— Господи помилуй! — вырвалось у доктора.
Лорд Джон заметно побледнел и тихо, с усилием, спросил:
— Что написано в заявлении?
— В нём содержится признание герцога в противозаконном объявлении вас незаконнорожденным и утверждение, что именно он довёл вас до падения своей гнусной трусливой жестокостью. Простите, милорд, я цитирую письмо. Там так и написано: «Гнусной трусливой жестокостью». Поверенный поинтересовался, доставлены ли в полицию бумаги, удостоверяющие законность вашего происхождения. Герцог передал их сегодня... тьфу ты! Теперь уже вчера утром мистеру Холмсу. Я сказал, что бумаги здесь. Ещё этот адвокат сообщил, что герцогом переписано завещание, и что теперь после его смерти владельцем всего поместья, замка, титулов и привилегий безраздельно становитесь вы, лорд Джон Дэвид Клиффорд, герцог Уордингтон. Погребение его светлости состоится послезавтра.
Лестрейд услужливо подставил стул, и Джон почти упал на него, устремив взгляд в одну точку. Его синие глаза потемнели, став почти чёрными, губы сжались.
— Ну вот, я теперь на самом деле убийца! — глухо произнёс он.
Герберт Лайл сзади подошёл к молодому человеку и ласково погладил его плечо.
— Вы не виноваты! — убедительно сказал он. — Нет, нет, вы не виноваты!
Молодой герцог Уордингтон поднял голову и взглянул на Грегсона.
— Отдайте мне письмо! — попросил он. — В нём уже нет надобности, вы можете не предавать его огласке. Отдайте, прошу вас.
— Возьмите. — Грегсон обменялся взглядом с Лестрейдом и, прочитав в глазах коллеги молчаливое согласив, подал письмо лорду Джону.
— Никто его больше не прочитает, — прошептал тот и спрятал длинный синий конверт во внутреннем кармане пиджака.
В это время дверь помещения, где находилась вся компания, вдруг заскрипела, и к столу полицейского инспектора протиснулся подросток лет четырнадцати в живописном наряде бродяги и с погасшим окурком папиросы в зубах.
— Мистер Лайл тут есть? — спросил он хрипловатым ломающимся голосом. — Или инспектор Лестрейд?
— Мы оба здесь, — ответил Герберт и подскочил к мальчику. — Что такое?
— Письмо вам, — ответил гонец. — И с вас полсоверена.
— Вот вам целый соверен! — И Лайл сунул в руку гонца единственную монету, которая нашлась в его кошельке. — Спасибо!
— Тогда я пошёл! — бросил деловой юнец и, отодвинув плечом констебля, двинулся к дверям.
— Стой, пострел! Кто пустил тебя в полицейское управление? — крикнул вслед ему Лестрейд.
— А я им сказал, что я от Шерлока Холмса, — через плечо пояснил мальчик и вышел.
— От кого?! — тихо ахнул Грегсон.
— Да, да, это его почерк! — воскликнул Лайл, с лихорадочной быстротой распечатывая измятый конверт.
Майкрофт Холмс и доктор через голову Герберта прочитали две короткие фразы, написанные на листке из записной книжки:
«Переулок Эппер-Суондем-лэн. Дом 3. Приезжайте как можно скорее с полицией. Шерлок Холмс».
— Вот дьявол! Он, кажется, действительно нашёл этого вашего Гендона! — вскричал Майкрофт. — Надо ехать!
— Быстро, в экипаж! — Лестрейд проверил, на месте ли его револьвер, и кинулся к двери. — Констебли, за мной! Мистер Лайл, доктор, вы с нами?
— Дурацкий вопрос! — взорвался Уотсон, уже догоняя инспектора возле самой двери.
— И я с вами! — крикнул Майкрофт и с необычайной для него расторопностью тоже бросился следом за остальными.
Лорд Джон, точно очнувшись, вскочил со стула.
— До свидания. Мистер Грегсон! — бросил он инспектору, который так и сидел за своим столом, улыбаясь почти идиотской улыбкой.
— Однако! — воскликнул он, когда большая комната совершенно опустела, — после таких вот суток можно подать в отставку. Даже голова гудит.
Отчего именно гудела голова у инспектора Грегсона, весь день и всю ночь не покидавшего управление, трудно сказать, но что касается Лестрейда и его спутников, то им некогда было думать, как они себя чувствуют. Битком набившись в полицейский экипаж, они мчались по направлению к судостроительным верфям, возле которых располагался узкий и грязный переулок Эппер-Суондемлэн, памятный доктору по одному из совместных приключений с Шерлоком Холмсом.
Как назло, опять опустился и начал сгущаться туман, улицы в этой части города были плохо освещены, и возница лишь благодаря великолепному знанию дороги умудрялся править и направлять лошадей куда следует.
Нужный поворот оказался перегорожен для чего-то сваленными прямо на мостовую досками, пришлось завернуть в объезд, и наконец экипаж остановился в начале переулка, совершенно не освещённого, похожего в белёсых полосах тумана на чёрную щель.
— Это здесь, — сказал, нагнувшись, возница-констебль. — Дальше не проехать — света нет, и мостовая покорёжена.
— И на том спасибо! — сказал сидевший рядом с возницей лорд Джон и первым спрыгнул на землю.
— Вы-то зачем поехали? — увидев его, воскликнул Лестрейд.
— Я вам не помешаю, — ответил молодой человек. — Мистер Лайл знает Гендона только по фотографии, а вы все вообще его не знаете.
— И то верно! — согласился сыщик. — Дом 3, кажется, вон тот, серый, четырёхэтажный. Пошли!
Возле самого подъезда, ведущего в унылый грязный двор, Майкрофт Холмс поймал за локоть идущего впереди Лайла и прошептал, наклонившись к его уху:
— Останьтесь на улице, так лучше будет.
— Это почему? — резко спросил молодой человек.
— Да потому, что, кроме вас и герцога, действительно никто не опознает этого подонка. А что если он выйдет, покуда мы будем рыскать по дому, и улизнёт?
— Верно, — подхватил Лестрейд, прекрасно расслышавший этот диалог. — Мистер Лайл и вы, констебль Крис, останьтесь на улице и приготовьте оружие. Остальные — за мной, во двор!
Таким образом, пятеро из семи приехавших быстро вошли во двор, двое заняли наблюдательный пост на углу дома.
Дом был погружен в безмолвие. Но когда сыщик, толкнув скрипучую дверь, осторожно просунул голову в сырое, пахнущее кошками, парадное, откуда-то с третьего этажа, скользнул вниз луч фонаря, и тотчас резкий, неприятный женский голос крикнул:
— Эй, вы там, чего вам надо?
— Полиция! — ответил Лестрейд и решительно двинулся вверх по лестнице.
Это было первой ошибкой, допущенной инспектором. От конечной цели его отделяли три этажа, и ему, наверное, не следовало до поры до времени объявлять, кто они и для чего явились.
— Полиция! — во весь голос повторила женщина наверху.
Вслед за этим сверху возник какой-то шум, что-то загрохотало, кто-то что-то выкрикнул, затем нечто тяжело грохнулось то ли в стену, то ли об пол.
