– Грейс, это я. Позвони мне, как только сможешь. Только что Эшли по телефону пыталась поведать мне о Кэллуме, моем воображаемом бойфренде. Ты не знаешь, что происходит? Пожалуйста, позвони скорее!
Я откинулась на диванные подушки, измученная и опустошенная. Кэтрин нашла еще один способ причинить мне боль, на этот раз с помощью моих друзей. И пока я понятия не имею, зачем она делает это, и пока не найду ее, то не смогу остановить. Я чувствовала себя такой слабой, такой беспомощной. Она может быть абсолютно где угодно. У нее все мои деньги, значит, она может путешествовать. Есть вероятность, что ей нельзя покидать страну, потому что у нее нет паспорта, но в принципе она может мчаться куда угодно, находясь на порядочном расстоянии от дерджей и от меня. Я почувствовала, что жалость к себе вновь опутывает меня, как паутина, а она – представила я – с довольным лицом смотрит на меня, лежащую на диване, словно я инвалид.
Все решил этот образ. Я делала именно то, чего хотела от меня Кэтрин, – купалась в горе и отчаянии. Я резко села, поморщившись от боли. Нельзя, чтобы она победила. Ни за что. Я найду ее и верну амулет, даже если мне придется вырубить ее для этого. Я рванула на кухню и вылила в раковину остатки некогда горячего молока. Мне был нужен крепкий кофе.
Дожидаясь, пока вскипит чайник, я очертила две имеющиеся у меня проблемы: нужно найти место, где она живет, и понять, чего она хочет. Она определенно возненавидела меня с той самой минуты, как воскресла; мои проблемы начались именно с ее исчезновения из больницы. В пабе она заявила, что хочет, чтобы я страдала, но не объяснила, почему. Вероятно, в моем прошлом было нечто, не пришедшееся ей по нраву, какая-то сторона моей жизни с Кэллумом. Я гадала: а способна ли она ревновать? Возможно, она хотела оставить своего брата при себе, хотела, чтобы он находился в стороне от боли, которую неотвратимо приносила любовь к не-дерджу. Никакой из этих вариантов не имел смысла, поскольку брат ей, похоже, вообще до лампочки.
Я вздохнула. С мотивациями у меня было туго. А вдруг мне больше повезет с местом ее проживания? Я с досадой поняла, что должна войти в фейсбук и посмотреть, какие слухи она распространяет; в ее постах и комментариях я смогу отыскать разгадку того, где она обосновалась. Я поставила ноутбук на кухонный стол, открыла застекленную дверь, чтобы впустить побольше воздуха, и, сделав глубокий вдох, начала просматривать мою страничку. Она оказалась даже хуже, чем я боялась. Там было великое множество бесед людей, в основном из маленькой когорты друзей Эшли, и все они потешались надо мной. Я очень удивилась тому, что у них перед школой имелось столько времени на это.
В конце концов я сдалась; большая часть подобного чтива была крайне неприятной, и хотя некоторые мои настоящие друзья пытались написать что-то разумное, их в переносном смысле закидывали камнями. Тогда я сосредоточилась на том, чтобы найти комментарии Кэтрин, и начала просматривать новые контакты моих друзей.
Просто ошеломляло, со сколькими людьми мы, оказывается, связаны, хотя о большинстве из них не знаем абсолютно ничего. Я не стала читать профиль Грейс – не думала, что у Кэтрин хватит наглости подобраться к ней поближе. Но я знала, что с Эшли дело обстоит ровно наоборот. Что может быть лучше? Подружиться с кем-то, кто меня ненавидит, – идеальный вариант для Кэтрин. Я быстро нашла профиль Эшли и стала просматривать ее контакты, и где-то посередине списка значилась Кэтрин Ривер – такая ирония чуть было не вызвала у меня улыбку. Она начала общаться с Эшли несколько дней назад. Я открыла страничку Кэтрин – та не озаботилась тем, чтобы скрыть свой профиль – и триумфально откинулась на спинку стула. Фотографии не было, зато было указано место проживания – Суррей. И все записи в этом аккаунте были сделаны в последние несколько дней. И чем дольше я копала, тем очевиднее становилось, что именно эта персона первой начала сплетничать о Кэллуме.
