Глава 10
Харпер
По какой-то причине я думала, что «трактир» будет представлять собой нечто более внушительное, чем двухэтажный домик с плотно закрытыми окнами и тонкой струйкой дыма, поднимающейся из трубы. Вывеска если и есть, то скрыта снегом и темнотой.
Когда Рэн останавливает коня, я выпрямляюсь и отпускаю его талию. Мы сформировали маленький кокон из тепла, а подбитая мехом куртка Рэна пахнет апельсинами и гвоздикой. Мое тело хочет остаться прямо здесь, и именно поэтому я должна перестать держаться за Рэна. Он, может быть, и красивый, и галантный, и хорошо воспитанный, но он не перестает быть похитителем. Именно он запер на ключ мою комнату этим утром.
Между нами внезапно воцаряется неловкое молчание.
– Ты уверен, что это и есть то самое место?
Это было первое, что я сказала с тех пор, как мы поругались. Рэн смотрит на меня через плечо, и я не могу понять выражение его лица. Не знаю, злится ли он до сих пор, мы заключили перемирие или мне снова придется податься в бега.
– Да, миледи.
– Может, хватит уже так меня называть?
– Это просто знак уважения. Когда вы вместе со мной, люди будут думать, что вы либо леди, либо служанка, либо блудница. – Рэн многозначительно поднимает брови. – Предпочитаете быть кем-то из последних перечисленных?
Мне очень хочется ему врезать.
– Слезай с коня, Рэн.
Он перекидывает ногу через шею Уилла, соскакивает на землю, а затем поворачивается, чтобы подать мне руку.
Я не принимаю ее.
– Ты бы подал руку служанке или блуднице?
Рэн не двигается.
– Вы задали вопрос, и я на него ответил. Я не хотел никого оскорбить.
– Что насчет пленницы? Что, если я буду говорить людям, что ты меня похитил?
Рэн все еще протягивает мне руку.
– Я их принц. Они наверняка предложат вас связать и запереть в конюшне.
Какой же он напыщенный. Я игнорирую его руку и перекидываю ногу через лошадиный круп. Я делаю это слишком быстро, назло Рэну. Выходит так, что я это делаю назло себе. Коленка на левой ноге подгибается, когда мои ноги касаются земли. Рэн делает шаг вперед, чтобы поймать меня.
Теперь мы стоим близко друг к другу; его руки легко касаются моей талии. В темноте Рэн выглядит моложе, словно прожитая жизнь отразилась только в его глазах, а тело не поспевало за течением времени. Его загорелая кожа в лунном свете кажется бледной; на его щеках появился намек на щетину.
– Можете стоять? – мягко спрашивает Рэн.
Я киваю. На мгновение мир, кажется, меняется, и я вот-вот сейчас все пойму. Я хочу, чтобы Рэн подождал, не шевелился еще хотя бы секунду. Он отступает назад и направляется к двери трактира, громко стучит.
Ничего не происходит. Я дрожу. Тело скучает по теплу Рэна. Мне нужно продолжать убеждать себя в том, что это принудительное сотрудничество является обманом, что Рэн на самом деле мне враг.
Он заносит кулак, чтобы постучать в дверь снова, и на этот раз она открывается. Грузный мужчина средних лет стоит на пороге с фонарем в одной руке и коротким ножом в другой. Рот мужчины обрамляют усы и борода, на его поясе повязан заляпанный кожаный фартук.
– Проваливай-ка! – кричит мужчина, размахивая фонарем так яростно, что Рэн вынужден отступить назад. – Это мирный дом!
– Очень рад это слышать, – говорит Рэн. – Мы как раз и искали мирное пристанище.
– Никто с благими намерениями не ищет пристанище в темноте. – Мужчина замахивается ножом. – Проваливай отсюда!
За мужчиной что-то мелькает, и из-за угла показывается женщина, сжимающая бледными пальцами какую-то палку.
Рэн делает шаг вперед. Его голос вот-вот наполнится злостью.
– У вас тут трактир или нет?
Я подхожу к нему.
– Рэн, – тихо говорю я. – Они напуганы. Давай не будем их беспокоить.
– Рэн?
Мужчина бледнеет и выставляет фонарь вперед, чтобы осветить Рэна целиком.
– Ваше Высочество, – восклицает трактирщик и роняет нож. – Простите меня. Мы не видели… мы не…
Колени мужчины ударяются о пол так сильно, что я морщусь.
– Я вас не узнал. Простите меня.
– Ты прощен. И если у вас есть свободные комнаты, ты прощен вдвойне.
– Есть, – бормочет трактирщик; он встает, не поднимая головы, чтобы уйти с нашего пути. – Безусловно. Моя семья может поспать в конюшне, Ваше Высочество. Забирайте наш дом. Забирайте наше…
– Мне не нужен ваш дом, – говорит Рэн. – Женщина с детьми стала жертвой пожара. Начальник королевской стражи в скором времени будет здесь вместе с ними.
– Конечно, конечно. Проходите, пожалуйста. – Мужчина жестикулирует, затем смотрит через плечо и кричит в сторону лестницы в конце комнаты: – Бастиан! Иди и позаботься о лошадях!
Мы переступаем через порог. Тепло настолько заманчиво, что я хочу растянуться прямо здесь на ковре.
– О лошади, – говорю я трактирщику. – Она одна.
Мужчина часто кивает, словно это самая естественная вещь на свете.
– Да-да, конечно.
Рэн аккуратно хватает меня за куртку и поворачивает к себе лицом.
– Я все улажу. Погрейтесь возле огня, миледи, – говорит он, делая незначительный акцент на последнем слове.
Я открываю рот, чтобы ему возразить, но Рэн наклоняется ближе.
– Я бы никогда не стал путешествовать вместе со служанкой, – шепчет он мне в шею. – Выбор за вами.
По моей коже бегут мурашки от его дыхания. В итоге я все-таки «миледи».
– Бастиан! Лошади! – снова кричит трактирщик, а затем бросает быстрый взгляд на меня: – Лошадь!
Мальчик, которому вряд ли больше девяти лет, спотыкаясь, спускается по лестнице, потирая глаза. Его каштановые волосы торчат во все стороны.
– Па, я спал. Какая лошадь? Что?
– Бастиан, – голос мужчины резок, словно он говорит сквозь зубы, – у нас гостят королевские особы. Позаботься об их лошади.
Мальчик продолжает тереть глаза. Он косится на меня и Рэна, его лицо все еще сонное.
– Но королевская семья сбежала много лет назад.
Рэн рядом со мной напрягается.
– Бастиан, – шипит трактирщик.
– А что такого? Ты же всегда говоришь, что либо они зазнались, либо умерли, поэтому им нет дела до простых людей, как…
– Довольно! – Мужчина выставляет руки перед Рэном. – Простите его, пожалуйста, Ваше Высочество. Он еще слишком юн, да к тому же еще не проснулся…
