ГЛАВА 1. НЕЗНАКОМЕЦ ЗА НЕВИДИМОЙ СТЕНОЙ
Прошлой осенью мои руки изрезали рунами Абриса, и прямо сейчас шрамы горели, как проклятые. Осторожно, под столом, чтобы, не дай Светлые духи, не заметили девчонки, я отодвинула длинный рукав жакета и проверила запястье, куда дотягивался тонкий шрам от одного из символов. Он светился, и, казалось, будто под кожу продели алую нить. Такое случалось частенько, но… Чего ж именно сегодня, когда сводная сестра Полина притащила меня знакомиться со своими подружками в пафосную ресторацию на набережной Венты?!
— Ничего себе! — охнула Поля рядышком, и меня как магическим разрядом шибануло.
В Тевете считалось, что даже одна абрисская руна, выжженная на теле, оскверняла чистый светлый дар, у меня их имелся почти десяток. Первую руну «знание» нанесли на ладонь, когда год назад украли в Абрис на дикую вечеринку темных паладинов. Символ скрыть не выходило. После многих перемещений через границу миров тонкий шрам превратился в розоватый неровный рубец и был слишком заметен. Об остальных темных знаках знали только отец и тетка Матильда. По большему счету я плевать хотела на мнение окружающих, но когда руны светились красным цветом абрисской магии, то даже глупец был способен догадаться, что с моим даром Истинного света происходило нечто неправильное… Неправильное настолько, что я умела пробуждать темные руны. Таких магов в Абрисе называли «двуликими» и уничтожали. Никакого права на помилование.
Быстро одернув рукав, я приготовилась соврать что-нибудь изящное, но тут сестра с восторгом добавила:
— Смотрите, он здесь! Григорий Покровский!
Эм?
— Светлые духи, вблизи он выглядит еще лучше! — с восторгом зашептались подружки. — Даже лучше принца Эдварда!
Оказалось, что в девчонках вызвал приступ экзальтации высокий, худощавый шатен по виду около тридцати лет. На мой взгляд, мужчина как мужчина. Не лучше и не хуже других. Может, конечно, в нем имелись скрытые достоинства, с первого взгляда не различимые, но до принца Тевета ему точно было, как на хромой собаке до луны.
— Какой же красавчик… — мечтательно вздохнула Олеся, представленная подругой детства Полины. — Даже не верится, что приехал из провинции всего год назад.
Тут-то у «красавчика» открылся первый талант: острый слух. Он различил девчоночье хихиканье и оглянулся. При виде пяти девиц, возраста выпускниц Института благородных девиц, беднягу нешуточно скривило. Судя по всему, за год, проведенный в городе кленов, у господина Покровского выработалась стойкая непереносимость напористых столичных невест.
Чтобы сдержать издевательский смешок, я прикусила изнутри щеку и отвернулась к окну. На улице затухал неспешный летний день. Блестели в лучах заходящего солнца спокойные воды Венты. В бледнеющем небе плыли розоватые перистые облака. Меньше года назад над Теветом парил призрачный город, но после Расхождения вселенных Абрис растаял без следа. Когда-то я мечтала по ночам наблюдать за звездами, но теперь многое отдала бы, чтобы снова увидеть очертания параллельного мира.
— Поли, как он на тебя посмотрел! Даже у меня сердце екнуло! — горячо зашептала Олеся, захлебываясь от радости, словно лично удостоилась заинтересованного взгляда мужчины.
— Он точно тебя заметил, — без должного энтузиазма поддакнули две другие подружки, поразительно похожие внешне. Я начисто забыла их имена уже через три секунды после знакомства и мысленно окрестила «двойняшками».
— Да, бросьте, — кокетливо отозвалась Полина. — Он разглядывал Валерию.
За столом воцарилось выжидательное молчание. В мою сторону уставились четыре пары глаз, одинаково подведенные черными стрелочками.
— Что? — не поняла я.
— Он смотрел на тебя? — подсказала Олеся.
Судя по всему, мне следовало убедить сестру, а заодно и новых приятельниц, что ни один приличный мужчина, особенно Григорий Покровский, кем бы он ни являлся, никогда не обратит внимания на затворницу с рубцом темной руны во всю ладонь. Девушки просто не догадывались, что я никогда не страдала ни комплексом неполноценности, ни желанием подпитывать чужое эго.
— Кто, вообще, этот парень?
— Ты точно артефакторша? — фыркнула Олеся. — Как ты его можешь не знать?
— А ты секретарша в конторе судебных заступников, — моментально парировала я. — Ты знаешь фамилию столичного мирового судьи?
— Я секретарь! — ощетинилась та. — И судью зовут… Господин… господин…
— Железнов, — подсказала я. — К слову, специальности «артефакторша» не существует.
— Девочки, не ссорьтесь, — вклинилась Полина. — Валерия просто вернулась в столицу совсем недавно и еще не в курсе последних новостей. Я тебе все расскажу, сестричка. Григорий Покровский — личный артефактор королевской семьи. Абсолютно свободен, никаких жен и невест, даже постоянной подружки нет. Годовой доход три тысячи сто пять золотых и сорок два пенса. Матушка живет в провинции на другом конце Тевета. В этом году его признали самыми завидным женихом столицы.
— Идеальная партия, — выдохнула одна из «близняшек».
— Вы подкупили его счетовода? — уколола я.
— Светлые духи! Нет, конечно. Наняли частного сыщика, — поделилась Полина. — Только, чур, маме не говори! Она мне голову снесет, если узнает, что я сняла деньги с нашего счета в монетном дворе.
— Когда ты выйдешь за него замуж, то все расходы окупятся, — передернула плечами Олеся и демонстративно пригубила давно опустевшую чашечку.
Чай девчонки заказали самый дорогой, вскладчину. Цедили весь вечер и уже три раза просили подлить кипятку, размыв заварку до состояния подкрашенной водицы. Лично я чувствовала себя неловко перед порядком раздраженным подавальщиком и мысленно пообещала оставить ему немного монет на порошки от нервного тика.
— Сестричка, успокой меня, — протянула Полина, — скажи, что твой отец не такой скряга, как моя маман.
— Ну…
В прошлом году я попросила у родителя золотые на штраф за скольжение в Абрис, закономерно получила отказ и была вынуждена устроиться на полставки стажером в университетскую библиотеку.
— Честно говоря, мне всегда платили стипендию.
— Тебе хватало?
— Вполне.
Походами по модным лавкам я не увлекалась, а от цен в дорогих ресторациях даже без еды получала несварение. Всю жизнь моим единственным увлечением являлась артефакторика, но посещения библиотеки или учебной лаборатории больших материальных затрат никогда не требовали.
— Так и знала, что он скряга, — понимающе вздохнула Полина. — Как бы они еще сошлись с моей матушкой? Она думает, что я слишком много трачу на туфли.
