Замечательно. Только это мне сейчас и нужно. Я злобно смотрю на Рэна:
– Уйди. Ты причина всего этого.
Грей встает и поворачивается:
– Милорд. На пару слов?
– Я надеюсь, слов будет больше.
Грей перешагивает через порог и закрывает за собой дверь.
Я сажусь на кровати и слушаю собственное дыхание. Откладываю в сторону бесполезный телефон и считаю до десяти. До двадцати. К пятидесяти мой мозг снова начинает работать. К сотне я уже злюсь.
Я смотрю на полоску света между шторами. Небо превратилось из ярко-синего в оранжевое. Закат.
Я встаю, иду к двери и распахиваю ее.
Рэн и Грей стоят в коридоре.
В этот раз глаза Рэна наполнены сочувствием. Я уверена, что оно поддельное. Принц выпрямляется и направляется ко мне.
– Миледи… Я не…
Я замахиваюсь и изо всех сил отвешиваю ему пощечину.
Рэн явно этого не ожидал, и от удара его голова поворачивается в сторону.
Не дожидаясь ответной реакции, я ныряю обратно в комнату и захлопываю дверь у Рэна перед носом.
А затем я запираюсь на замок.
Глава 22
Рэн
Ни одна женщина не осмеливалась бить меня по лицу. Моя челюсть горит, словно ожог, который необходимо чем-то смазать.
Я хочу выломать дверь и потребовать объяснений, но я до сих пор вижу перед собой заплаканное лицо Харпер и ее глаза, в которых плещется море эмоций.
Даже сейчас, если прислушаться, можно услышать, как девушка плачет по ту сторону двери.
Мать Харпер умирает. У ее брата неприятности.
Я чувствую себя полным идиотом.
У основания лестницы появляется трактирщик.
– Ваше Высочество? – нерешительно спрашивает он. – Все ли в порядке?
– Да, – коротко отвечаю я. – Оставь нас.
Мой взгляд прикован к двери. Они явно начнут сплетничать о том, что слышали, и я не хочу подливать масла в огонь своей покрасневшей щекой.
Коул кланяется и уходит.
Справа от меня неподвижно стоит Грей. На него смотреть я тоже не могу.
Еще никогда я не чувствовал себя настолько беспомощным.
Я протягиваю руку и хватаюсь за дверную ручку, но Харпер заперла дверь изнутри.
Девушка явно услышала меня, потому что тут же крикнула:
– Уходи!
Понятия не имею, как все уладить.
Грей отстегивает мешочек со своего ремня и достает колоду карт. Без всяких слов он протягивает ее мне.
Намерения командора ясны.
– Я скорее дверь со мной уговорю сыграть, Грей.
– Вы просто можете спросить.
Я вздыхаю, а затем беру колоду.
– Иди. – Я киваю в сторону лестницы. – Присоединись к ним за ужином. Попробуй еще что-нибудь выведать про Карис Люран.
Грей подчиняется, оставляя меня в давящей тишине коридора.
Молчание ничего не решит. Я поднимаю руку и мягко стучу в дверь.
Харпер не реагирует.
Я расправляю ладонь на деревянном покрытии и подхожу вплотную. Присутствие командора внизу гарантирует отсутствие подслушивающих, но я все равно стараюсь говорить тихо.
– Миледи.
Ничего.
– Под вашим окном нет шпалеры, – говорю я. – Пожалуйста, только не говорите мне, что вы полезли через камин.
– Уйди, Рэн.
Харпер стоит прямо за дверью. Мое сердце подпрыгивает от неожиданности.
– Я хочу поговорить с вами.
– Мы не получаем что-то просто потому, что хотим. Большинство людей усваивают это к шести годам.
– Не большинство принцев, очевидно.
Я стараюсь говорить мягко, в надежде на то, что Харпер откроет дверь.
Она не открывает.
Я вздыхаю, переворачивая карты между пальцев.
– Полагаю, вы не захотите сыграть в «Королевский выкуп»?
Харпер молчит некоторое время. Когда она наконец отвечает, ее голос звучит низко и печально.
– Ты хоть представляешь, что сделал со мной? – Девушка шмыгает носом, и мне кажется, что она снова плачет. – С моей семьей?
– Нет, – говорю я. – Не представляю.
Снова молчание, и в этот раз оно весьма многозначительно.
– У моей мамы рак, – в итоге говорит Харпер. – Она умирает. Девять месяцев назад врачи сказали, что ей осталось жить полгода. В ее легких опухоли. Мама говорит, что каждый день – это подарок, но в действительности каждый день – это пытка. Она едва может дышать. Мой брат и я – единственные, кто может о ней позаботиться.
Для Харпер это тоже пытка. Я слышу это в каждом слове.
Девушка снова шмыгает носом.
– Когда мы были помладше, мы справлялись, но потом она заболела, и у нас закончились деньги. Мой отец связался с плохими людьми, которые дали ему в долг, и я не понимаю, как он вообще мог подумать, что мы сможем расплатиться. А потом он сбежал, и моему брату… Мой брат делает ужасные вещи, пытаясь расплатиться… – У Харпер срывается голос. – Если бы я была там, я бы могла им помочь. Я могла бы быть с мамой. Я могла бы быть с братом. Я им нужна. Ты можешь это понять? Что я им нужна? Можешь?
Я прислоняю лоб к двери. Боль Харпер проникает в меня через дерево, сдавливая грудь и выуживая воспоминания о моей семье.
– Да, могу.
– Нет, – с яростью кричит она. – Не можешь!
– Могу, – мягко говорю я.
– Как?
– Потому что ты мне нужна.
Опять молчание, которое, кажется, тянется вечность. Я уже думаю, что Харпер полностью разочаровалась во мне и ушла от двери.
Я все равно решаю высказаться.
– Когда проклятие вступило в силу, я думал, что снять его будет просто, – я сомневаюсь, чувствуя, как знакомое чувство стыда сдавливает мне горло, – но потом… чудовище убило мою семью.
Я сглатываю. Намного проще думать о чудовище как о чем-то отдельном. О чем-то, что я могу остановить.
– Я был так высокомерен… и оно бездумно разорвало их на части. У меня не было возможности… Я не могу… Я не могу их вернуть. Не могу ничего исправить.
Мое дыхание сбилось. Я не помню, как умерли мои родные. У меня есть только воспоминание об их мертвых телах, расчлененных и разбросанных по Главному залу. Я помню, как нашел их, когда стал собой за час до того, как начался новый сезон. Я помню, что был полностью покрыт их кровью.
