– Так ты вырос с желанием быть солдатом?
– Я вырос с намерением унаследовать фермерские владения, – качает головой Грей, а затем добавляет: – Когда я был помладше, мой отец получил тяжелую травму. Сначала он оказался зажеванным в молотилке, потом его протащила лошадь. После он не мог больше работать. Он не мог ходить. У меня было девять братьев и сестер…
– Девять!
Грей кивает. Неудивительно, что он так хорошо ладит с детьми.
Лошадь утыкается стражнику в руки, и он мягко хвалит животное и гладит по морде.
– Я делал все что мог, но я был всего лишь мальчишкой, который пытался выполнять мужскую работу. Со временем большая часть нашей земли была распродана, как и почти весь домашний скот. Наши урожаи беднели. Мы беднели. Каждый год замок принимал на службу десять новых стражников. Как вы знаете, это особая честь для семьи. Я должен был отказаться от своих близких, но я знал, что это их спасет. Когда я достиг совершеннолетия, то тут же подал заявку.
Я смотрю на Грея, завороженная его историей. Мой взгляд охватывает широкие плечи, спрятанное в чехлы оружие, доспехи, которые он до сих пор не снял. Я пытаюсь представить его одетым в хлопчатобумажную ткань и фланель, бросающим тюки сена в телегу. У меня абсолютно не получается.
– Так за образом устрашающего Грея прячется добряк, который ладит с детьми и животными?
Брови стражника приподнимаются:
– Устрашающий Грей?
– Я тебя умоляю. Ты прекрасно знаешь, что ты выглядишь пугающе. – Я нежно обнимаю голову Уилла, когда конь прижимает ее к моей груди. – Так ты присоединился к дворцовой страже и в итоге застрял с Рэном.
Этими словами я зарабатываю сочувствующий взгляд в свой адрес, и мне требуется секунда, чтобы понять почему.
Я вздыхаю.
– Ладно. Ты присоединился к дворцовой страже и в итоге заслужил такую честь, как охрана Рэна.
– К Королевской Страже, – сухо поправляет Грей. – И не сразу. Охрана королевской семьи действительно была высокой заслугой. Я долго тренировался, а затем еще месяцами стоял и сторожил закрытые двери.
– Тогда тебе не очень нужно было уметь метать ножи, да?
Губы Грея изгибаются в намеке на улыбку.
– Как я ранее уже говорил, я предпочитаю быть полезным.
– Можешь научить меня, как бросать нож?
Улыбка исчезает, появляется хмурая складка между бровей.
– Миледи?
Я смотрю в сторону трактира.
– Я не хочу идти туда. Я не хочу говорить с Рэном. Я не хочу отсюда уходить. Я просто… – Я издаю недовольный звук. – Я бы тоже хотела заняться чем-нибудь полезным.
Грей ничего не говорит. Взгляд его темных глаз мне не понятен.
Я смотрю на него и затем понимаю. Джейк всегда говорил мне, чтобы я пряталась в переулках, акцентируя внимание на моей беззащитности. Грей никогда так ко мне не относился, и мне не хочется, чтобы он начинал.
– Не думаешь, что у меня получится?
– У меня нет сомнений в том, получится у вас или нет. Я не думаю, что Его Высочеству это понравится.
– О! Ну тогда нам нужно быть порасторопнее, или как вы тут говорите.
Стражник не двигается.
Если мне придется остаться стоять в конюшне и переживать за маму и брата, – не говоря уже о том, что будет, если мне придется разговаривать с теми, кто остался в трактире, – то я просто сведу себя с ума.
– Пожалуйста? – Я складываю ладони перед собой. Точно так же я делала, когда хотела, чтобы Джейк отвел меня в конец улицы за мороженым. – Пожалуйста-пожалуйста, Грей, не будь злюкой.
Стражник вздыхает и возводит глаза к небу, и я понимаю, что добилась своего, потому что Джейк делал то же самое.
– Как пожелаете, – говорит Грей.
Я ожидала, что буду чувствовать себя жестокой и смертельно опасной.
В реальности же я не могу даже воткнуть нож в землю.
Более половины моих бросков заканчиваются тем, что нож отскакивает и шлепается в мокрый снег. В результате остальных бросков ножи едва-едва втыкаются в землю, а затем падают. Я чувствую себя глупо.
Хотелось бы винить во всем промерзшую землю, но, когда Грей показывает пример, его лезвия легко врезаются в мягкий торф под тающим снегом.
Пот копится между лопаток, и я уже практически готова снять плащ, невзирая на холодный воздух. Вся моя правая рука до плеча болит. Ножи намного тяжелее, чем выглядят. Мы занимаемся всего двадцать минут, и я, оказывается, абсолютно не готова к физическим нагрузкам.
Я смотрю на Грея:
– Ты уверен, что я не должна их метать в какую-нибудь деревяшку или что-то в этом роде?
Стражник стоит, прислонившись к стене конюшни по левую руку от меня.
– Вы хотите посмотреть, как ножи отскакивают от чего-нибудь еще, миледи?
Ха-ха.
Я хмурюсь и разминаю запястье, потирая мышцы и сухожилия.
– Я не думала, что это будет так сложно.
– Как только вы научитесь метать нож в землю, то сможете метнуть его в цель. – Грей смотрит на последний нож в моей руке. – Попробуйте еще раз.
Мои пальцы скользят по изогнутой гравированной рукояти, инкрустированной серебром и украшенной тем же гербом со львом и розой, который украшает все остальное. При всей своей смертоносной силе местное оружие прекрасно и является знаком искусного мастерства. Оно так контрастирует с жизнью в округе Колумбия, где все кажется одноразовым. Даже люди.
– Знаешь, что самое обидное в проклятии? Кто бы его ни наложил, он навредил многим людям, которые не совершили никаких ошибок. – Я прижимаю большой палец к лезвию и надавливаю, чтобы почувствовать его остроту, но при этом не порезаться. – Не я же провела ночь в компании неправильной женщины.
– И не я.
Слова Грея заставляют меня остановиться и посмотреть на него.
– А ты как в это впутался?
Я не ожидаю, что он ответит, но стражник говорит:
– Я сделал все возможное, чтобы защитить его, и потерпел поражение. – Грей выдерживает паузу. – Возможно, вам не следует причислять меня к тем, кто не совершал ошибок.
– Почему ты его защищаешь, если по его вине ты оказался проклят?
– Я поклялся защищать корону ценой собственной жизни и быть частью чего-то большего.
Я жду, что Грей добавит что-то еще, но, когда он не дает никаких пояснений, понимаю, что для него все действительно так просто.
– У тебя больше веры в Рэна, чем у меня.
