— Да. Спасибо. Вы позволите посмотреть? Прямо сейчас.
— Разумеется, — голос мистера Холмса выдал раздражение. — Ну, а когда же?
Лайл уселся с папкой назад в кресло, развязал тесёмки, за долгие годы пропитавшиеся пылью, и принялся листать конторские тетради, исписанные твёрдым почерком мистера Майкрофта Холмса. Вдруг сосредоточенное лицо сыщика напряглось, на лбу выступили капли пота. Волею судьбы две фамилии, которые он искал, оказались написанными почти одна за другой...
— Нашли? — спросил сухо Майкрофт.
— Да, сэр! — во взгляде Герберта Лайла, обращённом на хозяина, было такое торжество, такое неимоверное облегчение, что мистер Холмс изумлённо приподнял брови.
— И, похоже, это оказалась удачная находка?
— Да, сэр! Моя догадка превратилась в уверенность! Теперь я во всеоружии!
— Могу ли я узнать, в чём же заключается ваше дело и против кого я сумел вооружить вас этими пыльными бумагами? — спросил мистер Майкрофт уже с большим интересом.
Вместо ответа Лайл достал из кармана пиджака письмо Шерлока Холмса и подал Майкрофту.
— Я не хотел вам его показывать, но теперь вижу, что надо. Прочтите.
Холмс-старший, внешне сохраняя невозмутимость, пробежал глазами письмо, и на его величавом лице словно возникла каменная маска.
— Мне известно об этой сумасшедшей фантазии брата. Значит, Уотсон обратился с этим письмом к вам?
— Ко мне, — подтвердил сыщик.
— И вы верите всерьёз, что можно распутать это дело?
— Я распутал его, — просто сказал молодой человек. — То есть распутал его мистер Холмс, ваш брат, а я, следуя его советам, довёл расследование до конца. У меня в руках теперь почти все нити, последнюю я надеюсь получить нынешней ночью.
— Вот как? — глаза Майкрофта Холмса блеснули. — И вы верите, что найдёте эти самые сапфиры?
— Я нашёл их, сэр. Вот они.
И Герберт положил на стол перед Майкрофтом коробочку с «глазами Венеры». Едва он открыл её, как синий блеск камней наполнил сиянием и оживил сумрак тёмного кабинета.
Холмс-старший вскочил со своего кресла. Его халат распахнулся, открывая кружева тонкой голландской рубашки, схваченные бриллиантовой булавкой, — старомодная и изысканная привычка «мещанина во дворянстве», как за глаза, но лишь при самых близких людях, называл Шерлок Холмс своего брата.
— Боже! Так Шерлок был прав! — воскликнул Майкрофт. — Они существуют!
— Да, и Джон Клей невиновен в убийстве, — заключил Лайл.
В нескольких словах, очень быстро и сжато он рассказал мистеру Майкрофту о своих поисках, о том, как ему удалось получить показания Антонии Мориарти, и найденной в пруду коробке.
Майкрофт Холмс слушал внимательно, иногда кивая головой. Потом сказал:
— Шерлок сделал бы это быстрее... Но в общем, сделано блестяще! И всё-таки для пересмотра дела улик недостаточно. Показания миссис Мориарти — важное свидетельство, но сама она в суд не явится, значит, их подлинность под вопросом. Сапфиры налицо, но можно ли наверняка доказать, что их украл не Клей, что поддельные сапфиры не были им сфабрикованы для обмана полиции! Вы доказали, что убийца спрятал тело Леера в сейфе, а потом положил на ковёр. Так. Но на основании чего доказали? Того, что тёмное пятно девятилетней давности — не кровь. Станет ли суд всерьёз рассматривать такую древнюю улику? И, наконец, вы схватите самого убийцу. Ну, а если он не признается? Существуют ли прямые доказательства его вины? Старые слуги, которые, может быть, признают в нём садовника эсквайра Леера? А может быть, и не признают... Улики очевидны, но слабы. Наша юстиция не станет возиться на основании этих улик с делом Клея.
— Юстиция — да, — голос Герберта стал очень твёрд. — Но не забывайте ещё одного, мистер Холмс: Джон Клей — сын герцога Уордингтона, и я убеждён — законный сын.
Майкрофт вздрогнул.
— Господи, как будто мысли читают! — прошептал он. — Один у другого... Почему вы уверены в этом, мистер Лайл?
— Да потому, что нашёл биографию герцога в справочнике у мистера Холмса. Потому что наводил о нём справки, опять-таки по совету вашего брата. И вот только сегодня до меня дошло... Я проверю свою мысль, и если удастся доказать законность рождения мистера Клея, то есть лорда Кромуэла, я обращусь с прошением об отмене его приговора к самой королеве.
Это было сказано таким тоном, что мистер Холмс-старший вновь поднялся из своего кресла и уставился на Герберта взглядом, в котором изумление мешалось с возмущением, а возмущение — с восторгом.
— Вы обратитесь к королеве? К королеве? Ради каторжника? Вора?!
Герберт Лайл взял со стола письмо Шерлока Холмса и, найдя нужную строку, прочитал: «Спасти его, вернуть ему свободу — теперь вопрос моей совести, моей чести».
— А значит, и моей! — сказал молодой человек, в упор глядя на Майкрофта.
Тот в ответ глубоко вздохнул:
— Я вижу, вы избрали Шерлока своим кумиром, сэр. Это напрасно. Я всю жизнь старался понять, что заставляет его так жить, как он живёт, но ответа найти не мог и делал вид, что вообще нет этой проблемы. Но последние события убедили меня в том, что... Впрочем, это к делу не относится. Я не то хотел вам сказать. Каким образом, позвольте вас спросить, попадёте вы к её величеству? Путь к ней открыт лишь немногим.
— Знаю, мистер Холмс, — чёрные глаза Лайла упрямо сверкнули за стёклами очков. — Но я знаю, что вы, хотя и занимаете внешне довольно скромный пост, имеете большое влияние на британское правительство. Во всяком случае, оно часто пользуется вашими услугами.
— Кто мог вам это сказать? — резко спросил Майкрофт Холмс, и его громадное тело упруго напряглось.
— Какая разница? — в раздражении Герберт уже не старался скрывать того, что действительно слишком осведомлён. — Я знаю, что вы знакомы и даже близко знакомы с самыми могущественными людьми Англии. И, если очень захотите, сумеете добиться аудиенции у королевы.
Майкрофт сухо рассмеялся:
— Допустим. И что же? Вы воображаете, что я стану добиваться этой аудиенции ради вора и бандита, будь он сто раз сыном герцога? Я? Нет, мистер Лайл, вы плохо меня знаете.
— Я хорошо вас знаю! — воскликнул Герберт. — Я знаю, что вы не станете этого делать ради Джона Клея. Но что, если вам придётся просить не за одного этого человека, а за двоих? Что, если ещё один несправедливый приговор английского суда нуждается в отмене? Что если я предложу вам спасти человека, судьба которого вам, быть может, всё же не безразлична?
— О ком вы говорите? — голос Майкрофта вдруг стал глухим.
— О вашем брате, сэр. Он не совершал убийства.
Герберт Лайл встал и широким шагом прошёлся по комнате. Его щёки горели румянцем. Он снял очки, повертел их в руках и тут же снова надел.
