– Сканда солгал. Он творил такое и меня вынуждал…
– Да-да, ты говорила, и только потому я привел к тебе солдат. Я поверил тебе на слово – как оказалось, зря. Есть ли у тебя хоть одно доказательство его злодеяний?
«Слабость – непозволительная роскошь».
Я все держала в себе. Думала… будто так защищаю себя. Но порой слабость скрывалась за маской силы, а иногда и сила притворялась слабостью.
– Хорошо, мне ты не веришь, но ты ведь наверняка сам видел его уловки с тех пор, как стал приближенным. Неужто никакие поступки Сканды не помогли тебе усомниться в его добродетелях?
Арджун запнулся. Да, братец, может, и хороший рассказчик, но даже он не смог бы долго изображать невинность. Остановившись перед дверьми в тронный зал, Арджун мрачно на меня посмотрел:
– Без глупостей.
Я подняла руки, сдаваясь:
– Даже не думала.
Сканда сидел, развалившись на шелковых подушках. Я огляделась – никаких слуг. Даже чтобы удовлетворять его многочисленные низменные потребности. Брат старательно создавал атмосферу неформальной встречи, но все было рассчитано до мелочей. На хрустальном подносе стояли кубки с холодным тхандаем
[24]. Я уловила аромат семян ветивера и розовых лепестков, пропитанных молоком, и рот наполнился слюной.
– Ты пила его всякий раз, возвращаясь домой после очередной битвы. – В голосе Сканды звучала глумливая братская гордость.
Я села напротив, чувствуя на бедре тяжесть кинжала Каувери. Я прикрепила его слева, надеясь, что братец сочтет это проявлением мирных намерений и не догадается о бессилии стеклянной руки. Арджун опустился на подушку подле Сканды и положил ладонь на рукоять в ножнах.
– Ну-ну, Арджун, не надо агрессии. В конце концов, принцесса Гаури вернулась из долгого и трудного путешествия. Да так ослабла, что засыпала на ходу. – По лицу брата скользнула сальная ухмылка, и он протянул нам с Арджуном кубки.
Я осторожно взяла свой, вдыхая пряный аромат.
– Позволишь взглянуть на твой кинжал, сестра?
– Позже. Я устала.
Сканда улыбнулся:
– Разумеется. А сейчас давай же выпьем за твое здоровье и возвращение.
Я подняла кубок, но пригубила, только когда брат отпил из своего, да с трудом подавила гримасу. Кто бы ни готовил напиток, он добавил слишком много экстракта миндаля. Арджун осушил кубок одним глотком.
– Очень жаль, что нам пришлось встретиться при таких обстоятельствах, – покачал головой Сканда.
От тхандая в горле запершило, я прокашлялась и отпила еще. По телу разлилось тепло, а икру вдруг пронзил пылающий зуд.
– Но ты не оставила мне выбора.
Рядом закашлялся Арджун. Он потянулся за водой, но пальцы так дрожали, что лишь опрокинули бокал. Сканда сунул руку в складки рукава и, выудив оттуда пучок каких-то листьев, принялся жевать. Арджун прожигал его яростным взглядом, отчаянно царапая шею.
– Что ты с ним сделал?
Я вцепилась в Арджуна, хлопнула его по спине. Лицо его побелело, тело сотрясала дрожь.
– Не дай ему умереть, Сканда! – закричала я. – Где противоядие?
Но брат будто и не слышал, растерянно глядя то на меня, то на кубок.
– Почему ты все еще говоришь? – прошептал он.
Двери тронного зала с грохотом распахнулись, впуская вихрь шелка и звенящего серебра, едва не заглушившего кашель Арджуна. Налини всхлипнула и упала перед ним на колени, поднимая его голову, пытаясь нащупать на шее пульс. Арджун бился в конвульсиях, кожа его покрылась испариной.
Я бросилась на Сканду и левой рукой приставила кинжал к его горлу.
– Если скажешь, как его спасти, так и быть, оставлю тебя в живых.
Брат вжался в подушки, толстое лицо покраснело, глаза потрясенно округлились.
– Ни… никак… противоядия больше нет.
Оттолкнув Сканду, я повернулась к друзьям. Налини склонилась над любимым, сотрясаясь от рыданий. Арджун лежал головой на ее коленях – рот приоткрыт, глаза слепо смотрят в потолок.
Он был мертв.
45
Затмение
Гаури
Сканда повернулся ко мне:
– Почему ты жива?
Ногу все еще ощутимо жгло, и я даже не глядя знала, что спасла меня маленькая голубая звезда – след отравленных вод Змеиного короля. Вспомнилось, как Безымянные сказали, мол, на мне их знак. Я не обрела способность убивать прикосновением, но каким-то образом стала невосприимчива к ядам.
– Ты убил его, – прошептала Налини. – Как ты мог?
Шум и наши крики, видимо, насторожили стражников, и один за другим они вошли в тронный зал.
– Раджа Сканда отравил генерала Арджуна, – произнесла Налини сильным, но дрожащим голосом.
– Нет! – завопил братец. – Это все принцесса Гаури! На нее не подействовал яд. Это неестественно! Схватить ее! Вы видели, как она прошла через ворота. Ведьма. Это даже не настоящая Га…
– Я могу поручиться за невиновность принцессы, – перебила Налини, и теперь ее голос звенел как сталь.
Я ощутила, как мир затаил дыхание. Последнее испытание преданности. Арджун вел людей в бой, раз за разом оправдывая их доверие. Налини – его жена, и солдаты любили ее так же сильно, как любил он. Но Сканда по-прежнему оставался правителем.
С другой стороны, что есть правитель, как не тот, кого таковым назвали? Он носил корону. Как и я когда-то. Но власть надо еще заслужить. Приманить. Может, обстоятельства рождения и дали мне нужный скелет – историю, голос, – но только я сама могла нарастить на эти кости плоть и оживить дарованную силу. Арджун понимал это.
Каждый день, что я его знала, он стремился стать достойным власти. За спиной брата замерли двое стражников. Он уставился на них гневно. Выжидательно. В воздухе повис выбор: чью же власть принять? И они решили. Подхватив под руки, Санду выволокли из мягкого гнезда подушек.
– Ваше величество? – повернулся ко мне один из стражников.
Я по привычке посмотрела на брата, но обращались не к нему. Ко мне.
Я стала королевой.
Слишком долго мечты, что я лелеяла в душе – вырвать королевство из-под гнета Сканды, взойти на трон без крови, уберечь Налини, – казались саженцами недосягаемого будущего. Теперь же они пустили корни и расцвели. Чтобы вернуть страну, мне не понадобилась армия. Мне не пришлось загадывать желание. Нужно было только прийти и быть честной.
Я наконец обрела голос:
– Отведите его в темницу и пришлите лекаря.
– Я твой брат! – взревел Сканда. – И ты убьешь меня?
