Услыхав о бывшем сослуживце, я сразу подумал про Нортона. Не буду уточнять, откуда, но я знал, что в юности он начал свою карьеру консультантом в одном из департаментов. К тому же и характер Нортона соответствовал сути происшедшего: шантаж был по его части, это мы с вами все знаем, этого не скрывала миссис Нортон во время суда. Я проверил документы, относящиеся к 1868 году, они сохранились, слава богу, у мистера Майкрофта Холмса, и обнаружил, что действительно эти два человека служили вместе: Годфри Нортон и Брейс Гендон. И тогда мне всё стало ясно. И я увидел всю картину случившегося так явно, как если бы был её свидетелем.
— И как же это произошло? — спросил лорд Кромуэл. — Расскажите, ради бога!
— Расскажу.
Герберт Лайл поднял голову, взгляд его встретился со взглядом Уотсона, и они улыбнулись друг другу, как улыбаются два человека, долгое время разделявшие одно несчастье и одно дело и сознающие теперь свою победу. Доктор увидел совсем близко глаза Герберта, не скрытые больше очками, и вдруг понял, что они очень красивы, эти глаза, чёрные, большие, усталые. Глаза юноши, окружённые тонкими прозрачными морщинками, следами зрелости, росчерками памяти.
— Это было так, — начал рассказывать Герберт. — В то страшное утро, двенадцатого ноября прошлого года, оба они, мистер Холмс и миссис Ирен Нортон, вышли из дому, чтобы совершить убийство. Их вынудили к тому обстоятельства. Мистер Холмс вошёл в этот проклятый дом на несколько минут раньше, чем миссис Нортон. Он поднялся до третьего этажа, и вот тут ему что-то помешало. Очевидно, кто-то шёл сверху, да я уверен, кто-то шёл ему навстречу, и он свернул в коридор третьего этажа и какое-то время стоял там, выжидая удобного момента. В это самое время с третьего же этажа, но по другой лестнице поднимались на четвёртый этаж Брейс Гендон и Роджер Броулер.
— Вы с самого начала думали, что Броулер тоже там был? — уточнил Майкрофт Холмс.
— Да, я был почти уверен. Броулер не такой человек, чтобы не проследить за дружком, если речь идёт о драгоценных камнях стоимостью в сто тысяч. Что камни были у Нортона, я не сомневался, не то трудно объяснить, почему они оказались в этой комнате и были выброшены в то же окно, что и револьверы. И так, Гендон вошёл в комнату Нортона. Броулер спрятался в пустой комнатке и выжидал.
Тем временем в парадное входит миссис Нортон и, взведя курок револьвера, лежащего в её сумочке, поднимается наверх. Её никто не задерживает, она идёт до самого четвёртого этажа. Но когда она находится примерно на высоте третьего, в комнате Нортона раздаётся выстрел. Ирен в ужасе замирает, не дойдя до площадки нескольких шагов. Она думает, нет, не думает, а понимает, что стрелял мистер Шерлок Холмс. И вот она бежит наверх, вбегает в комнату. Её шаги хорошо слышны Гендону, который, застрелив Нортона, хотел выскочить из комнаты и скрыться в боковом коридоре, а оттуда выбраться на чёрную лестницу. Он был уверен, что спящий громадный дом не сразу пробудится, не сразу зашевелится от выстрела. И вдруг кто-то уже почти на пороге комнаты! Что делать? Первая мысль этого алчного человека: как сохранить сапфиры? Если его арестуют, он ещё может выкрутиться, но сапфиры выдадут его с головой, да и потом он готов на что угодно, лишь бы их не потерять. Револьвер убийца бросил возле мёртвого Нортона, очевидно, сразу бросил, как только выстрелил. Коробка с сапфирами, видимо, стояла на столе, возможно, Нортон любовался камнями в ту минуту, когда убийца, открыв дверь отмычкой, вошёл и в упор застрелил его. Мой мистер Сток-Род так и представил эту сцену. Затем Гендон закрывает коробку и выкидывает её в окно, не позабыв потом закрыть ставню. «Глаза Венеры» скрываются в чёрной воде пруда. Что дальше делать убийце? Ирен уже возле двери. Гендон видит, как поворачивается ручка... И он, возможно, вспомнив своё исчезновение за бархатной шторой в доме эсквайра Леера, а возможно, просто под влиянием страха, лезет в единственное имеющееся в комнате убежище — под стол. Стол покрыт зелёной скатертью, по странной иронии судьбы тоже бархатной, эта скатерть достаёт до самого пола.
