– Простите, сэр, просто хотела уточнить: а третьего петуха так и зовут – Безымянный?
– У него нет имени, поэтому я именую его Безымянным.
– Вот как.
Один поднялся из-за стола и зашагал по комнате:
– Последние исследования в Девяти Мирах показали, что Гуллинкамби и Безымянный пока пребывают внутри яйца. И это очень – подчеркиваю: очень! – хорошо. Ведь вряд ли они сумеют возвестить Рагнарок, не вылупившись. – Один сверкнул на меня пронзительно синим глазом. – А вот третье яйцо меня беспокоит.
Я взяла снимок в руки:
– Яйцо Фьялара. В Йотунхейме.
– Это фото три месяца назад сделал… Впрочем, тебе это знать не обязательно. Но теперь земляные великаны своей магией исказили вид гнезда. Подозреваю, они хотят что-то от меня скрыть. Вот тут-то ты мне и понадобишься.
Ух ты! Один посылает меня биться с великанами в Йотунхейм! Я подскочила и призвала свое копье из света. Копье испустило радостное сияние.
– Я не подведу вас, сэр! Я разберусь с этими великанами и их подлым колдовством!
– А! – хмыкнул Один. – Ты не поняла. – С этими словами он вручил мне нагрудную видеокамеру, какими пользуются на «Валькир-ТВ» для стриминга. – Мне нужно, чтобы ты сфотографировала яйцо в его нынешнем состоянии. Я хочу убедиться, что петух не начал вылупляться.
Мое копье тут же померкло.
– А-а…
Один поднял брови:
– Это важная работа. Наверняка сопряженная с опасностью.
– Ага, ясно, – вздохнула я. – Сфоткать яйцо в гнезде – это, конечно… не шутки. Ну, тогда я полетела.
– Возьми лошадь, если хочешь. И постарайся сделать все незаметно. Великаны не должны знать, что ты была там. И предупреждаю, Самира: магический хиджаб в Йотунхейме тебе не поможет. Великаны, когда они у себя дома, прекрасно видят через подобные волшебные покровы.
Мой хиджаб обладает способностью прятать меня и еще кого-нибудь одного. В прошлом этот камуфляж не раз меня выручал. А сейчас, значит, придется как-то обойтись.
Я кивнула, давая понять, что все уяснила, забрала камеру и снимок и отправилась выполнять задание.
Спустя несколько минут я уже скользила на туманной лошади над горами и долами Йотунхейма. Мне и раньше доводилось бывать на родине великанов, в разных ее частях, поэтому я пыталась ориентироваться по знакомым местам – вроде кучи раскрошившихся камней: здесь когда-то стояло жилище одной весьма неприятной великаньей семейки. Если на известном мне участке не попадалось ни гнезд, ни яиц, я расширяла параметры поиска.
Наконец на вершине холма, заросшего лесом, я разглядела гнездо. Оно выглядело в точности как на фото, которое дал мне Один: крепкая плетенка из листьев, веток, травы и еще чего-то, подозрительно смахивающего на… Нет, пускай это будут не волосы! Но размеры гнезда по фотографии оценить было трудновато, и на деле оно оказалось громадное. Примерно как бассейн. И к тому же глубокий. Если яйцо и лежало внутри, мне его было не видно. Я направила лошадь вниз и спешилась на поляне поодаль. Лошадь окинула взглядом деревья и унеслась обратно в небеса.
В общем, я ее понимаю. Деревья тут просто жуть – обугленные, корявые, все опутаны толстенными вьющимися стеблями. Мне на глаза попался один такой свисающий стебель с петлей на конце, и я припомнила название леса. Я читала о нем в старой книжке с картинками про Йотунхейм. Это место зовется Висельным лесом. Брр! Меня аж передернуло, но я продолжила свой путь вверх по склону.
«Нечего трусить, Сэм, – твердила я себе. – Это же просто… О Хель!» – Я выругалась и резко присела.
По дальнему склону холма топал великан ростом с небоскреб. Под темной рубахой и штанами мускулы у него так и играли. Его редеющие темные с проседью волосы были подстрижены совсем коротко. И что интересно: с пояса у него свисало не оружие, а золотая арфа.
Я скрестила пальцы. Только бы он просто прошел мимо, и все. Но он взял и словно наседка уселся прямо на гнездо. И заботливо пристроил рядышком арфу.
– Играй! – велел он.
Арфа незамедлительно выдала мелодию.
Великан прокашлялся и запел:
На гнезде сижу,
Яйцо берегу,
Только тронь яйцо —
Оторву башку…
У меня пересохло во рту. Он что, заметил меня?!
Выдавлю глаза,
Выпью кровь до дна.
Только тронь яйцо —
И тебе хана!
Звучало угрожающе, но меня, как ни странно, отпустило. Потому что речь шла явно не обо мне, а о каком-то гипотетическом похитителе яйца. По крайней мере, хотелось в это верить.
Только дальше-то как быть? Пока этот скальд из Висельного леса рассиживается на гнезде, мне яйцо не сфоткать. Да еще припев, как назло, застрял у меня в голове:
Кровь хлещи, кость круши,
Бей, топчи от души!
Прямо скажем, не особо обнадеживает.
Я отступила подальше в лес, чтобы всесторонне взвесить все возможности. Возможность первая – убраться назад в Вальгаллу и сказать Одину: так и так, извините, Всеотец, ничего не вышло. Возможность вторая – предложить яичному скальду сфоткаться на фоне яйца. И третья возможность – попробовать самой наброситься на великана, не дожидаясь, пока он оторвет мне башку, и далее по списку.
Я уже склонялась ко второй возможности, но внезапно яичный скальд перестал распевать и захрапел. Я рискнула высунуться. Великан крепко спал, уткнувшись подбородком в грудь. Из уголка его рта стекала струйка слюны. К несчастью, он продолжал сидеть на яйце. Возможность номер три, соответственно, отпадала: наброситься на него я могу, но что толку – с гнезда-то мне его все равно не сдвинуть. Я, конечно, сильная барышня, но не настолько.
Тут взгляд мой упал на арфу. Мне сразу вспомнилась сказка «Джек и бобовый стебель». Там тоже у великана была самоиграющая золотая арфа. Когда Джек ее украл, арфа начала громко играть и разбудила великана. (Все детство меня бесила эта дурацкая арфа!) Можно провернуть тот же трюк с яичным скальдом.
Я придумала план. Сейчас я по гибким стеблям подберусь к великану, подцеплю арфу на другой стебель и улечу с ней. Моя туманная лошадка мне бы пригодилась, но ничего, я и сама смогу утащить арфу, если буду двигаться короткими перелетами. Арфа начинает играть – то есть я на это надеюсь, – великан просыпается и пускается за ней в погоню – ну, наверное, пускается, – я кидаю арфу куда попало, а сама стрелой мчусь сюда, фоткаю яйцо и быстренько сматываюсь в Асгард.
Как ни удивительно, все шло идеально – до того самого момента, когда что-то пошло не так. В чем проблема? А в том, что, как выяснилось, золотая арфа очень тяжелая штука. Прямо-таки неподъемная. И когда я потянула за стебель-веревку, арфа даже не шелохнулась. Хорошо хоть не заиграла, а только сонно погудела. Это добрый знак, решила я. Пусть пока спит. Если я ее брошу, она запоет во весь голос и разбудит великана. В смысле, не «если», а «когда».
