– Ну да. Сверлишь во льду лунки и ловишь. Бывает, лучше, чем летом, ловится. У Дюшки папаша налимов зимой ловит.
Анна и Марк переглянулись и промолчали.
– Ладно, давайте кататься, – объявил я. – Анна, ты «Салют» бери, и вперед. Тут пятьсот метров спуск, можно хорошо разогнаться.
– Я первый!
Не успел предупредить, а Марк снова запрыгнул на велик и понесся по склону вниз, нажимая на педали со всего веса и не забывая дергать за курок звонка.
– Он слишком быстро ездит, – сказал я. – У меня в переднем колесе подшипники похрустывают, может заклинить…
Анна села на велосипед, поставила ногу на педаль.
– За руль подержать? – предложил я.
– Я сама.
Ну, я не стал ей мешать, сама так сама.
– Не спеши.
Анна оттолкнулась ногой и поехала, как и Марк легко и безо всякой поддержки, точно всегда так каталась. Отличное у нее чувство равновесия.
– Тормоза назад дави, – успел посоветовать я.
Но Анна меня не слышала, нажимала на педали, не нужны ей были тормоза. Она засмеялась, а я подумал, что в первый раз слышу, как она смеется.
Через секунду она уже летела вниз по бетонной ленте.
Я остался наверху один. Они скатились до низа холма, потом въехали обратно, не особо, кстати, запыхавшись.
– Ну как? – спросил я.
Но ни Марк, ни Анна не ответили, не теряя время, покатились обратно. Я сел на старую тракторную покрышку и стал ждать, пока они накатаются. На это ушел почти час. Через час Анна остановилась и села на покрышку рядом со мной.
– Хорошо, – сказала Анна серьезно.
– Да, тут всегда хорошо кататься. Послушай, а вот вчера песня…
– Какая?
– Про звездолет. Который никак не полетит.
– Про звездолет, да… Смотри, этот дурень переразогнался.
Марк действительно переразогнался. Чересчур разогнался. Так часто бывает: человек начинает кататься, у него получается, он чувствует себя уверенно, и все заканчивается кувырком.
Кувырок и получился.
Марк не удержал руль, на стыке плит его выбило из рук, колесо соскочило с плиты, брык!
Полетел Марк высоко. Наверное, это было лучшее падение, что я видел. Марка подкинуло, и велосипед подкинуло, и они вместе кувырнулись в воздухе и приземлились. Марк приземлился раньше, упал на песчаную дорогу. Сверху на него хлопнулся велосипед.
– Ой…
Это я ойкнул. А Анна не ойкнула, упал и упал.
Марк сразу поднялся. Он осмотрел «Орленка» и помахал мне рукой – все нормально.
– А здорово упал он, – заметил я. – Прямо как в кино полетел, так и шею свернуть недолго.
Анна промолчала. Марк направился к нам. Он смеялся. Катил велосипед, держал его за руль одной рукой, а вторую выставил перед собой. Правую. А безымянный палец на ней смотрел сильно в сторону, поперек остальных.
– Палец подломил! – крикнул Марк.
Анна не услышала.
– Он говорит, что палец сломал…
– Ага, – кивнула Анна.
Марк взобрался на холм.
– Может, в больницу? – предложил я. – Гипс наложить…
– Само, – отмахнулся Марк. – Безымянный – не курковый.
– Я ему потом шину сделаю, – пообещала Анна.
Это на самом деле больно, думал я. Я как-то палец выбил – и это было очень больно. А тут палец был попросту свернут в сторону и под синеющей кожей виднелись острые обломки кости, сломан, как прут, держался только на коже и мышцах.
– Да на нем все быстро заживает, – махнула рукой Анна. – Ничего страшного.
– Как на лайке, – подтвердил Марк. – Я ногу подломил – раз, через четыре дня уже прыгал – два. И безо всяких шунтов регенерировал…
– Давай вправлю, – Анна подошла к Марку.
– Сам люблю.
Марк бережно опустил на землю велосипед, затем взялся за сломанный палец и рывком его выправил, показал мне.
Затошнило. Палец раздулся и посинел, и из-под основания ногтя капля крови выступила.
– Срастется, – сказал Марк. – А без рук кататься как?
Жестко у них в Алтае. Палец сломал, вправил, дальше беги, белку добывай. Тайга. С другой стороны, правильно – в тайге больниц нет, все самим делать приходится.
– Ты что? – Анна постучала себя по голове. – Как без рук ездить? Ты думаешь, руль только для того, чтобы поворачивать? За него еще держатся.
– Без рук можно, – сказал я.
Я взял «Орленка», чуть разогнался вдоль гаражей, отпустил руль и проехался без рук.
Марк и Анна смотрели на меня как на циркача. Точно я не на велике без рук прокатился, а на мотоцикле по бочке с завязанными глазами.
– Тоже хочу, – тут же объявил Марк.
Я поглядел на Анну.
– Да пусть катится, – сказала она.
– Тогда лучше на «Салюте». Он тяжелый, колею держит.
– Как не падать? – спросил Марк.
– Надо разогнаться… И почувствовать. Если скорость слишком маленькая будет, то руль в сторону свернется…
– Понял. – Марк схватил «Салют».
– Лучше за седло держаться, – посоветовал я. – Это помогает…
Марк не стал дослушивать.
Мы стояли на холме, в общем-то, недалеко до облаков, а внизу река, и бетонка, как две лапши, уходит вниз и теряется в лесу. Анна рядом. Мне с ней хорошо рядом. Потому что я о ней ничего не знаю. С другими девчонками не так, про других все понятно. А еще мне нравится, что она молчит. Наши девчонки все болтушки, с ними неинтересно, а тут по-другому все, молчит – и интересно.
– А у нас атомную станцию будут строить, – зачем-то похвастался я. – Вон там, где река поворачивает.
– Ага.
– Я там работать хочу, – сообщил я.
– Правильно.
Марк разгонялся, раскручивая педали и набирая темп, на середине спуска он опустил руки и взялся за седло и теперь катился вниз с большой скоростью. Хохотал громко.
– Сейчас еще чего-нибудь сломает.
– Главное, чтобы велосипед не сломал, – сказала Анна.
Но в этот раз Марк не упал, он съехал вниз и унесся по плитам далеко к лесу, так что мы его даже и не видели.
– Хочу у тебя спросить, – Анна поглядела куда-то мне за плечо. – Я хочу спросить, мне это важно…
Я оглянулся и обнаружил, что к нам ковыляет Дюшка. У него даже издали был довольный вид, точно в «Спортлото» выиграл.
И Анна так ничего и не спросила.
– Катаетесь? – с завистью спросил Дюшка, приблизившись.