— Так что же выходит?! — вскрикнул поражённый Джон. — Значит, всё то время, пока Шерлок и миссис Ирен возводили напраслину каждый на себя, пока там толкалась вся эта толпа?!..
— Да, почти всё это время Брейс Гендон, скорчившись, сидел под столом, — усмехнувшись, подтвердил Герберт Лайл. — Потом Броулер ему помог, отвлёк внимание на себя, заслонил собою стол. Ведь в истории с убийством Леера и похищением сапфиров всё было точно так же: в комнате началась паника, люди заметались, а убийца, которого все прекрасно знали в лицо, ибо он работал у Леера садовником, вылез из-за шторы, за которой прятался, и смешался с толпой слуг. И в данном случае он тоже смешался с толпой, никто не обратил на него внимания. Он ведь жил в этом же доме, безобидный мистер Грей... услышал выстрел, ну и прибежал, никто ведь не смотрел на дверь.
— А Холмс? — тихо спросил Уотсон. — Он вошёл уже тогда, когда...
— Он вошёл в самый подходящий момент, — сказал Лайл. — Ирен, вбежав в комнату, увидела мёртвого Нортона и возле него — револьвер, который ещё дымился. Шерлока... то есть мистера Холмса, там не было, но миссис Нортон была уверена, что он успел выскочить из комнаты, пока она, ничего не видя перед собой, бежала наверх, и скрыться в боковом коридоре. Обезумев от страха за него, Ирен поднимает револьвер, поднимает инстинктивно, желая унести отсюда улику, которая, как ей взбрело в голову, может выдать Холмса. И в этот миг он входит. Думаю, услышав выстрел, он тоже несколько мгновений простоял в оцепенении, не то прибежал бы скорее, и они столкнулись бы на площадке перед дверью. Он входит, вернее, вбегает в комнату и видит труп, а рядом с ним — миссис Нортон и в её руке дымящийся револьвер. Всё произошло за какие-нибудь сорок-пятьдесят секунд, как и в случае с убийством Леера, и допустить участие третьего лица, как и тогда, было нелепо. Будь у этих двоих время подумать, опомниться, возможно, они бы спаслись от заблуждения. Но времени не было. Холмс вырывает у неё револьвер, пытается бежать вместе с ней, однако она допускает оплошность: увидев людей на лестнице, кидается обратно в комнату. Поздно! И вот каждый берёт вину на себя, не сознавая, что не спасает близкого человека, а выгораживает настоящего убийцу. В сутолоке мистер Холмс выбрасывает свой револьвер со взведённым курком в окно, и то же самое минутой раньше или минутой позже делает Ирен. Круг замыкается.
— Это невероятно! — воскликнул Лестрейд, — когда Герберт умолк. — Я двадцать семь лет служу в полиции, и ни разу мне не приходилось слышать ни о чём подобном. Дело в полном смысле слова чудовищное! Если вдуматься, становится страшно.
— Если не вдумываться, то всё равно страшно, — прошептал лорд Джон и подошёл к Лайлу. — Сэр! Когда вы спасли меня, я понял, что буду вам всю жизнь благодарен. Но теперь, когда вы спасли человека, которого я в душе своей давно называю и считаю своим отцом... Хотите, я встану перед вами на колени?
— Не нужно, милорд! — дрогнувшим и от волнения совсем сорванным голосом произнёс Герберт. — Вас спас не я, а Шерлок Холмс, и вы это отлично понимаете. А его спасли вы. Не займись я по его просьбе вашим делом, я никогда не нашёл бы этих револьверов. И неизвестно, кто, кого и за что должен благодарить сильнее.
