– Прошу прощения, милейшие, но на этом я вынужден прерваться. Вспомнил о важном деле, которое не терпит отлагательств, – рассказчик смущенно улыбнулся.
– Опять позвали души к книжкам, друг мой? – саркастически заметил один из слушателей, чем вызвал гул одобрительных смешков. – Обязательно приходи к нам вечером, Джордано. Чувствую, что без твоих сказок на ночь мне Бог не пошлет добрых снов!
– Доброго дня… – мужчина вышел из круга и направился к лестнице. Он бросил недовольный взгляд на группу людей и, шумно выдохнув, поспешил на второй этаж.
Поднявшись в библиотеку, Джордано стал высматривать человека в черном. Пройдя насквозь три большие комнаты, он наконец увидел гостя в дальнем углу философского зала. Египтянин разглядывал рукописный манускрипт.
– …Сет? – осторожно спросил Джордано.
Гость поднял на него глаза и приветливо улыбнулся.
– Боже, это и вправду ты!
– Здравствуй, Джордано, – поклонился Сет. – Признаться, я удивился, увидев тебя здесь. Не поверил в это сразу. – Он обвел руками зал. – Разве не говорили мы о том, что тебе не стоит возвращаться в Италию?
– Ох, узнаю моего старого друга Фэру! – продолжал улыбаться Джордано. – Я не мог не вернуться домой. Если мне суждено умереть, то лучше на родной земле.
– Ты слишком ценен для этого мира, чтобы умирать сейчас, – покачал головой Сет, складывая манускрипт и отправляя его обратно на скрипучую деревянную полку.
– Но зачем ты здесь? Что привело тебя в эти края?
– Думаю, друг мой, лучше тебе и не знать, дабы тень от моих действий не пала на твое доброе имя.
– Значит, снова явился по чью-то душу, – с грустью вздохнул философ. – Уж не по мою ли?
– Ты знаешь, что нет. Моя семья крайне избирательна в выборе целей. Ты слишком ценен для нас, чтобы позволить хоть кому-то причинить тебе вред. Однако в одном ты прав: мой визит связан с тобой.
– Ах, вот как, – поджал губы Бруно.
– Тебе угрожает опасность, и именно для ее устранения я приехал в Венецию.
– Кто-то желает моей смерти? – без особого удивления спросил мужчина, вскинув левую бровь.
– Да, – кивнул Фэро, – желал… – Египтянин сделал несколько шагов вперед и выглянул в коридор. – Но будут и другие, – уже тише добавил он. – До тех пор, пока их попытки не прекратятся, я буду тут защищать тебя.
– Сет… – покачал головой Джордано, – я не боюсь смерти. Это слишком обременительно, и это может продолжаться годами. – Бруно всплеснул руками. – Ты не можешь оставить свою семью на такой долгий срок.
– Не имеет значения. Не разрушай свое сегодня заботами о прошлом и гнетущими сомнениями, – мотнул Фэро головой. – Твое знание должно быть сохранено. И я позабочусь об этом. У меня есть сведения, что Мочениго пригласил тебя не по своему желанию, его надоумила Инквизиция. Тебя гонят в ловушку, из которой будет непросто выбраться, если вообще возможно.
– Я уже отвечал на такое и повторюсь, ничего страшней монашеской рясы они мне не присудят.
– Они знатоки пыток, спустя недели издевательств ты признаешься в чем угодно, лишь бы прекратить мучения. Никто еще не уходил оттуда несломленным.
– Я уйду, – выдержав паузу, ответил философ.
– Не в этот раз, Джордано. Сейчас они тебя боятся.
– Инквизиция?
– Нет, те, кто за ними.
– Пожалуй, мне стоило родиться египтянином, – улыбнулся Джордано, сложив руки на груди. – У меня был бы по крайней мере один верный единомышленник из рода египетских… ассасинов, – шепотом проговорил он.
– Полезный единомышленник, я считаю, – ответил Сет. – И всё же я буду просить тебя, друг мой, покинуть Италию в моем сопровождении. Я не смогу тут оставаться долго, мне нужно твое решение до завтрашнего захода солнца. Вернуться за тобой я смогу нескоро. Путь сюда на годы будет закрыт для меня.
– Мне не нужно столько времени. Всё равно я вынужден буду тебе отказать. У меня есть обязательства перед моим учеником.
– Джованни предаст тебя. Разве он уже не связал тебя обещанием проститься с ним перед отъездом? – Бруно кивнул. – Это ловушка. Мочениго не такой, как ты, он нанял тебя отнюдь не для возможности изучать твои труды, а лишь для своих корыстных целей. Он думал, ты научишь его управлять миром и людьми. Хотя бы не говори с ним о своем знании. Прошу тебя! Бога ради, он думает, что ты не хочешь делиться с ним секретом превращения любого вещества в золото! Истина им чужда, они ее не поймут. Тебя уже не раз обвиняли в ереси. Их терпение вот-вот лопнет. Если ты не прекратишь рассказывать, тебя постигнет участь мученика.
– …Раз ты уже убил кого-то, значит, лопнуло, – чуть помолчав, ответил итальянец.
– Тот человек не был из Инквизиции, Джордано. Его подослал даже не Рим, жаждущий твоей крови.
– А кем же он был?
– Не имеет значения, – ушел от ответа Сет, явно не желая рассказывать подробности. – Он мертв. Однако на его место придут другие.
– Знаешь, если бы не та наша встреча во Франции, я бы никогда не обрел истины. Ты помог мне увидеть сокрытое. Я благодарен тебе, но, пожалуйста, друг Сет, не уговаривай меня молчать об этом. Впервые за долгое время я вижу мир таким, какой он есть, я понимаю его процессы, его суть. Я хочу делиться этим.
– Значит, твоим убийцей стал я, – опустил голову Фэро.
– Ты помог мне проснуться, а я в ответ указал путь к реликвии.
– Мы так и не нашли ее, – покачал головой Сет. – Видимо, не пришло еще ее время.
– Оно придет, друг мой. Пока же я не уеду из Италии. Я останусь. – …Знаю, – отвернулся Фэро, закрыв глаза и вспомнив последний разговор с каирским прорицателем.
– Меня всё равно не воспринимают всерьез, – развел Джордано руками, натянуто улыбаясь сквозь грусть. – Я для них сказочник, для некоторых безбожник. Они не в силах понять, что знание не отрицает Всевышнего. – Джордано шумно и тяжело вздохнул. – Им будет крайне трудно обвинить меня. Тебе ли не знать, друг Сет? Не смогли тогда и сейчас не смогут.
– Ты не меньше меня знаком с их методами. Друг мой, ты и вправду думаешь, что твоя книга о возможном новом папе дарует тебе прощение церкви и свободу? Что, если твои надежды не оправдаются?
– Каждый, возле кого стоит вооруженная богиня мудрости, не должен считать себя беззащитным, Сет, если речь идет о том, чтобы мудростью и терпением победить то, что посылает мне судьба, – задумчиво произнес итальянец.
– Думаю, не важно, кто сидит на троне, от тебя всё равно потребуют отказаться от твоих убеждений.
– Я от своих слов не отрекусь и от истины не откажусь. Если хотя бы одна душа задумается о моих словах, значит, я уже прожил жизнь не зря.
– Не время еще для Новой философии, мир не поймет, и мы потеряем тебя навсегда!
