– Да, прости, пожалуйста. Я просто не могу не думать об этом и не вспоминать, понимаешь?
– Только не раскисни опять. – Она взяла меня за руки и развернула лицом к себе. – Я думала, что прекрасно справилась со своей миссией, и мне не хочется оставлять тебя, раз ты снова в мрачном настроении.
Я хотела было возразить, но тут зазвонил телефон. Это была мама, и говорила она так взволнованно, как никогда прежде.
– О, Алекс, слава тебе, господи, ты дома. Я не смогла дозвониться тебе на мобильник. У нас было ужасное утро, и мне нужна твоя помощь.
– Что случилось? С вами все хорошо? – Мама не имела обыкновения паниковать, и я почувствовала, что кулаки у меня сжимаются, а ладони вспотели.
– С нами все в порядке, солнышко – я не хотела, чтобы ты так расстраивалась. Но нас ограбили. В аэропорту. Кто-то украл сумку с паспортами.
– Что? Как им такое удалось? – Папа был известным параноиком по этой части – он очень беспокоился о сохранности паспортов.
– О, это длинная история, но виновата здесь исключительно я. Я не слишком внимательно следила за сумкой, когда стояла в очереди и болтала с кем-то.
– Плохо-то как. – Думаю, папа в ярости. – Что я должна сделать?
– Может кто-то из вас побыть сегодня дома? Мне очень жаль, если это нарушит ваши планы, но я не знаю точно, какие документы посольство затребует у нас, чтобы выдать временные паспорта. Эти документы надо будет послать по факсу. – Голос у нее был усталый и тревожный.
– Конечно, побуду; Джош уехал на музыкальный фестиваль. А у меня на сегодня нет никаких планов.
– Прости, моя хорошая, я совсем забыла, что на выходные ты осталась совсем одна. Когда он вернется?
– Э, думаю, завтра. Я точно не помню, но могу написать ему и выяснить.
– Я не знаю толком, когда мы наконец улетим отсюда. Сегодня, похоже, все закрыто, и никто никуда не торопится. Так что на все про все может уйти пара дней. Мне действительно не нравится, что ты дома одна.
– Мама, честно, все у меня будет хорошо. Учебный год закончился, так что мне особенно некуда идти, да и Грейс со мной. Вот только, если я буду тебе нужна, звони на домашний, а не на мобильник. Я, э… уронила его в воду, и он не работает.
– О, Алекс, тебе нужно быть поосторожнее! Это был дорогой телефон.
– Знаю, мамочка, и мне очень жаль, что так произошло. А пока его не починят, я пользуюсь запасным телефоном. У тебя есть номер?
– Не уверена. Напишешь его мне?
– Прости, надо было сообщить тебе об этом раньше. Мне не хотелось, чтобы вы лишний раз тревожились обо мне.
– Мне надо идти; папа пытается поговорить с полицией, а с его знанием итальянского и с их знанием английского у них это плохо получается.
– О, бедный папа! – Я очень сочувствовала ему, зная, как он ненавидит общаться с официальными лицами. – Давай ты напомнишь мне, где лежат документы, я приготовлю их и, когда ты позвонишь, сразу буду выполнять твои указания.
Мама подробно проинструктировала меня, где что лежит, что было нелишним, поскольку кабинет был до потолка завален книгами, папками и старыми письмами. Поиски чего-либо превращались в целое приключение.
Она отключила телефон, а Грейс сразу же собралась уходить.
– Послушай, мне очень жаль, но я должна идти, мы поговорим позже, хорошо? Сегодня днем мне нужно выкроить время на то, чтобы просмотреть разговоры на фейсбуке и проверить, не дала ли Кэтрин какой-нибудь подсказки о том, где она может быть, хотя у нас сейчас нет особой причины искать ее.
– Это замечательно. Спасибо тебе огромное за помощь.
Я закрыла за ней дверь с самыми разными чувствами. Было здорово поговорить с кем-то о Кэллуме, но поскольку я осталась одна, мне не надо было притворяться, что все идет хорошо. К тому же у меня образовалось время, чтобы подумать над тем, что пришло мне в голову чуть раньше. Грейс упомянула о том, что амулет очень мощный, и я начала размышлять над тем, насколько он мощен. Каждый раз, когда кто-нибудь находил его, кто-то из дерджей выбирался из чистилища, а амулет умудрялся вернуться в реку, но никто не объяснил мне, как это все работает. Иногда мне казалось, что он приводит людей в такое состояние ума, что они в отчаянии бросают его обратно в Темзу; я сама почти сделала это у Хэмптон-корта, стоило Кэтрин убедить меня в том, что Кэллум ко мне безразличен. А когда я его нашла, то он был привязан к большому камню, который кто-то должен был бросить в воду.
Но за много лет кто-нибудь, несомненно, попытался бы уничтожить его. Что, если одна из его способностей заключается в том, что он может регенерировать себя в реке с тем, чтобы его нашла очередная жертва? Чем больше я об этом думала, тем все более вероятным мне это казалось. Однако не настолько вероятным, чтобы поделиться догадкой с Грейс; эту идею я хотела испытать на себе.
Я начала обдумывать, что из этого может следовать, когда разыскивала документы в кабинете, но скоро поняла, что должна сосредоточиться на чем-то одном. Наконец я нашла то, что было нужно маме, – старые конверты с пожелтевшими бумагами на какое-то время отвлекли меня.
К тому времени, как мама перезвонила мне, я уже оставила мысли сделать сегодня что-то полезное или нужное. Зато у меня было время подумать: об амулете и о Кэллуме.
Главная трудность заключалась в приведении моих мыслей к общему знаменателю: с одной стороны, я была в полном раздрае, потому что из-за сломанного амулета Кэллум был для меня все равно что мертвецом; но с другой – я была уверена, что чувствовала его присутствие, когда была в парке с Бисли, я знала, что он рядом. Так нужно мне горевать или нет?
Голова у меня начала кружиться, поочередно обдумывая одни и те же проблемы. Хорошо, что мама с папой будут отсутствовать еще какое-то время, иначе мне пришлось бы объясняться с ними. Я закатала рукав майки, посмотреть, как там мой синяк, но быстро опустила его. Отпечаток клюшки для гольфа по-прежнему был очень четким. Мне нужно было еще по крайней мере двое суток прятать его. А потом он должен исчезнуть.
Я вздохнула и пошла приготовить себе чашку кофе. В кухне было тепло; я открыла французские окна и вышла с чашкой на террасу. Птицы, как обычно, атаковали кормушку, слетая к ней с ближайших деревьев; едва оперившиеся птенцы изо всех сил старались удержаться на ней, но постоянно срывались. Было бы куда проще, если бы Кэллум умел контактировать с птицами, а не с собакой, которая к тому же мне не принадлежит. Я внимательно наблюдала за тем, как они ели, но в их движениях не было системы, ничего, что указывало бы на присутствие Кэллума. И чем больше я на них смотрела, тем больше сомневалась в том, что я ничего не нафантазировала с Бисли; возможно, мне так хотелось получить весточку, что я неправильно интерпретировала совершенно обычное поведение собаки.
Нет, он был рядом, я уверена в этом. Я должна загнать куда подальше глупые мысли и продолжать надеяться на то, что мы снова будем вместе. Амулет должен быть способен регенерироваться. Тут я обнаружила, что мои кулаки крепко сжаты, и я заставила руки расслабиться. Все будет хорошо. Я не собираюсь сдаваться: потому что альтернативный вариант просто невыносим.
