— Я убила!
И она вдруг рассмеялась.
— Вы лжёте, — покачал головой Уотсон.
— Нет, не лгу. Я убила, я! Так уж вышло, доктор Уотсон. В своей жизни я никому не принесла счастья.
На другой день после визита к миссис Адлер доктор поехал в Чизик, на другой берег Темзы, и там, среди небольших изящных вилл, отыскал и особнячок мистера Баркера.
Баркер принял доктора, угощал сигарами и кларетом, показал своего любимца, громадного чёрного дога по кличке мистер Блэк, но от предложения заняться давним делом о пропаже «глаз Венеры» и убийстве их хозяина отказался наотрез. Ему не улыбалось снова окунаться в полную интриг и неожиданностей жизнь, из которой он недавно так легко вынырнул.
Я не бог знает как богат, доктор, — говорил он, — но буду уж лучше жить поскромнее, не рискуя больше своим бренным телом. Оно знаете ли, стало мне особенно дорого, после того как в нём сделали дыру...
И вот Уотсон ехал домой, а в голове его неотступно и беспощадно вертелся один-единственный мучительный вопрос: «Что же делать? Что делать? Что теперь делать?» И в самом деле, что? Обратиться в полицию? Ну, там его просто поднимут на смех, или, быть может, из уважения к прошлому Шерлока Холмса ограничатся уговорами выкинуть это всё из головы. Но выполнить просьбу Холмса необходимо, не то чего будет стоить вся их многолетняя дружба? И как он посмотрит в глаза своему другу, когда тот вернётся? О том, что Холмс возвратится в Лондон ещё очень не скоро, доктор старался не думать.
Мысли его вдруг вернулись к Ирен Адлер, к их вчерашней их встрече, и Уотсон подумал, что, пожалуй, и в самом деле эта непонятная женщина будет ждать, будет хранить верность человеку, который, не раздумывая, против её желания, взял её вину на себя.
После смерти мужа Ирен получила в наследство всё его громадное состояние, но не взяла ни цента из этих денег, полученных самым грязным путём, а раздала миллионы Нортона в благотворительные организации. Она только отдала распоряжение прислать из Америки её немногочисленные драгоценности и перевести деньги, вырученные от продажи нью-орлеанского дома, очень скромного и очень дешёвого. Несомненно, на эти деньги Ирен и сняла свою маленькую квартирку, на эти деньги купила фортепьяно, этими деньгами оплатила долги за судебные издержки, ибо она нанимала адвоката, дабы доказать... свою вину!
«Да, она будет ждать, — думал Уотсон, — будет... Ну, и что толку? Что останется ему, да и ей, когда семь лет тоски отнимут их последние жизненные силы?»
— Тпр-р-р!!! — отчаянно закричал в это самое мгновение кэбмен, кэб резко дёрнулся и круто остановился. А затем пронзительный высокий голос слабо возопил:
— Господи Иисусе!
— А, дьявол! — с ужасом вскричал кучер. — И куда же её понесло?! Сэр, мы, кажется, человека задавили..!
Уотсон мгновенно очнулся от своих мыслей и кубарем вылетел из экипажа. Почти под ногами у лошадей он увидел лежащую на мостовой скорчившуюся фигурку в чёрном пальто. Старомодная шляпка с дырявой пышнейшей вуалью валялась рядом, и ветер беспрепятственно трепал седые букли угодившей под копыта старушки.
— О, боже! — вскрикнул доктор и ринулся к упавшей, почти не сомневаясь, что она мертва.
Но, схватив её сухую, затянутую в кисейную перчатку руку, он ощутил слабое и прерывистое, но заметное биение пульса.
— Я. право, и не заметил, как она на дорогу выкатилась! — растерянно бормотал кучер. — Вы же видели, сэр, видели, правда? А что с ней?
— Она жива, слава богу, — сказал доктор и осторожно приподнял лежавшую.
У неё было сухое востроносое лицо с поджатыми губами, тяжёлые морщинистые веки, желтоватые втянутые щёки. На шее, замотанной до подбородка кисейным шарфом, висело пенсне в изящной, но сильно почерневшей серебряной оправе.
— Надо перенести её куда-нибудь, — сказал Уотсон и тут только заметил, что находится возле самого своего дома. — О, вот ко мне и перенесём. Я врач и...
Он не договорил. Старушка неожиданно открыла глаза в тот самый момент, когда доктор обнял её за талию и хотел другой рукой поддеть опутанные подолом пальто и платья тощие ноги. Ощутив, что с нею делают, она отчаянно взвизгнула и что есть силы закатила доктору пощёчину, а силы в её ручке, обтянутой кисеей, было куда больше, чем можно было предположить.
— Хулиган! — возопила пострадавшая, в то время, как растерявшийся доктор выпустил её и отшатнулся. — Да как вы можете?! Изверг! Я всю жизнь была порядочной девушкой и не желаю, чтобы на старости лет какой-то невоспитанный неуч обращался со мной подобным образом!
— Я только хотел помочь вам! — ответил Уотсон, в душе успокаиваясь относительно состояния упавшей — судя по её энергии, она была цела.
— Помочь! Это как? Схватив меня в охапку?! — старушка села, смешно растопырив ноги в больших толстоносых ботинках времён Наполеона Первого, но вдруг увидела рядом конские морды и опять завизжала, схватившись за рукав пальто доктора. — Ах! Уберите от меня эту скотину! Я с детства их боюсь!!!
— Сию минуту, миссис! — ответил кучер, у которого уже начал проходить страх, и которому теперь от души было жалко доктора, ни за что получившего оплеуху.
— Не миссис, а мисс! — поправила старушка. — Мисс Маус, к вашему сведению.
И Уотсон, и кэбмен с большим трудом удержались от смеха. И так-то трагедия оборачивалась комедией, а вся ситуация становилась достаточно смешной, так теперь ещё и фамилия пострадавшей оказалась весьма подходящей к её суетливому поведению, наряду, лицу и пискливому голосу.
— А шляпа? Где моя шляпа? — тут же вскричала мисс Маус, беспокойно оглядываясь. — Боже мой, она соломенная, ваши твари могли её изжевать!
— Не жуют они окаменелостей! — сердито бросил кэбмен. — Вот она, шляпа ваша, извольте получить — цела и невредима, да и вы тоже, кажется... А в другой раз смотрите, когда улицу переходите. Ну, был бы туман, а то ведь такой вечер ясный, так нет, кэба она не заметила!
— Не учите меня, молокосос! — вскипела мисс Маус, сразу перенеся весь свой гнев на кэбмена. — Ишь, ещё указывать мне... Молодой человек,— это относилось уже к доктору, — будьте любезны, подайте мне руку и проводите до угла, я что-то неважно себя чувствую.
Уотсон сунул кэбмену полкроны, и тот укатил, а доктор, бережно подняв эксцентричную старушку, повёл её к тротуару и затем к пересечению улиц.
— Не кружится ли у вас голова? — вежливо спросил он, стараясь забыть о нанесённой ему в присутствии кэбмена пощёчине. — Если вам нехорошо, то лучше всё же зайти ко мне. Я...
— Я не хожу в гости к незнакомым мужчинам! — вновь вскипела мисс Маус. — Я всегда была порядочной девушкой, так неужели теперь на старости лет стану поступать так легкомысленно?
Нервы у доктора наконец не выдержали, и он, в свою очередь, взорвался:
— Я не мужчина, с вашего позволения, я врач! И зову вас к себе отнюдь не с какой-либо пошлой целью, а исключительно желая помочь вам. Ведь вы довольно сильно ударились о мостовую, а учитывая ваши преклонные года, это опасно.
