Кое-как поднявшись, я выглянула в окно и увидела с высоты второго этажа собственный сад, блестящий и свежий после ночного ливня, а потому кажущийся ухоженным. Не знаю, каким образом Кайден вернул меня прямехонько в особнячок в тупике тихой улочки, но почувствовала не удивление, а облегчение от того, что не пришлось добираться до дома через весь Крамвель. На подобный марш-бросок мне бы просто не хватило сил, так бы и заснула где-нибудь в парке на лавочке.
Чтобы выйти из запертых апартаментов, больше похожих на склад старой мебели, руну «ключ от всех дверей» пришлось рисовать пальцем. Способ был так себе. Без стило, концентрирующего магию на острие, магический свет впитывался в дерево, как вода в песок, и к концу рисования у меня заметно тряслись руки.
Замок послушно щелкнул, но на двери возле замочной скважины остался кривой выжженный рисунок, говоривший лучше любых слов, что кто-то пытался воровато выбраться наружу. А на веранде меня ждал неожиданный сюрприз. Завернувшись в колючий плед и подложив под щеку ладони, на качелях сладко спала моя лучшая подружка.
— Крис, — присев на корточки, я потрепала девушку по плечу. — Ты что здесь делаешь?
Она сонно приоткрыла один глаз, потом завозилась, почмокала губами.
— Ты где была, Лерой? Я тебя ждала полночи.
— Кое-куда… отлучилась, — буркнула я. — Почему ты опять спишь у меня на веранде? Тебя из дома, наконец, выгнали?
Сладко, до хруста в суставах потягиваясь, она лениво улыбнулась и пропела:
— Ночью я участвовала в скольжении.
— Ты… что? — Я почувствовала, как у меня вытягивается лицо, и усиливается дурнота. — Ты перемещалась в Абрис?
— Лерой! Это было потрясающе! — Она подскочила на качелях, отчего те истерично затряслись, и схватила меня за руки, больно сжала пораненную ладонь. — Я выиграла! Вернулась самая первая, и обставила Аглаю! Представляешь? Ведьма переместилась обратно только через сорок минут. Полный провал! А еще я видела звезды!
Глядя в веснушчатое заспанное лицо подруги, я никак не могла переварить услышанное. Перед мысленным взором, точно представление в цирке ужасов мелькали воспоминания о прошедшей ночи. Дом, полный темных ведьмаков, стило, изуродованная, точно вспоротая ножом ладонь, растерянный Рой, оказавшийся Кайденом, холодное прощание в ледяном храме, похожем на склеп. И чем сильнее во мне ширилась злость, тем больше я ненавидела параллельный мир.
К горлу поступила желчь, и во рту стало горько.
— Звезды — это, без сомнения, важно, Крис. — Я осторожно высвободила руки.
— Лерой, что-то случилось? — тут же посерьезнела она и спохватилась:
— Почему у тебя перебинтована ладонь? Ты поранилась? И почему ты так странно одета? Ты ходила на маскарад?
— Нечто вроде этого… — медленно кивнула я. — Меня затащили на очень паршивую вечеринку. Было невесело. И руку поранила.
В доме остались следы ночного перемещения. На полу чернел выжженный круг с острыми лучами, словно посреди кухни случился магический взрыв, и от светлого ореола в разные стороны разлетелись выжженные брызги.
— Что это? — удивилась Крис.
— На улице лило, и на вечеринку меня переместили, — сказала я полуправду. — Вжих… и я в преисподней. Как ты думаешь, если прикрыть ковриком, отец заметит?
— Лерой, а где проходила вечеринка? — тихо спросила подружка, разглядывая улику вопиющего непослушания.
— Как понимаешь, не здесь, — уклончиво отозвалась я и тут же попыталась отослать ее в банную комнату:
— Иди в купальню первая?
Когда она скрылась в банной комнате, то я прямо в одежде завалилась на кровать, смятую с ночи. В голове крутилась тревожная, не дававшая покоя мысль: каким образом Кайден переместил меня именно домой? Не под мост, как в прошлый раз, не в какую-нибудь деревенскую молельню с замершими десятки лет назад воротами, а именно в особняк?
От возникшей догадки я едва не подпрыгнула. Резко сев на кровати, опустила ноги.
Темный ведун оставил в доме метку!
Когда Крис вышла из купальни, то обнаружила меня, занятую поисками. Я как раз стояла на корячках и изучала внутреннюю сторону посудной полки, когда услышала удивленный вопрос:
— Стесняюсь спросить, Лерой. Ты заначила на черный день золотой, а теперь не можешь вспомнить куда?
— Не я…
— Твой отец? — Подруга даже перестала тереть полотенцем влажные после купания волосы. — Спрятал, а ты решила грабануть? Одобряю. Я со своим часто такое проделываю. Он же все равно не станет поднимать скандал из-за денег, о которых не знает маменька…
Замолчать ее заставило лишь то, что я со всего маху шибанулась о полку шкафа, когда выбиралась наружу, и было несложно догадаться, какой страшной смертью умрет любой, кто отвесит хоть одно ехидное замечание по поводу моей неуклюжести.
— Проклятье!
— Больно? — осторожно уточнила она.
— Щекотно! Особенно затылку.
Крис мгновенно ретировалась в спальню и уже оттуда прикрикнула:
— Не забудь снять пальто, когда пойдешь спать. Я не настаиваю, но оно воняет мокрой кошкой.
Метка нашлась на улице под лестницей на второй этаж, и мне понадобилось почти три часа, чтобы ее обнаружить. Некоторое время совершенно ошарашенная тем, что подтвердила догадку, я рассматривала четкий, без витиеватостей и красивостей, росчерк, оставленный чужим стило. Знак надо было уничтожить, чтобы темный маг не нашел дорогу из Абриса в мой дом и не выскользнул неожиданно из пространства, как бес из табакерки, где-нибудь посреди кухни или, того хлеще, спальни.
Решительно прислонив ладонь к стене, я вдруг оцепенела, не в силах позволить свету вырваться наружу и сжечь к абрисским демонам метку.
Давай, тихоня Лерой! Сейчас же!
— Проклятый ведьмак! Ненавижу! — уронив руку, я в сердцах пнула стену ногой и нетвердой походкой, пошатываясь от слабости, поковыляла к веранде.
Чистое солнечное утро, омытое дождем, казалось продолжением сна. Руна, чуть потемневшая от жара магического света, по-прежнему помечала мой дом.
ГЛАВА 4. МЕТКИ
Изматывающая жара отступила, и омытый последними летними дождями город с наслаждением, большими глотками пил солнечный свет. Семимильными шагами приближался сезон первых заморозков, и по ночам в воздухе уже ощущалась острая, печальная прохлада, характерная для самого начала осени.
До начала нового учебного года оставались считанные дни. Торговые улочки, где продавались канцелярские товары и учебная форма, превратились в преисподнюю, наводненную адептами, лицеистами и предприимчивыми мамашами великовозрастных чад. Они тащили за собой, как на прицепе, этих самых чад, а еще растерянных папаш со связками учебников в обеих руках.
