Учитесь плавать. Учитесь плавать.
Анна достала из кармана куртки вязаную шапку, подложила под голову Дюшке. Набрала воздуха, зажала Дюшке нос двумя пальцами и приложилась к его губам. Выдохнула. Я заметил, как поднялась у него грудь. Анна оторвалась от Дюшки, вдохнула-выдохнула. Грудь у Дюшки надулась, воздух вышел с пузырями.
Искусственное дыхание, вспомнил я. Дышать и давить на грудь.
Анна сложила ладони и резко надавила Дюшке на сердце. Сильно хрустнуло, Анна надавила еще. То есть она даже не давила, а как-то толкала – раз-два-три, раз-два-три. Пятнадцать раз, вдох-выдох, пятнадцать раз, вдох-выдох.
Анна действовала быстро и умело, не отвлекаясь на причитания, вообще не отвлекаясь, для нее Дюшка словно не был сейчас человеком, так, сломанная машина, которую следовало распинать, заставить двигаться и жить.
– Сколько? – спросила Анна, не отрываясь от толчков.
– Три минуты, – ответил Марк.
Он стоял сбоку, как всегда, наблюдал. Без особого интереса, чего уж тут интересного, ну мертвец, что он, мертвецов не видал?
Анна продолжала. Промокшая куртка сильно мешала ей, но она ее почему-то не снимала, только рукава сдвинула повыше.
Я увидел ее руки.
Анна давила ими на грудь Дюшки, пытаясь запустить его сердце, а я увидел ее руки.
До локтя.
На них не было нормальной кожи. Белые старые шрамы, и недавние красные, и совсем свежий, еще не успевший толком затянуться с черной влажной коростой. Ожоги. То есть один большой ожог, правая рука блестела гладкой кожей, поверх которой пролегали эти шрамы. И ближе к запястью отчетливые следы от зубов, точно эту руку Анны рвали собаки.
Раз-два-три, раз-два-три, пятнадцать, вдох-выдох.
Рукава снова съехали, Анна дернула куртку, пытаясь из нее высвободиться, сорвала пуговицы, куртка распахнулась, Анна неловко повернулась, и у нее из-за пазухи вывалился черный пистолет. Большой. Массивный и видно, что тяжелый. Он упал на траву и не сдвинулся, так и остался лежать.
Я перехватил взгляд Анны.
Она смотрела на меня взглядом перепуганного волка.
Марк у меня за спиной прищелкнул языком.
А я вдруг понял.
Что это не пистолет.
Глава 10
Анна, все в порядке?
Ябуду жить долго. Очень долго, гораздо дольше, чем я хотел бы сам. Я увижу много, и почти все, что я увижу, будет ужасно. Я переживу всех, кого я знал, и всех, кого любил, я переживу людей, города, реки и страны. Они исчезнут, забудутся, потонут в песке и равнодушии. Время кончится, осядет, как апрельский снег под солнцем, превратится в траурный шепот, он заполнит собой все, будет шелестеть даже во сне. То лето восьмидесятого года останется самым счастливым временем моей жизни. Оно покроется пылью, но не забудется. А дальше все будет по-разному, иногда хорошо, иногда не очень, но никогда на меня больше так честно не посмотрят звезды.
Звездолет не полетит. Его даже не построят. Никому не нужны будут эти осколки мирового льда, зависшие в пустоте.
Пройдет пятьдесят лет, и я увижу его снова, это будет пятница. Утро, жизнерадостные новости, передача «Ежедневный Бросок», моя любимая.
Я, измученный бессонницей, буду сидеть на диване и ровно в половине восьмого проснется волна, утренний «Ежедневный Бросок».
Сначала про отдых на южных побережьях, потом про кредиты, потом про новый «Тандер» на полярных батареях, купите «Тандер» и отправляйтесь на нем к южным побережьям.
Потом про культуру, потом погода, потом сводки с полей и новости техники. Пройдет всего пятьдесят лет, и я увижу его снова.
«Ежедневный Бросок».
Физики Зеленоградского кластера решили проблему рассеивания луча и представили прототип ручного импульсного генератора.
Обычно я не очень смотрю новости, больше слушаю, но почему-то в тот раз я взглянул.
Я увидел его в руках у невысокого улыбчивого человека в белом халате.
Он немного отличался, разрядная трубка, и ребристые накладки, и сама рукоять были серебристо-металлического обычного цвета, из такого сплава сейчас делают посуду и спортивный инвентарь.
Он был другого цвета, но спутать его ни с чем другим я не мог. Тот же косой скос экранов ствола, тот же массивный тыльник, та же рукоять, отлитая из резины и металла одновременно.
Такой же, как выпал из куртки Анны.
Только из рукояти этого торчал толстый силовой кабель, тянущийся к чему-то, по размерам весьма напоминавшему космический ранец. Белый халат пояснил, что пока не удалось справиться с критическим весом аккумулятора и для всего лишь единичной накачки импульса требуется энергоноситель весом в пятьдесят килограммов. Но при снижении веса хотя бы до десяти килограммов и увеличении емкости батарей можно с уверенностью говорить о том, что ручное лучевое оружие создано. Пока же это всего лишь полностью рабочий прототип.
В доказательство белый халат улыбнулся и выстрелил.
Из ствола на секунду вырвался прозрачный зеленый луч. Он уперся в стальной блок толщиной в метр, пробил его насквозь, воткнулся в бетонную стену. Металл вскипел, бетон выгорел и стек на пол яркими багровыми наплывами.
Белый халат воинственно дунул на ствол и сообщил, что скоро его лаборатория решит проблему с энергоносителем и нашей армии на вооружение поступит непревзойденное штурмовое оружие. Что, безусловно, раз и навсегда качнет маятник в нашу сторону.
Я продолжал сидеть и смотреть «Ежедневный Бросок».
Ранний вечер на берегу.
Еще веселое солнце. Анну. Дюшкин хрип и пузыри у него на губах. Марка, заходящего ко мне сбоку и осторожно, незаметно выпускающего в ладонь нож, и едва заметное движение головы Анны – нет. Нет. Не надо.
А потом Дюшка выплюнул воду.
– Жив, – сказал я.
– Мама, – сказал Дюшка.
– Ребра ему сломала, – сказала Анна и улыбнулась.
– А как без этого? – усмехнулся Марк. – Без поломанных ребер и не бывает.
Не бывает. Дюшка простонал.
– Ты мне тоже тогда сломала, помнишь? – Марк окончательно зашел мне за спину.
И я чувствовал. Что он готов, готов выхватить нож из рукава и воткнуть его мне в горло привычным отработанным движением. Что он так делал уже не раз, в чем-чем, в ножах Марк разбирался.
Я стоял смирно, особо не двигался. И старался не удивляться. И не смотрел в сторону лежащего справа от меня оружия.
Анна снова покачала головой.
– А я всегда говорил, что надо плавать учиться, – сказал Марк.
Он обошел меня, наклонился, подобрал бластер и спрятал под свитер.
Дюшка открыл глаза и ойкнул от боли, Анна действительно сломала ему ребра.
