— Семь благословений вам, добрые люди, — сказал он, когда они сели. Перед ним на столе стояла пустая чаша для вина.
— И тебе того же, певец, — отвечала Кейтилин. Сир Родрик потребовал хлеба, мяса и пива тоном, не терпящим возражения. Певец, молодой человек лет восемнадцати, непринужденно посмотрел на них, спросил, куда они направляются, откуда приехали и с какими новостями. Забрасывая быстрыми как стрелы вопросами, он не дожидался ответа.
— Мы оставили Королевскую Гавань две недели назад, — ответила Кейтилин на самый безопасный из его вопросов.
— Туда-то я и направляюсь, — поведал юноша. Как она подозревала, он больше стремился рассказать собственную историю, чем выслушивать их. Певцы ничего не любят больше, чем звуки собственных голосов. — На турнир в честь десницы съедутся богатые лорды с толстыми кошельками. В последний раз я едва сумел увезти свое серебро… точнее, увез бы, если бы в тот день не поставил все на Цареубийцу.
— Бога неблагосклонны к игрокам, — сурово проговорил сир Родрик. Как северянин, он разделял взгляды Старков на турниры.
— Ко мне они действительно были неблагосклонны, — ответил певец. — Жестокие боги и рыцарь Цветов разорили меня.
— Вне сомнения, неудача послужила тебе уроком, — сказал сир Родрик.
— Безусловно. В этот раз я поставлю на сира Лораса.
Сир Родрик попытался потянуть себя за бакенбарды, которых, естественно, не оказалось на месте, но прежде, чем он успел сделать замечание, явился слуга. Он поставил перед ними поднос с хлебом, наполнил их тарелки ломтями жареного мяса, источавшими горячий сок. На другой тарелке высилась горка крошечных луковок, огненного перца и грибов. Сир Родрик с жадностью приступил к еде, мальчишка бросился за пивом.
— Меня зовут Мариллон, — проговорил певец, прикоснувшись пальцем к струне. — Вне сомнения, вы слышали мою игру?
Подобное утверждение заставило Кейтилин улыбнуться. На такой дальний север, каковым является Винтерфелл, странствующие певцы забредали нечасто, но она помнила эту породу по девичьим годам в Риверране.
— Боюсь, что нет, — улыбнулась она.
Певец извлек из арфы укоризненный аккорд.
— Вы много потеряли. А кто из певцов вам нравился больше?
— Алая из Браавоса, — немедленно ответил сир Родрик.
— О, я пою куда лучше, чем этот старый скрипун, — сказал Мариллон. — Если у вас найдется серебряная монетка за песню, я охотно докажу вам свою правоту.
— Медяк или два у меня найдутся, но я скорее брошу их в колодец, чем буду слушать твой вой, — буркнул сир Родрик. Мнение его о певцах было общеизвестно, музыка вообще создана для девиц, и он не мог понять, почему здоровому парню приходит в голову возиться с арфой, когда ему лучше взяться за меч.
— Ваш дед — человек едкий, — обратился Мариллон к Кейтилин. — Я хотел почтить вас, воздать должное вашей красоте. Я и создан для того, чтобы петь перед королями и высокими лордами.
— Ну, это заметно, — сказала Кейтилин. — Лорд Талли любит песни, как я слыхала. Ты, вне сомнения, бывал в Риверране?
— Сотню раз, — непринужденно отвечал певец. — Там для меня держат наготове комнату, а молодой лорд относится ко мне, как к брату.
Кейтилин улыбнулась, представив, что сказал бы об этом Эдмар. Однажды какой-то певец утащил в степь девицу, которая нравилась брату, и с той поры Эдмар вообще возненавидел их породу.
— А как насчет Винтерфелла? — спросила она. — Ездил ли ты когда-нибудь на север?
— Зачем? — спросил Мариллон. — Там только метели и медвежьи шкуры, а Старки не разбираются в музыке, им бы только слушать вой волков.
Внезапно Кейтилин увидела, что в противоположном конце комнаты распахнулась дверь.
— Хозяйка, — послышался голос слуги. — Нам нужно разместить коней, милорд Ланнистер требует комнату и горячей воды.
— О боги, — проговорил сир Родрик, и Кейтилин стиснула его руку.
Маша Хедль уже кланялась и улыбалась, обнажая жуткие красные зубы.
— Простите, милорд, но гостиница полна до отказа, заняты все комнаты, простите.
Их четверо, заметила Кейтилин. Старик в черном одеянии Ночного Дозора, двое слуг и он сам, маленький, но отважный.
— Мои люди переночуют у вас на конюшне, а что касается меня самого, то много места не займу, как можно видеть. — Карлик насмешливо ухмыльнулся. — Мне хватит жаркого огня в очаге и отсутствия блох в соломе.
Маша Хедль стояла возле него.
— Милорд, у нас все занято, турнир, ничего нельзя поделать.
Тирион Ланнистер извлек монету из кошелька, подбросил над головой, поймал, подбросил снова. Даже на том конце комнаты, где сидела Кейтилин, трудно было не заметить, что она золотая. Вольный всадник в полинялом голубом плаще вскочил на ноги.
— Я приглашаю вас в свою комнату, милорд!
— Вот умный человек, — объявил Ланнистер, бросив монету через всю комнату. Вольный всадник подхватил ее в воздухе. — И какой сообразительный! — Карлик повернулся к Маше Хедль. — Надеюсь, вы дадите мне поесть?
— Все что угодно, милорд, все что угодно, — запела хозяйка. Чтоб ты подавился, подумала Кейтилин, представив себе Брана задыхающегося, захлебывающегося собственной кровью.
Ланнистер поглядел на ближайший стол.
— Моим людям достаточно того, что вы подаете всем остальным. Двойную порцию каждому, как же иначе, мы — после тяжелой дороги. А мне подайте жареную птицу — цыпленка, утку, голубя, безразлично. И еще бутылку лучшего вина, Йорен, вы отужинаете со мной?
— Да, милорд, — поклонился черный брат.
Карлик пока еще не поглядел в дальний конец комнаты, и Кейтилин уже благодарила людные скамьи между ними, когда Мариллон внезапно вскочил на ноги.
— Милорд Ланнистер? — возопил он. — Я буду рад развлечь вас за едой. Позвольте мне спеть о великой победе вашего отца у Королевской Гавани.
— Ничто не может с такой надежностью погубить мой ужин, — сухо проговорил карлик. Разные глаза его коротко остановились на певце, отвернулись и взгляд упал на Кейтилин. Он поглядел на нее, озадаченный. Она отвернулась, но слишком поздно. Карлик уже улыбался.
— Леди Старк, какое неожиданное удовольствие, — проговорил он. — К сожалению, я разминулся с вами в Винтерфелле.
Мариллон, открыв рот, уставился на него, смятение уступало место досаде, тем временем Кейтилин поднялась на ноги. Она услышала, как сир Родрик ругнулся. И чего этому уроду не сиделось на Стене, подумала она, зачем…
— Леди Старк? — глупо проговорила Маша Хедль.
— В последний раз ночуя здесь, я звалась Кейтилин Талли, — сказала она хозяйке. Кейтилин услышала общий ропот, все взгляды устремились на нее. Она оглядела комнату, лица рыцарей и наемников и глубоко вздохнула, чтобы замедлить отчаянное биение сердца. Рискнуть ли? Но времени на раздумья не было, только мгновение, и она услышала, как звенит в ушах ее собственный голос. — Сир, действительно ли на вашем плаще вышита черная летучая мышь Харренхолла? — обратилась она к пожилому человеку, которого заметила только что.
