— Если бы это было так, он встретился бы со мной и сказал мне это, а не посылал две строчки по факсу.
— Твой шеф вчера был очень далеко…
— А сегодня?
— Сегодня? — нимало не смутился Зунг. — Сам видишь, сегодня у тебя просто нет времени для встреч.
— Мне кажется, что причина не в недостатке времени, господин Зунг.
— Тервел?!
Не обратив внимания на его наигранно оскорбленный возглас, я продолжал:
— И все же вы отдаете себе отчет, что если я вообще соглашусь с вами сотрудничать, то это будет только после того, как вы предоставите мне всю информацию о юсах, которой располагаете? Она едва ли повлияет на мою «непредубежденность».
— В сущности, я не располагаю информацией. Тер-вел, — снова удивил меня своей наглостью Зунг. — Да, я собрал кое-что, но только так, что-то услышанное, увиденное, описанное и непонятое. А можно ли непонятое назвать информацией?
— Давайте не доходить до крайностей! — сказал я с досадой. — Ведь как только юсы появились, вы обязали наши самые авторитетные академии и институты, наших самых известных ученых именно анализировать увиденное, услышанное и прочее. Как оказалось, даже и в ЦКИ, в этой вроде бы вполне автономной организации, тоже работают на вас.
— И как ты думаешь, что я имею на настоящий момент? Только всяческие туманные догадки и сомнительные гипотезы. В этом смысле, Тервел, все, чем я располагаю, тебе уже передано. — Зунг указал на чемодан рядом со мной.
— Но я ведь после обеда отправляюсь. Когда же я все изучу?!
— Да, да, после обеда! Будешь изучать в дороге…
— Послушайте, господин Зунг, давайте рассуждать разумно…
— Но у нас в самом деле нет информации, Тервел, — внезапно упавшим голосом промолвил он. — А в таком случае на основании чего мы будем строить свои рассуждения?
Потом он едва заметно пожал плечами и укоризненно вздохнул. Мне сразу стало ясно, что с дальнейшими возражениями нужно повременить: Чрезвычайный Председатель Совета безопасности начинал вживаться в свою очередную роль. Его фигура трогательно съежилась, руки беспомощно, как бы в поисках опоры, опустились на подлокотники кресла, которое, казалось, вдруг приобрел подавляюще огромные размеры. Зунг хотел было еще что-то сказать, но не смог, как будто в этот напряженный для него миг его оставили последние силы. Из груди его снова вырвался вздох страдания, он уронил голову на грудь и устало смежил веки. Передо мной теперь сидел измученный, надломленный страшной тревогой человек. Я сначала следил за ним с досадой и нетерпением, но постепенно в мое сознание проникла мысль, что, находясь больше десяти лет на таком посту, он действительно не мог чувствовать себя хорошо.
— Да-а-а, дорогой Тервел, на мне лежит большая ответственность, — начал Зунг и артистично согнул спину. — Ах, какая ответственность! Нужно принимать решения. Важные решения. Или даже роковые! А будут ли они правильными, в большой степени зависит от тебя, Тервел. Ни в коем случае не ограничивайся только расследованием! Есть много других вещей, которые для нас более важны. Столько лет мы живем вслепую. Так дальше не может продолжаться! Верно, пока юсы были довольны доброжелательными. Но до каких пор? Психологически они уже подавили нас своим превосходством… Сразу при своем появлении они породили у нас комплексы! Помнишь?
— Да! Однако…
— Что «однако»? Что «однако»? — неожиданно повысил он голос. — Знаешь, до чего мы дошли? Человечество в кризисе, на пороге стагнации, морального и психического срыва!.. А знаешь ли, что и по сию пору юсы отказываются объяснить нам, зачем те дьявольские сооружения около их посольства? А сами хотят получить в вечное пользование еще участки, чтобы возвести на них такие же сооружения! А если эти конструкции — какое-то их оружие? Что тогда? А ты спросил у меня, что я чувствую, глядя, как мы идем к пропасти, к своей гибели, но ничего не могу сделать и только должен улыбаться этим чудовищам, любезничать с ними и выдумывать, какими бы компромиссами закрепить наши отношения хотя бы на нынешнем этапе? Хотя бы потому, что может стать еще хуже. И станет, если не принять сейчас каких-то мер. Решительных!
Зунг с вызовом сжал кулаки и стукнул ими по столику. Он задыхался, ноздри его нервно подрагивали, глаза горели гневом и ненавистью.
— Есть только один выход, Тервел! Заселение! Оно прервет связи с ними. Обеспечит нам время прийти в себя, освоить их достижения. Потому что среди переселенцев кроме преступников и больных будет и много способных и смелых людей. Они проникнут в среду юсов, узнают их, найдут их уязвимые места. Да и Эйрена будет не совсем недоступна для нас. Я, а после меня мои преемники, будут посещать ее каждый год…
— Каким образом?
— На юсианском звездолете, который будет перевозить нас туда и обратно. Но заметь, он будет садиться не тут, а на Луне. Слава богу, хоть до нее мы в состоянии добраться сами! Так что изоляция Земли действительно будет полной, а у нас одновременно появится возможность охранять интересы переселенцев!
— А также получать доклады упомянутых «способных людей», — добавил я. Его план начал мне казаться хорошо продуманным.
— Именно! — горячо подтвердил Зунг. — И еще одна огромная выгода: по договору, по истечении тридцати лет, когда, я уверен, у нас уже будет своя флотилия звездных кораблей, Эйрена станет нашей! Нашей, представляешь себе? Новая Земля! Нетронутые ресурсы, удобная стратегическая позиция, так как расположена близко к планетам Юс. Вообще, мы быстро наберем силу, Тервел! Нас влечет вперед. У нас есть амбиции, способность к борьбе, жажда победы. А юсы? — он откинул голову и презрительно рассмеялся. — Нет у них человеческой души! Их единственное преимущество в том, что возникли они несколькими тысячелетиями раньше. Но несмотря на это мы займем то место, которое нам полагается! И это будет первое место, и никакое другое!
Его энтузиазм заразил меня. В моем воображении человечество уже запевало свои триумфальные гимны. И все-таки я спросил:
— Так-то оно так, но если причиной смерти Фаулера и Штейна окажется сама планета?
— Я же объяснил тебе, в чем причина их смерти, — резко ответил Зунг. — И запомни, проект будет осуществлен. При любом раскладе!
— Даже ценой других, может быть тысяч, человеческих жизней?
— Да! Чтобы жили миллиарды!
— Но в чем смысл? Если Эйрена непригодна для нас…
— У нас будет тридцать лет изоляции. А это немало. Я сказал устало:
— Нет, господин Зунг. Я не могу согласиться с вами. Лучше будет, если я откажусь от поездки.
— Тебе поручено задание, Тервел! Ты не имеешь права отказаться!
— Если я и полечу, то вероятнее всего, вернусь с той правдой о случившемся, какая для вас неприемлема.
— Ты вернись с фактами, а истину мы восстановим тут. Вместе!
— Даже если между нами возникнут разногласия? Зунг взорвался:
