— Видите на той стороне двора в дверях арсенала мальчишку, сидящего на ступенях и полирующего меч оселком?
— Ну и что?
— Это доносчик Вариса. Паук весьма интересуется и вашей особой, и всеми вашими делами. — Мизинец шевельнулся. — А теперь поглядите на стену над конюшней. Видите гвардейца, спрятавшегося за зубец?
Нед заметил его.
— Еще один из шептунов евнуха?
— Нет. Этот служит королеве. Отметим, что он наслаждается прекрасным видом на дверь этой башни, чтобы лучше видеть, кто к вам приходит. Есть и другие, многих из которых не знаю даже я; Красный замок полон соглядатаев. Почему, по-вашему, мне пришлось прятать Кет в борделе?
Эддард Старк не имел склонности к подобным интригам.
— Седьмое пекло! — выругался он. Казалось, что человек на стене следит именно за ним. С внезапной неуверенностью Нед отошел от окна. — Неужели в этом проклятом городе все кому-то доносят?
— Едва ли, — отвечал Мизинец. Он принялся откладывать пальцы на руке. — Молчим мы с вами… король… Хотя, если подумать, король слишком много рассказывает королеве, и я не столь уж уверен в вас. — Он поднялся. — Есть ли среди ваших людей человек, которому вы полностью доверяете?
— Да, — отвечал Нед.
— В таком случае у меня есть в Валирии великолепный дворец, который я готов уступить, вам недорого, — промолвил Мизинец с насмешливой улыбкой. — Лучше бы вы ответили отрицательно, милорд, но пусть будет так. Пошлите эту вашу доверенную персону к сиру Хью и ко всем остальным. За вами следят, но даже Варис-паук не сможет проследить за всеми, кто служит вам. — Он направился к двери.
— Лорд Петир, — окликнул его Нед. — Я… благодарен вам за помощь. Быть может, я ошибся в своей недоверчивости.
Мизинец провел пальцем по остроконечной бородке.
— Вы плохой ученик, лорд Эддард. Проявив ко мне недоверие, вы сделали самый мудрый поступок из всех, совершенных вами в Королевской Гавани.
ДЖОН
Когда новый рекрут вошел во двор для занятий, Джон как раз показывал Дариону боковой удар.
— Держи ноги порознь, — учил он, — если не хочешь поскользнуться. Хорошо. А теперь размахнись, как будто нанесешь удар, и вложи весь вес в клинок.
Дарион опустил меч и поднял забрало.
— Семеро богов, — пробормотал он. — Погляди на это создание, Джон.
Сноу повернулся и сквозь прорезь забрала увидел в дверях арсенала самого жирного мальчишку из всех, кого ему когда-либо приходилось встречать. Судя по всему, он должен был весить стоунов двадцать.
[2]
Меховой воротник вышитой куртки прятался под многочисленными подбородками. Бледные глаза нервно шевелились на округлом лице, пухлые потные пальцы мяли бархат дублета.
— Мне сказали, что я должен прийти сюда на… занятия, — сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь.
— Лорденыш, — заметил Пип, повернувшись к Джону. — Южанин, похоже, откуда-то из-под Вышесада.
Пип объездил Семь Королевств с труппой марионеток и хвастал, что может по говору определить, откуда кто родом. На груди отороченного мехом кафтана мальчика алой ниткой был вышит шагающий охотник. Джон не знал такого герба. Сир Аллисер Торне посмотрел на новичка и сказал:
— Похоже, на юге кончились и браконьеры, и воры и на Стену теперь посылают даже свиней. Неужели эти меха и бархат соответствуют вашему представлению о панцире, милорд Ветчинский?
Оказалось, что новый рекрут привез с собой собственную броню, простроченный дублет, вареную кожу, панцирь, кольчугу и шлем, даже огромный щит из кожи и дерева, украшенный тем же самым шагающим охотником, который был на его кафтане. Черного на нем ничего не было, и сир Аллисер настоял, чтобы новичок переоделся. На это ушло почти все утро. Объем новоприбывшего заставил Донала Нойе разобрать кольчугу и наставить на боках кожаные пластины. Чтобы нахлобучить шлем на голову парня, оружейнику пришлось снять забрало. Кожа настолько туго обтянула его ноги и руки, что он едва мог шевельнуться. В боевом наряде новичок казался готовой лопнуть переваренной сарделькой.
— Остается надеяться, что ты окажешься не настолько безнадежным, как это представляется, — сказал сир Аллисер. — Халдер, проверь, что умеет сир Поросенок.
Джон Сноу вздрогнул. Халдер и рожден был в каменоломне, и учился на мастера каменных дел. Ему было шестнадцать; высокий и мускулистый, он умел наносить самые жестокие удары. Джон знал это по себе.
— Зрелище будет отвратительнее, чем задница шлюхи, — пробормотал Пип и оказался прав.
Схватка продолжалась не более минуты. Толстяк скоро оказался на снегу; он сотрясался всем телом, из-под разбитого шлема и между пухлыми пальцами текла кровь.
— Сдаюсь! — завопил он. — Не надо, сдаюсь, не бей меня! — Раст и кое-кто из мальчишек уже смеялись, но сир Аллисер и не думал заканчивать поединок.
— На ноги, сир Поросенок, — приказал он. — Берите ваш меч. — Мальчишка жался к земле, и Торне махнул Халдеру. — Бей его плоской стороной клинка, пока он не найдет свои ноги.
Халдер смачно шлепнул по щеке своего противника.
— Можешь ударить покрепче, — поддразнил Торне.
Халдер взялся за длинный меч обеими руками и отвесил новый удар, раскроивший кожу даже плоской стороной. Новичок взвыл от боли.
Джон Сноу шагнул вперед. Пип положил руку в кольчужной рукавице ему на плечо.
— Не надо, Джон, — проговорил он, тревожно глянув на сира Аллисера Торне.
— На ноги, — повторил Торне. Жирный парень попытался подняться, поскользнулся и вновь упал. — Сир Поросенок начинает понимать идею, — отметил сир Аллисер. — Еще раз.
Халдер занес меч для другого удара.
— Нарежь нам ветчинки! — со смехом попросил Раст.
Джон стряхнул с плеча руку Пипа.
— Халдер, довольно.
Халдер поглядел на сира Аллисера.
— Бастард говорит, а крестьяне трепещут, — сказал оружейных дел мастер резким холодным голосом. — Напоминаю вам, лорд Сноу, что здесь распоряжаюсь я.
— Погляди на него, Халдер, — сказал Джон, стараясь не замечать Торне. — Нет чести в побоях, наносимых лежащему врагу; к тому же он сдался. — Сноу нагнулся над толстяком.
Халдер опустил меч и подтвердил:
— Он сдался.
Ониксовые глаза сира Аллисера были обращены к Джону Сноу.
— Наш бастард, похоже, влюбился, — сказал он, увидев, что Джон помогает жирному мальчишке подняться на ноги. — Покажите-ка мне вашу сталь, лорд Сноу.
Джон извлек свой длинный меч. Он осмеливался искушать сира Аллисера только до известного предела и сейчас уже опасался, что перешел его.