Узнав фамилию, я получила возможность произвести более тщательный поиск. Я решила, что она вряд ли станет пользоваться разными именами – так слишком просто запутаться. И начала обшаривать сайты социальных сетей в надежде что-нибудь найти.
Кэтрин Ривер появилась из ниоткуда совсем недавно. Она знала, кто из моих друзей примет любой запрос на добавление в друзья, и начала с них, а войдя в довольно широкий круг общения, стала оставлять остроумные комментарии и собрала вокруг себя многих других. Ее история заключалась в том, что она жила в этих местах в детстве и знала немало девочек из подготовительной школы. Недавно она переехала обратно и желала восстановить старые связи. О школе ей было известно много чего, и потому она была убедительной, хотя никто из прежних ее подруг не помнил ее имени. Но что вы способны помнить из тех времен, когда вам не исполнилось еще и семи? Ее уловка оказалась изобретательной. И поскольку моим друзьям было сказано, что они некогда знали ее, то Кэтрин была принята в их круг с распростертыми объятиями. И как только она почувствовала себя там своей, она начала выдавать сногсшибательные новости о моем воображаемом бойфренде. Я не могла представить, что еще она способна изобрести. Нужно было найти ее и прекратить все это.
На ее фейсбучной страничке было сказано, что она сейчас в Суррее, но это не могло быть правдой. Единственная вещь, которую я знала, заключалась в том, что Кэтрин знала то, что знала я. У нас были одни и те же воспоминания, одни и те же знания, потому, в соответствии с логикой, она должна пребывать там, где я бывала. Ей нравилось мучить меня, так что она должна была находиться где-то поблизости, а раз у нее есть амулет, ей не нужна защита от дерджей; ей не надо никуда уезжать. И чем больше я размышляла над всем этим, тем больше удостоверялась, что она все еще где-то рядом.
Я откинулась назад, потягивая кофе и начиная ощущать, что мои мысли приобретают четкость. Наблюдая за пылинками, лениво плывущими в солнечном свете, я продолжала надеяться на вдохновение. Я позволила своим мыслям течь свободно, и на краю сознания возникло какое-то неясное воспоминание. Оно было жизненно важным и беспокоило меня. Я постаралась расслабиться, чтобы оно само вошло в мое сознание. Я видела Кэтрин внутренним взором, ее лицо ничего не выражало, но я не могла понять, где она, а просто знала, что это хорошо знакомое мне место. Я вздохнула: лучше начать думать о чем-то еще, и тогда мысль вернется ко мне, когда я не буду ее ждать.
Но я быстро осознала, что физически я мало на что способна. Чем дольше я сидела неподвижно, тем сильнее становилась боль, и двигаться мне было по-прежнему невероятно сложно. А ведь если мне предстоит драка, это будет необходимо. Так что прежде чем противостоять Кэтрин, придется посвятить день поиску информации и тоске по Кэллуму.
После того как я несколько часов просидела за ноутбуком, моя и без того скудная энергия начала окончательно иссякать. Не знаю, что входит в состав болеутоляющих, но мне ужасно хотелось спать. И скоро я опять оказалась на диване и улетела мыслями куда-то за пределы обыденного мира.
Я проснулась примерно после часа сна, все в том же мрачном настроении, что пребывала прежде. Но по крайней мере я не плакала во сне, успокоила я себя. Навязчивая мысль, однако, оставалась при мне – мысль о том, что я упускаю что-то очень важное. Я вздохнула в отчаянии и подумала, что хорошо бы встать и подвигаться. Я осторожно потянулась, осматривая свои раны. Они давали о себе знать уже не так назойливо, и потому я свесила с кровати ноги и медленно встала. Повертела головой, и это тоже получилось у меня не так уж плохо. Я решила, что пришло время критически осмотреть себя в зеркале, и вышла в холл.
