– Итак, это и есть твоя жизнь? – с издевкой спросила она. – Жалкая она у тебя какая-то.
Я развернулась. Из темноты выступала фигура Кэтрин. На ее губах блуждала улыбка, но глаза были холодными. Во плоти и крови она была еще великолепнее, чем в зеркале: ее длинные светлые волосы волнами ниспадали ей на плечи, руки упирались в стройные бедра. Но еще больше потрясало то, что она была действительно здесь, такая живая, насколько только это возможно. У меня от удивления раскрылся рот, а потом я страшно разозлилась. Я не знала, о чем спросить сначала: о том, как ей удалось вернуться к жизни, или о том, почему она так старалась превратить мою жизнь в ад. Мое волнение быстро уступило место ярости, стоило мне вспомнить, что самая последняя ее проделка – это глумление над моим ничего не подозревающим братом.
– Что за игру ты ведешь? – зло спросила я.
Ее зеленые глаза горели гневом, она сложила на груди руки и с презрением обратилась ко мне:
– Как я уже сказала, ты ничтожество. Жалкое создание.
– Послушай, что бы я такого ни сделала, что огорчило бы тебя, не смей втягивать в наши отношения моего брата или моих друзей.
Ее губы скривились:
– Твои друзья еще большие ничтожества, чем ты. Бедный гики-Грэхэм! Как ты думаешь, он хорошо съездил на конвенцию? А Эбби имела приятный разговор с мисс Харви?
– В чем твоя проблема? Что все эти люди сделали тебе?
– Ничего. – Она пожала плечами. – Я вытворяю все это просто для того, чтобы насолить тебе. – Она оглядела меня с ног до головы. – Похоже, это работает.
Мои руки были крепко сжаты в кулаки, но я заставила их расслабиться.
– Правда? Если ты так считаешь, значит, ты не видела меня в подлинном гневе. – Я улыбнулась ей донельзя искренней улыбкой.
– Прекрасно. Я надеялась, что это так, потому что, когда твоя подруга Грейс узнает о многочисленных любовных записочках, которые ты скоро начнешь посылать Прекрасному Джеку, то вот тут-то и начнется потеха.
Я тут же онемела от ярости, и потому она имела возможность продолжить:
– А в том, что касается Джека, то что ты мышей-то не ловишь? Он самый сексуальный парень года, а ты позволяешь своей лучшей подруге увести его у тебя? Я решила, что как только завяжу с милым Джошем, займусь им. – Она ткнула пальцем себе в грудь. – Я неотразима или как?
– И ты всерьез считаешь, что кто-то из них подпадет под твои пошлые чары?
– Пошлость – это то, что они обожают, милочка, ты разве не знала?
Я прикрыла на секунду глаза, чтобы успокоиться.
– Послушай, Кэтрин, полиции известно, что это ты украла все мои деньги. Я не скажу им, где тебя можно найти, если ты оставишь моих друзей в покое.
– Это было бы поистине царское предложение, если бы ты действительно знала, где я живу, но ты не знаешь, так что мне на него наплевать.
– Почему? Почему ты так меня ненавидишь? Ты не хотела быть дерджем, и теперь ты здесь, и это благодаря мне, так почему ты делаешь мне столько гадостей?
Кэтрин продолжала смотреть на меня как на что-то мерзкое, куда умудрилась вляпаться, но я гнула свое:
– Пожалуйста, Кэтрин, скажи мне! Что произошло, когда ты забрала у меня память? Ты вернула и свои воспоминания? Ты знаешь, кто вы с Кэллумом такие?
– Надо же, как ты запела, – гнусно ухмыльнулась она. – «Ты знаешь, кто вы с Кэллумом такие?» – передразнила она меня.
– Что ты хочешь сказать? Я не понимаю.
Она сделала пару шагов по направлению ко мне, ее губы растянулись в ухмылку.
– Неужели? Ну, может, тебе это и надо знать. Все это восстановление – полный восторг. Я столько узнала! Да тут еще и твои воспоминания; жалко только, что они такие скучные. Я так рада, что не забрала и твою личность. Не думаю, что смогла бы быть такой… жизнерадостной. – Последнее слово она выплюнула словно яд.
– Ну, это вряд ли моя вина. Ты украла мои воспоминания, и если они тебе не нравятся, это твои проблемы.
– Правда? Пришло время заставить тебя страдать, маленькая невыносимая хулиганка.
Ее приятное в общем-то выражение лица неожиданно стало сползать с нее прямо у меня на глазах, и я слишком поздно поняла, что мне грозит большая опасность, потому что она была совершенно, совершенно взбешенной. Она стояла прямо передо мной со стиснутыми кулаками, на ее лице вскипала ничем не прикрытая ярость. Я стала взвешивать свои возможности: драться с ней или убежать? Или же звать кого-то на помощь? Из паба раздавался обычный шум, люди шли в туалеты и возвращались из них, но никто не пришел посмотреть, почему пожарная дверь распахнута. Я сглотнула и постаралась выровнять дыхание. Она была девушкой спортивной, поэтому я очень сомневалась, что одержу победу в драке. В полном отчаянии я выкрикнула единственное имя, которого она могла бояться:
– Кэллум! Быстро! Мне нужна помощь! – и дерзко посмотрела на нее. – Он будет здесь через несколько минут.
Она неожиданно подалась назад, ярость исчезла с ее лица.
– Мне столько не требуется. Это становится действительно смешно: я хочу сказать тебе что-то касающееся твоего бойфренда. – Вид у Кэтрин внезапно стал как бы счастливым. – Я могу даже поошиваться где-нибудь поблизости, чтобы насладиться зрелищем того, как будет рушиться его очаровательный мирок.
Я разрывалась на части. Мне хотелось убраться отсюда, защитить себя, но в то же самое время я сгорала от любопытства. О чем она говорит? И какое отношение это имеет к Кэллуму? Я знала, что он обязательно прибежит сюда, хотя уже поздно и ему будет трудно покинуть собор Святого Павла. Но создавалось впечатление, что Кэтрин не собиралась дожидаться его.
– О каком из секретов рассказать тебе? Вот в чем вопрос, – пробормотала она будто сама себе. – Как можно спасти дерджа или почему я так безумно тебя ненавижу? – Размышляя над этим, она поджала губы. – Нет, ты заслуживаешь знать о своей роли во всем этом.
На губах Кэтрин продолжала играть улыбка, и впервые за все это время над ее головой появилось легкое золотистое мерцание.
– Все это из-за тебя, это твоя вина, – начала она, показывая на меня пальцем. – Ты была… – И тут она резко остановилась. Золотистое облачко тут же пропало. – Ты была той… – начала она опять, но уже менее уверенно. На какое-то мгновение она крепко прижала ко лбу свои пальцы с идеальным маникюром, но затем ее руки упали вдоль тела. Она молча смотрела в пол. Когда она наконец перевела взгляд на меня, на ее лице было отвращение.
– Как ты посмела сделать это со мной? Как ты посмела?! – прошипела она. – Однажды ты придешь ко мне и будешь умолять о знании, и я припомню тебе это. Если ты считаешь, что я так уж плоха, то погоди. Ты представить не можешь, какой невыносимой станет твоя жизнь. И если ты наведешь на меня полицию, если вякнешь им хоть слово, я скажу, что все это затеяла ты. – Она немного помолчала, снова разглядывая меня с головы до ног. – Ты будешь желать своей смерти! – Она развернулась и ушла, оставив меня в коридоре одну.
