Прежде чем неведомая сила, способная разнести на осколки пространство, утянула меня к создателю руны, я отдернула руку. Потеряв сознание, подруга рухнула на подушки. На усеянной веснушками коже в разрезе кофты темнел похожий на татуировку рисунок.
Неправильная получилась помощь. Убийственная.
Чтобы привести Крис в чувство, пришлось похлопать ее по бледным щекам. Она с трудом разлепила веки и пробормотала:
— Я, кажется, умираю.
Хотя я прекрасно понимала, что теперь-то она точно будет жить, все равно поддалась панике.
— Я сейчас позову твою маму! — Вскочила с кровати и, высунувшись из комнаты, заорала на весь дом:
— Матушка, Кристине нехорошо!
— И пить очень хочется, — простонала оживающая Крис. — И поесть было бы неплохо.
Матушка примчалась на всех парусах, а увидев выжженный, не особенно ювелирный след вместо живой руны всплеснула руками и зарыдала:
— Светлые духи услышали наши молитвы!
Мне удалось сбежать до начала коллективной молитвы, пока вместе с Серебровыми не пришлось благодарить Светлых духов за то, что по их насмешке я превратилась в уродца, способного управляться и со светлыми, и с темными рунами. Ну, или пока набожное семейство не разобралось в чем дело и не приравняло меня к ожившему Светлому духу.
В сезон листопадов день стремительно мельчал, а ночь наполнялась бархатной темнотой и была длинна до бесконечности. Когда я вышла из дома молельщика, то на улицу, засыпанную опавшими листьями, опускались пахнущие острым холодом сумерки. По пешеходной мостовой уже шаркал фонарщик, зажигавший уличные огни…
Человек в черном, тот самый, с омнибусной остановки на Часовой площади, стоял на противоположной стороне улицы, рядом с фонарным столбом. Я точно споткнулась, упершись в него прямым взглядом, а когда с гулко стучащим сердцем направилась вдоль улицы, то он тоже стал двигаться. Не глядя на меня, только под ноги, не пытаясь нагнать или перейти на мою сторону дороги. Сама не заметив, я ускорила шаг, а потом, поддавшись панике, бросилась бежать.
На омнибусной остановке была куча народа, в салон уместиться не вышло, пришлось по лестнице подниматься на крышу. Едва я только села на лавочку, как меня подперли плечом. Скосив глаза, я увидела колени в черных кожаных штанах и перестала дышать. Сжала в карманах пальто кулаки и лихорадочно соображала, где лучше выскочить. Городской рынок показался самым удачным решением.
Едва карета остановилась, я рванула вниз, надеясь затеряться в толпе и обмануть бессловесного преследователя, но когда моя нога коснулась пешеходной мостовой, тело точно дернули за веревку. Последовал болезненный удар, даже в глазах потемнело. На сумасшедшую секунду почудилось, что я просто за что-то зацепилась и шибанулась лбом о брусчатку. Было бы все так просто… Подо мной оказалась не ледяная выщербленная мостовая, а грязные половые доски, и рыночная вонь сменилась на затхлый пыльный запах заброшенного дома.
— Попалась, тварь? — раздалось над головой.
Чужая рука схватила меня за волосы. Охнув, я выгнулась. После резкого перемещения перед глазами плыло, и сфокусироваться на паскудно ухмыляющейся физиономии паладина Йена получилось не сразу.
— Черт, я тебя знаю, — сжав мне щеки пальцами, отчего рот невольно округлился, произнес он. — Маленькая дрянь, лившая меня фамильяра. Смотрю, ты в своем Тевете созрела в чудовище? Знал бы Вудс, кому сохранил жизнь.
Мне хотелось сказать, что единственное отвратительное чудовище в этой комнате он сам, но провоцировать безумца решился бы еще больший безумец. Я тяжело дышала, почти пыхтела, и упрямо молчала.
— Ты же понимаешь, что я говорю? По глазам вижу, что понимаешь… Сейчас ты будешь хорошей девочкой и покажешь, как потушила мою метку, и тогда я не убью тебя.
Он склонился ко мне и прошептал на ухо:
— Но не могу говорить за других.
Невольно я покосилась на свидетелей издевательства, пара из них была совсем мальчишками, моими ровесниками. Они скалились, следя за чужими унижениями. Не в той ли школе их учили, где из хороших детей вытравливали человечность?
Йен оттолкнул меня на пол и раскрыл над полом ладонь. Напряженная рука подрагивала, вокруг растопыренных пальцев заклубился черный дымок. Не отрываясь, я следила за тем, как он оставляет метку прямо на исхоженном затертом паркете. Она была похожая на нарисованную ребенком ветвь с ягодами, такая же впрядалась в рунический рисунок на груди у Крис.
— Гаси, — кивнул паладин.
Я не пошевелилась.
— Это ведь ты потушила метку у рыжей суки! — рявкнул он, схватив меня за взлохмаченный затылок. — Гаси, твою мать!
— Я не щенок, чтобы тыкать меня носом в дерьмо!! — со злостью выпалила я, сбрасывая его руку. — Говнюк!
На огромный зал опустилась зловещая тишина. Видимо, выругаться получилось без акцента, очень чисто. Ни дать, ни взять истинный абрисский сапожник. Похитители таращились на меня с открытыми ртами. У Йена вырвался странный смешок.
Глядя в его напряженное лицо со сжатой челюстью, думала, что ударит, но он резко поднялся, направился к двери и бросил на ходу:
— Вызывайте Вудса младшего. Скажите, что у нас есть двуликий.
Я закрыла глаза и выдохнула.
Пусть у Кайдена не окажется младшего брата! Иначе мне останется только молиться, чтобы дорога на солнечное облако стала легкой и безболезненной, а компания Светлых духов — веселой.
Ждать пришлось долго. Меня закрыли на втором этаже в пыльной библиотеке без книг. Было жутковато смотреть на темные провалы пустых полок и в черную пасть прогоревшего камина. В охранники поставили двух мальчишек, и они развлекались тем, что на спор метали в стену плоские широкие ножи. Поджав колени, я сидела на диване с грязно-серой обивкой и следила за игрищами.
— Десять пени на то, что попаду в тот цветок! — указал парень на какую-то точку точно над моей головой. Не успела я опомниться, как возле уха просвистел нож, заставивший меня испуганно вжать голову в плечи. Раздался глухой звук. Невольно оглянулась, клинок вошел в стену по самую рукоять, точно в мягкое сливочное масло.
Мальчишка приблизился ко мне, присел к дивану и ухмыльнулся:
— Испугалась?
Щелчок пальцами, и метальный нож появился в его руке, заклубившись черным дымком.
— А ты хорошенькая. — Паладин облизнул губы. — Очень. Что будет, если мой нож случайно заденет тебя… вот здесь?
Острой кромкой он провел у меня по щеке. Кожу защипало. Было и страшно, и досадно, что теперь на щеке будет нарывать порез.
— Охренеть! И вправду, светится, — протянул он, впившись взглядом в то место, где поцарапал ножом-фамильяром. Видимо, тонкая царапина блеснула на мгновение, когда Истинный свет поглотил крохи черной магии.
— Весело пугать девчонку? — тихо, чтобы скрыть дрожь в голосе, произнесла я. — Наверное, чувствуешь себя крутым парнем?
