Надежда
Когда я проснулась утром, Кэллум был со мной – я весь день проспала, а он в это время крепко прижимал меня к себе.
– Не могу поверить, что она сотворила с тобой такое, – выдохнул он, целуя багровые отметины на моей руке.
Я уютно устроилась в его объятиях, ощущая легкие прикосновения его пальцев, пробегающих по моему плечу.
– Не хочу больше думать о ней. Она уехала, и скатертью ей дорожка. Теперь настало время побеспокоиться о нас с тобой.
Он немного отстранился:
– И о чем же мы будем беспокоиться на этот раз?
– Да ни о чем, глупенький. Просто так говорится. Нам не о чем беспокоиться, кроме как о том, что мы находимся в разных измерениях, и это нас немного раздражает, вот и все.
– Ну, похоже, тебе сегодня лучше, – рассмеялся он и снова стал гладить меня.
– Все не так болит, и у меня была хорошая ночь, ведь никто не вторгался в мои сны, – сказала я, потянувшись так, чтобы не сдвинуть с места амулет.
– Логично. Интересно, это на всех так влияет?
– Скольких людей ты посещаешь, когда они спят? Много таких?
– Нет. У меня есть только одна жертва. Очень впечатлительная. В гораздо большей степени, чем ты, – хвастливо сказал он.
– Ну, продолжай. Кто же это?
– Джон Рейлли.
– Какой такой Джон Рейлли?
– Он, моя любовь, – не слишком разборчиво сказал Кэллум, потому что целовал мою шею, – начальник службы технического обслуживания в Святом Павле. Сегодня он проснулся очень обеспокоенный по поводу Золотой галереи и будет настаивать на том, чтобы ее закрыли.
– Ах ты чудо чудное! – просияла я. – А я-то гадала, как ты это устраиваешь!
– Так что тебе, наверно, пора выбираться из постели и отправляться в Лондон, чтобы не терять времени.
– Святая правда. Я не хочу упустить такую возможность. Дай мне десять минут, и я буду готова к завтраку. – Тут я вспомнила вчерашний вечерний разговор. – Мммм, мои родители дома?
– Нет, они уехали на работу, а Джош все еще спит. Они оставили тебе на доске записку.
– Еще бы не оставили, – пробормотала я себе под нос. Мама с папой были не слишком счастливы, когда, вернувшись вчера вечером, я не могла толком объяснить им, почему со мной было так трудно общаться в последние несколько дней. – Думаю, там написано, что меня посадили под домашний арест или что-то в этом роде?
– Почти. При помощи несколько иных слов и выражений они выразили надежду, что ты не будешь никуда отлучаться. Они это видели? – Он показал на мое плечо.
– Нет! А если бы видели, то пришли бы в ярость и я провела бы ночь, объясняясь с полицией. По крайней мере, еще неделю я собираюсь носить одежду с длинными рукавами. – Тут чарующие голубые глаза Кэллума встретились с моими, и я потеряла способность мыслить разумно. – А теперь мне нужно принять душ и одеться. Я буду готова через десять минут. – Но потом взглянула в зеркало на оставшиеся синяки и поправилась: – Ладно, через двадцать. Нужно кое-что подкрасить.
Во время часовой поездки на поезде от Шеппертона до Ватерлоо я могла откинуться на спинку сиденья и расслабиться и наконец-то все обдумать. У меня в голове переплелись три проблемы, которые я должна была решить. Я знала, что они связаны между собой. Вот только не понимала как. Что такое знала Кэтрин, что так огорчало Оливию, почему Роб до сих пор жив и куда подевался Лукас? Как обычно, мой взгляд обратился на амулет. В нем были все ответы, мне надо было только докопаться до них.
Неожиданно раздался ужасающий звонок моего древнего телефона. Поскольку меня стало порядком доставать то обстоятельство, что я не могла определить звонившего, не нажав зеленую кнопку, я поклялась уделить какое-то время внесению в него номеров своих друзей.
– Алло? – осторожно спросила я на случай, если звонит мама.
– А, моя спасительница! Как ты сегодня себя чувствуешь?
– Прошу прощения? Кто это? – смущенно спросила я.
– Это Роб, счастье мое. Чью жизнь ты умудрилась спасти вчера. Я так рад, что столько для тебя значу! – Он слегка поддразнивал меня. Я была так удивлена, что не подумала, как он может воспринять мой ответ.
– О, привет, Роб, я как раз о тебе думала. – Я хотела бы взять свои слова обратно, но слово не воробей.
– Прекрасно, прекрасно. Ты знаешь, о чем надо думать, у тебя хороший вкус. Мне нужно тебя должным образом отблагодарить. Где ты?
– Хмм, знаешь, Роб, я сейчас еду в поезде и в некотором смысле занята.
– Ну ты только скажи, куда направляешься, и я тебя встречу. Меня выписали из больницы, и у меня большие планы. – В его голосе не было намека на вопрос. В его мире мне полагалось делать все, что он скажет.
– Послушай, Роб, – сказала я так вежливо, как только могла, – ты не помнишь, что я сказала тебе вчера? Мы с тобой не встречаемся, это не нужно ни мне, ни тебе. Мы попытались было, но быстро отказались от этой идеи.
– Это просто слова, Алекс. – Его самоуверенность была поистине потрясающей.
– Нет! Мы совершенно не хотим быть вместе, ты просто забыл.
– Думаю, ты меня дразнишь!
Мое терпение готово было вот-вот лопнуть.
– Я скажу это один раз и повешу трубку, понятно? Мы с тобой не встречаемся, мы не будем встречаться, и я не собираюсь иметь с тобой дело в этом отношении. Я ясно выразилась?
– Значит, мы сегодня с тобой не увидимся?
– До свидания, Роб. – Я отключила телефон и посмотрела на женщину через проход, прислушивавшуюся к нашему разговору.
Потом я выглянула в окно, и мое вызванное Робом раздражение улетучилось; мы подъезжали к центру Лондона, и не пройдет и часа, как я буду с Кэллумом.
Я легко добралась до Святого Павла, и Кэллум встретил меня у станции метро. Мы оба были в более задумчивом настроении, чем обычно, и не обращали внимания на людей вокруг, стремясь поскорее добраться до Золотой галереи.
– Сработало? – спросила я, когда мы обогнули угол и виден стал собор целиком.
– Прости? – озадачился Кэллум моим внезапным вопросом.
– Галерея. Она сегодня закрыта? Кошмарный сон того бедняги возымел эффект?
– Ах, это. Да, да, она снова закрыта. У тебя не должно быть проблем. Хочешь, я взойду по ступенькам вместе с тобой?
– Нет, лучше не надо. Одышка и сопение малоприятны. Иди и жди меня наверху.
Я прошла мимо очередей, билетного контроля и оказалась в обширном прохладном помещении. Как обычно, повсюду сверкали желтые огоньки – людей потрясали размеры и величие здания. Когда я добралась до основания длинной винтовой лестницы, Кэллум поцеловал меня.
– Не спеши. Если мы захотим, в нашем распоряжении будет целый день.
