Фаулер ждал, когда преследователь появится снова, увидев, как тот выходит из здания и при этом направляется пешком прямо клесу, он понял, что их планы раскрыты. А рейдер Штейна уже отправился к городку для переселенцев, и с этого момента Штейн уже не ответил бы ни на какие вызовы по радио — ведь нужно было создать видимость, что он внутри, а когда юсианские машины в полете, связь с ними прекращается. Так что у Фаулера не было выбора. Он должен был первым догнать Штейна, чтобы предупредить его, и сделать это так, чтобы тот другой не заметил.
Преследование продолжалось около часа. Эйренский лес в это время находился в безумном утреннем состоянии. Все трое спешат, преодолевая его воздействие… Сейчас у будущего убийцы одна цель: добраться раньше Штейна до конца леса и подождать его на пустой линии, за которой начинаются колонны, потому что только там хорошая видимость. Такую же цель преследует и Фаулер. Однако, когда он приближается к этому месту, то внезапно натыкается на того третьего, который уже возвращается назад. И Фаулер, может быть, по реакции или по выражению лица понимает, что тот только что убил Штейна. Но несмотря на это, как же Фаулер ему доверял! Он близко подпустил к себе его — убийцу…
«Фаулер был моим другом», — твердили и Ларсен, и Элия, и Вернье. И кто-то из этих троих убил его. В упор.
Вернулся ли он за флексором и личными вещами Штейна? Или сразу взял их, чтобы потом проверить в более спокойной обстановке? Уже не имеет значения. Важно, что, в конечном счете, он оставляет их в карманах у Фаулера. За исключением, естественно, микрочипа. Затем выпускает часть заряда из флексора, принадлежащего Фаулеру, и старательно закрепляеторужие в его правой руке. Но не замечает, что в левой тот все еще держит что-то: изображение-память, которое Штейн, вероятно, подарил ему накануне вечером, когда они уже знали, что расстаются, может быть, навсегда…
Когда вся инсценировка закончилась, убийца направился в биосектор. А там допустил свою единственную существенную ошибку — отформатировал диски в компьютере Штейна, откуда, как он считал, была направлена заявка в Сервер, не проверив, действительно ли это так. Он торопился, беспокоился, чтобы его кто-нибудь не увидел или не начал искать, вот почему он предпочел этот самый простой вариант. Да и как он мог догадаться о компьютере Рендела? Как вообще мог бы предположить участие Рендела во всей этой безумной истории?
И убийца возвращается на свое рабочее место. И начинает там ждать, когда раздастся неизбежный сигнал тревоги.
В течение долгого предобеденного времени, только с более раннего момента, ждет и Рендел. Ждет, ему не терпится узнать, чем закончатся спровоцированные им события, которые развиваются в эти часы. Конечно, он предполагал, что Штейна задержат на Эйрене живым. И тогда? Он скажет, чьим компьютером он воспользовался, прежде чем направиться на юсианскую базу, но ведь Рендел со своей стороны, это все еще не «раскрыл». Штейн скажет, что не вступал в связь с юсами, но ведь тогда вопрос, кто говорил с ними от его имени, повиснет в воздухе. А Фаулер? Он, наверное, решился бы заговорить только в том случае, если Штейн будет убит. Да и в его показаниях также не могло быть чего-либо опасного для Рендела.
И все же, когда становится ясно, что убиты оба, Рендел оказывается в еще более выгодном положении. Ему предоставляется шанс сохранить в тайне исследования Штейна, эту тайну он не будет делить даже с убийцей, потому что без кодов доступа микрочип — ничто.
Час, который был определен для проведения эксперимента, однако, приближается. Рендел уходит со своего открытого участка, куда он направился сразу же после своего звонка юсам, и идет к постройке, где помещен экстрейнер… Задерживается там минут на десять, расспрашивает роботов, «удивляется», почему Штейн опаздывает, «делает попытки» связаться с ним, наконец, с притворным беспокойством приводит в действие сигнал тревоги…
Но еще до того, как он и убийца стали ждать… Хрустальный дождь, идущий из каждой ветки безлистных эйренских деревьев, постепенно стихает. И их стволы сникают, протяжно вздыхая, вплетаются один в другой. Их Искрящиеся мантии тают и стекают вниз мерцающими Каплями как слезы. А их шершавая кора начинает желтеть. Становятся желтыми и лица Фаулера и Штейна, и Их руки. А корневища уходят в землю, с ленивым любопытством покачивая их безжизненные тела. И миллионы органов чувств этого ни юсианского, ни земного гибридного псевдолеса, пресытившись, засыпают. Он утихает, Неподвижный, отягощенный временем. Временем двух Мужчин, украденном у них как добыча в стихийном ходе самого разрушительного биологического процесса — смерти, чтобы быть замененным другим — и человеческим, и юсианским, и земным, и неземным… «Каждый объект, который участвует в хрональном обмене с юсиан-скими бионеорганическими конструкциями, отдает им свою память, и, несмотря на это, сохраняет ее в себе нетронутой. Становится носителем их памяти, выраженной в совокупности их хрональных связей с Системой, и, не смотря на это, она сохраняется в них нетронутой», — написал Штейн. И если это так, значит, что тогда в тишине Желтых сумерок лежали уже не человеческие трупы, а какие-то, не имеющие никакой аналогии… частицы, детали, складки — не знаю, как их еще назвать! Полипланетарной системы юсов. Неразрывно связанные с ними, превращенные в юсианское приобретение. Принявшие на себя невиданную функцию — «помнить» каждой своей клеткой — объектом всю человеческую, юсианскую, земную и неземную историю. И воссоединять ее.
Глава тридцатая
— Это — безобразие, Симов! — заявил Рендел, остановив свой облезлый джип перед «Хижиной». — Мы же здесь на работе, мы не можем так из-за тебя терять время.
Я сел к нему, и он ловко направил машину в глубину между конусами. Проехали метров двести.
— Больше удаляться нет смысла, — сказал я. — Я тоже должен экономить время.
— Ха! — презрительно фыркнул Рендел, но ударил по тормозам. — Давай, говори! — энергично повернулся он ко мне.
Он всячески старался выглядеть возмущенным и торопящимся, из чего можно было заключить, что в действительности это не так. Я начал без обиняков:
— Время от времени ты направлял на заброшенную юсианскую базу какого-то из роботов, принести тебе что-нибудь оттуда, например, силуэт Одесты.
— Ха-ха-ха! Силуэт!
— Все равно, как мы это назовем, Рендел. Речь не о нем, а о роботах.. — Э? И что о них?
— А ты сам ходил когда-нибудь на эту базу?
— Никогда!
— Однако, ты знаешь, что я ходил. И как только переступил порог, попал в помещение, где было что-то вроде пламени…
— Боже мой! Ну и выражения! Да ты и вовсе профан, Симов!
— Не прерывай меня, Рендел! Так вот, я говорю, пламени, и оно взаимодействовало только с материей, из которой сделаны пластины на коленях и локтях у роботов. Поэтому у троих из них есть одинаковые отметины. Разве ты не замечал?
— Замечал, но мне и в голову не приходило, что они оттуда.
— Оттуда.
