Пропадем!
— Пропадем, но из-за таких, как ты!
Мои последние слова так его возмутили, что он почти» задохнулся:
— И ты… И ты — ренегат! Из-за малодушия готов проиграть интересы человечества. Негуманоиды тебя запугали, подкупили. Однако через тридцать лет… Мы положим конец их грязным посягательствам на нашу Землю! А может быть, и всей их цивилизации!..
Он поперхнулся, начал размахивать руками. В уголках его рта показалась тонкая полоска пены. Я с отвращением смотрел на него. Сколько же еще подобных ему маньяков должны прибыть на эту планету? Сколько потерявших разум от ненависти антропоцентристов!
— Как ты думаешь, — продолжил я холодно, в противоположность его возбужденной тираде, — почему Штейн пошел к юсам с записью своих исследований?
— Конечно, чтобы им ее передать! Наверное, и он, да и Фаулер, были…
— Кем? Ренегатами? Эх, Рендел, ты становишься просто банальным. Давай, придумай что-нибудь другое.
— А если они не были ими, — процедил он, — зачем они пошли бы к юсам? Что им делать у юсов?
— У меня такое чувство, что ты очень хорошо знаешь ответ на этот вопрос, — сказал я. — И именно поэтому снова спрашиваю тебя: что сам ты делал двадцать шестого до обеда?
— Предупреждаю тебя, Симов, не надоедай. Иначе еще сегодня начальник базы узнает кто убил Одесту.
— Но он узнает, и кто закулисный организатор этого убийства. А вероятно, и автор двух предыдущих…
— И что же ты за комиссар, — притворился удивленным Рендел, — если все еще не понял, что Одеста, да, именно Одеста убила Штейна?
— Даже если и это так, — я изобразил безразличие, — это еще хуже для тебя. Потому что ты столько времени прикрывал ее. Почему ты молчал о ее тайных посещениях старой юсианской базы? А о распоряжениях Штейна, данных через твой компьютер? И почему ты шпионил за ним и украл его исследования? И как попало в твой кабинет это? — указал я на силуэт Одесты. — И каким образом ты достал целый флакон сизорала?.. Имеет ли смысл мне продолжать?
— Нет.
— Скажи тогда, где ты был и что делал двадцать шестого…
— Спал, читал роман, гулял, смотрел на луну, пардон, на солнце и мечтал.
— Ладно, — встал я и снова направил на него флексор. — Переведи исследования Штейна в мой секретный банк.
Рендел отрицательно покачал головой.
— Переведи, — повторил я.
Ему достаточно было взглянуть на меня, чтобы понять, что нужно подчиниться и немедленно. Он подошел к компьютеру. Я стоял у него за спиной и наблюдал за точным исполнением моих указаний. Когда он закончил, я взял его ремень, на котором висел его наполовину вытащенный флексор, отдернул шторы и открыл окно. Странный, идущий прямо из земли свет хлынул в кабинет. Небо черное, как антрацит, приглушенно гудело.
— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся Рендел. — А мы тут спорим, глупостями занимаемся… Может быть, в после-дниемгновения своей жизни!
— Что ты хочешь сказать? — обернулся я и глупо добавил: — Надвигается буря?
— Буря? Да, буря. Эйренская. Сам увидишь… Или, что более вероятно, не увидишь…
Его смех оборвался. Наша разборка заставила его на время забыть кошмар за окном, но теперь его глаза с болезненно бледной радужной оболочкой выражали только одно чувство — страх.
И все же прежде чем уйти, я швырнул его флексор далеко в папоротники.
Глава двадцать четвертая
У рейдера меня ждали Элия и Джеки. Какая картина… Женщина с бледным, напряженным лицом, бессознательно сжавшая губы, дрожащий щенок, плотно прижавшийся к ее ноге, и усталый мужчина, который идет к ним тяжелыми, притворно уверенными шагами. Под невообразимо черным небом. По узкой тропинке между растениями, очень, очень отдаленно напоминающие земные папоротники… Я остановился, и Элия испуганно посмотрела на рану у меня на лбу. Потом вынула из кармана тонкий шелковый платочек, начала аккуратно вытирать засохшую кровь и думаю, что этот ее бесполезный жест в данный момент мне был нужнее всего.
— Мой рейдер приземлился в нескольких километрах отсюда, — тихо сказала она. — Сам, без команды. И больше не двинулся.
— А этот? — также тихо спросил я ее.
— И он парализован. Но может быть, на джипе? Я покачал головой: минуту спустя после того, как я вышел от Рендела, он пронесся мимо меня на своем джипе.
— Он уже на пути к базе, — ответил я.
Я взял Джеки на руки и вместе с Элией мы молчаливо пошли через папоротники. Сейчас они слегка покачивались, но из-за полного безветрия это угнетало меня гораздо больше, чем их прежняя неподвижность. Что-то быстро их разъедало. В них образовывались круглые дырочки, а отторгнутые кусочки сыпались вокруг нас, как будто кто-то невидимый горстями разбрасывал одноцветные конфетти. Земная поверхность потерялась под их шуршащим покрывалом. Свет, который струился из земли под ним, становился мягче, его яркость превращалась в нежно-фиолетовое сияние. Смягчилось и чувство опасности внутри меня, там поселялось ровное и совсем неуместное спокойствие. Я посмотрел на Элию — она шла рядом со мной, зябко подняв воротник, и как-то против воли улыбалась. На ее гладком лбу прорезалась первая, едва заметная морщинка. Взгляд бесцельно блуждал вокруг. Она не должна так улыбаться, подумал я, но когда хотел сказать ей об этом, из уст моих не вылетело ни звука. И я вроде бы тоже улыбнулся… Джеки дремал, сунув голову мне под мышку.
Мы подошли к пустой линии, за которой простирался участок с колоннами, и прежде чем пересечь ее, медленно оглянулись. Папоротники продолжали свое похожее на ритуал покачивание. Листья роняли последние остатки своей разъеденной чем-то плоти, и их оголенные скелеты резко вырисовывались в сумерках. Они были абсолютно одинаковые — состояли из толстых скрещенных жил, а выросты, которые их соединяли со стеблем, имели форму клиньев с кривыми концами. Эти клинья, видимо, пускали корни. И пока мы стояли и смотрели туда, скелеты, оставшиеся от листьев, склонились под собственной тяжестью. Отрывались от стеблей и с монотонным тихим ропотом слетали вниз. Папоротники за нами постепенно преобразовывались в уменьшенное подобие колонн. Земля вокруг них взбаламутилась, покрылась желтоватой пеной, и все уже мертвое и ненужное потонуло в ней, не оставив и следа. Я спросил себя, что случилось бы с нами, если бы мы там…
