Я нахмурился. Нега, бабочки, масала… что за ужасный мир!
Ииииииииииииииииииии!
Пронзительный трубный зов разорвал тишину. Сигнал к битве! Мои берсеркские инстинкты включились, словно кто-то повернул ключ зажигания. С могучим ревом я разорвал на груди футболку и бросился вверх по холму.
И тут случилось такое, к чему я оказался не готов, невзирая на все, что мне довелось пережить в Асгарде.
Трубный зов плавно перешел в тихую джазовую мелодию. Зашелестели по барабанам щетки, выводя вкрадчивый ритм, вступили фортепиано, кларнет и бас-гитара. Беспечный мотив пролился на меня будто сироп на порцию воскресных блинчиков.
Кошмар. Я уронил топор в траву и упал на колени, зажимая ладонями уши.
– Эй, дружок! Ты в порядке? – Темноволосая девушка в лифчике от бикини и юбке-саронге ткнула локтем своего соседа по пляжному коврику. – Слушай, кажется, этому чуваку нужно траволечение.
– Нет!!! – Я с трудом поднялся на ноги. – Просто покажите, в какой стороне Сессрумнир, и я пойду.
– Но сейчас будет импровизация на кларнете! Ты все пропустишь! – испугалась за меня девица.
Я содрогнулся:
– Ничего, переживу.
Девица пожала плечами:
– Ну, дело твое. Дворец Фрейи вон там, внизу, за волейбольной площадкой. И да пребудет с тобой джаз!
– Кто это был? – донесся до меня голос ее приятеля, когда я уходил.
– Ну, судя по тому, как он выглядел, – девица понизила голос, словно речь шла о чем-то неприличном, – любитель польки.
(И не ошиблась. Лично я всю их музычку охотно променял бы на одно хорошее гопца-дрица-ум-ца-ца.)
Я направился к Сессрумниру, Фрейиному перевернутому кораблю/дворцу из золота и серебра, чтобы спросить дозволения поохотиться на драконов в ее царстве. Войдя во дворец, я обнаружил, что путь к трону богини пролегает среди рядов павших воинов. Воины, в свою очередь, возлежали в гамаках и спали. Сам трон пустовал.
Я растолкал ближайшего парня – светловолосого, в гавайке нараспашку, потрепанных шортах и сандалиях-шлепанцах:
– Эй, проснись! Где Фрея?
Парень заморгал спросонок:
– Ты кто?
– Хафборн. Где богиня?
– Хафборн… – Он произнес мое имя так, будто смаковал каждый слог. – Полурожденный? А полностью как?
– Никак.
Он удивленно хихикнул:
– Значит, полное имя от «Хафборн» будет «Никак»? Странная штука эти имена, верно? – Он протянул руку, предлагая мне пожать ее. – Я Майлз. Жаль приносить дурные вести, но Фрейи сейчас нет. Но я все равно прямо лопаюсь от желания тебе помочь. Кстати, насчет лопаться… – Он потыкал пальцем в мои бугрящиеся бицепсы и кубики на животе. – Это ты веганской диетой такого добился?
Пропустив его вопрос мимо ушей, я задал собственный:
– Тогда у кого мне получить разрешение поохотиться на драконов? Мне нужны их чешуйки.
Блондин растерянно почесал в затылке:
– Поохотиться на наших драконов? Чувак, да они дрыхнут почище павших героев! В смысле, как убитые. Если тебе нужна чешуя – просто иди да надергай сколько надо.
Большинство людей вздохнули бы с облегчением, узнав, что не придется лишний раз рисковать жизнью. Но я не большинство. Не люблю, когда мне преподносят готовенькое на блюдечке, – люблю брать свое с боем. Но все-таки я ведь явился сюда ради чешуи, так что пришлось проглотить разочарование.
– И где же найти пещеры, в которых спят драконы? – спросил я.
– Пещеры? – Майлз рассмеялся: – А ты и правда не из нашего мира, да?
– Да. – «И хвала всем богам, что так», – добавил я про себя.
Майлз широко развел руки:
– Наши драконы дремлют под открытым небом, нежась в свете Фрейи. – Он опустил руки. – Пошли покажу.
– Нет! В смысле просто скажи, куда идти.
– Да ладно, чувак. Мне ж не влом. Давай за мной.
Я стиснул зубы:
– Отлично.
Майлз повел меня к отдаленному каньону из красно-золотого песчаника.
– Идея! А давай, пока идем, используем время, чтобы узнать друг друга получше? – предложил он.
– А давай не будем, но если спросят – скажем, что использовали.
– Я начну, – гнул свое Майлз. – Мой любимый цветок – маргаритка. Они такие хорошенькие, просто супер. А у тебя есть любимый цветок, Хафборн?
– Нет.
– А тогда, может, тебе нравится папоротник? – Он искоса посмотрел на меня: – Кстати, знаешь, когда папоротник цветет?
– Нет.
– Когда встречает маморотник! – Он радостно взвизгнул и толкнул меня плечом: – Дошло? Ну, папоротник – он, типа, от слова «папа», и если есть папоротник, должен быть и маморотник! Они встречаются и целуются. – И он зачмокал губами.
Я чуть было не спустил на него своего внутреннего берсерка, но сдержался и сказал:
– Есть один цветок, который я обожаю. Венерина мухоловка.
Майлз заинтересованно закивал:
– Правда? А почему?
Я повернулся к нему:
– Потому что она охотится, а потом медленно и мучительно переваривает своих жертв.
Это заставило его заткнуться.
Наконец мы пришли к ущелью. На одной его стене ветер выточил из песчаника волнистые выступы – ни дать ни взять козырьки от солнца. Внизу мерно храпели четыре дракона – золотой, красный и два оранжевых. Свет Фрейи играл на их чешуе, крылья были плотно прижаты к змеиным телам. Из ноздрей при дыхании вылетали клубы белого дыма, похожие на ватные шарики. Другими словами, угрозы для жизни эти драконы не представляли. Набрать чешуи в нужных количествах, понял я, будет все равно что отобрать конфетку у ребенка.
– Ненавижу конфеты, – пробормотал я и стал спускаться по склону. К несчастью для меня, Майлз увязался следом.
Мы были уже на полпути вниз, когда кто-то кубарем скатился по дальнему склону.
Майлз заморгал:
– Эй, это ж Тор! И он…
Тор рванул прямо на драконов.
По-видимому, пинок Громовника и мертвого разбудит. Драконы громко зафыркали и проснулись. Вся их семейка немедленно переполошилась. Могучие крылья взметнулись, и четыре дракона с сердитыми воплями взмыли в небо.
Я бросился под ближайший каменный выступ.
– Ой, какие лапочки! – Майлз таращился на драконов, приставив ладонь козырьком ко лбу и показывая на них пальцем.
– Ты спятил?! – заорал я. – Прячься!
Майлз небрежно отмахнулся:
– Это ни к чему, мой друг. Драконы никогда не нападут на павшего благородного героя из Фолькванга. Это нарушило бы покой здешнего мира. Они просто полетают немного и снова уснут. – Тут на его физиономии промелькнуло беспокойство. – Хотя ты-то не относишься к избранным павшим воинам Фрейи. Так что, если драконы голодны и почуют тебя… Ой, смотри-ка! Редкое зрелище!
