– Вань, – шикнул на него Глеб, – не наглей.
– Ни одна из моих сестер не хотела бы быть на моем месте, но они благодарны мне за мою жертву.
– …То есть ты любишь убивать, а они нет? – Громов отчего-то не мог сдержаться, это были вопросы, идущие не от него. Их будто задавали те голоса, чьих слов он не мог разобрать.
– Хм, ты прав, Глеб. У него действительно было видение, – посмотрев на Силова, сказала женщина и снова перевела взгляд на Громова. – И, кажется, я догадываюсь, кому он сейчас внимает…
Глеб заметил, как изменилось настроение Кайи. Отчего-то она на некоторое время не испытывала добрых чувств к парню, он словно стал для нее кем-то плохим.
– Тебе, – Силову показалось, что она чуть было не назвала его чужим именем, – никогда не понять, что, исполняя свой долг перед семьей, я служу ее идеям и целям, определенным еще четыре тысячи лет назад. У нас свой путь и свое предназначение, далекие от твоего понимания. Всегда были далеки от тебя. – В голосе египтянки Глеб ощущал злость и холод, которым отдавал ее взгляд. – Трое из поколения всегда жертвуют свою обычную жизнь на служение целям семьи. И это честь, которую ты никогда не мог понять, да? – Она встала с места, поворачиваясь лицом к студенту. – Куда тебе понять это?.. – Она чуть наклонилась, чтобы заглянуть ему в глаза, словно желая там разглядеть что-то или кого-то. – Тебе, боящемуся подать милостыню незнакомцу и мучающемуся угрызениями совести за украденную конфетку у приятеля в детском саду… У твоей семьи в жизни никогда не было цели и смысла, а когда появилась возможность заиметь всё и сразу, ты бежишь, поджав хвост, размышляя о том, а не сбежать ли тебе, а не врут ли тебе. Потом же ты позволяешь себе судить других… Прислушайся к совету Менеса, Иван, а не к голосам прошлого.
– А если они говорят правду? – возразил тот.
– Правду? – удивленно вскинула брови египтянка, ухмыльнувшись. – Правда сейчас вокруг тебя. Оглянись, – развела она руками. – Источник, тебя зовущий, – это правда. Этот камень, – она показала черный камень, висевший на ее шее, – указывающий на тебя, – правда. А то, что ты слышишь, лишь дела давно минувших дней.
– Разве не ты говорила, что я всё вспомню? А твой дядя даже ждал этого.
– Ты вспомнишь вне зависимости от моего желания. – Кайя отступила к двери. – Но смысла в этих воспоминаниях не будет. Правду говорит лишь Источник, и ты его отчетливо слышишь. Вот и слушай планету, наставляющую тебя, а не голоса из прошлого.
– Ты боишься, что я что-то вспомню? – нахмурился Иван.
– Я не боюсь, это ты испугаешься, – покачала женщина головой. – Испугаешься и ничего не поймешь, но сделаешь глупые выводы, которые приведут к последствиям.
– К каким?
– Не знаю, на что способна твоя глупость и твой страх, – пожала она плечами. – Даю тебе совет: не слушай воспоминания, не обращай на них внимания, сосредоточься на Источнике. Тебе еще к нему пробиваться через тернии.
– Уф, – Громов вытер лоб рукой, – ты теперь меня заинтриговала. Что же там такое-то? Может, сама расскажешь?
Глеб, прищурившись, рассматривал Ивана. Что-то в нем вдруг его насторожило.
– Пойду проветрюсь. Душно что-то. – Громов спешно вышел из купе. Ему и правда стало очень жарко.
– Что это было? – спросил Силов, посмотрев на Кайю, наблюдавшую за Иваном, медленно идущим по узкому коридору. – Я думал, ты его вот-вот убьешь к чертям.
– Просто он напомнил мне того, кем был когда-то.
– Я думал, твой учитель был тебе дорог. Анхамон этот. Разве нет? – …Нет, – прошептала Кайя, садясь напротив Глеба. – Во всяком случае, не все его сущности, а с единственной третьей мне довелось пообщаться лишь в самом конце.
– Что там случилось двадцать с лишним лет назад? Почему не довели мужичка в водичке поплескаться?
– Источник еще спал.
– Тогда зачем вы к нему ходили?
Фэро молчала, уставившись в пол.
– Каким-то образом он звал Анхамона, и нам пришлось идти. Пускай и к алым его водам.
– Но что-то пошло не так?
– Можно и так сказать, – кивнула египтянка. – Дошли до входа в Источник… Там всё и закончилось.
Силов молча смотрел на нее и терпеливо ждал продолжения, хотя не очень понял, о каком Горизонте шла речь.
– Подоспели враги, и началась мини-бойня, в которой Анхамон и погиб, а с ним и предводитель врагов, – продолжила Кайя.
– Героическая смерть?
Фэро презрительно фыркнула: – Пф-ф, героизма там не было.
– Что будет, если он вспомнит? Чего ты опасаешься?
– Ничего не будет, – покачала она головой. – Попытается убежать, закатит истерику, решит, что враг – это я. Может сдаться Хранителям, полагая, что они защитят. – Она поймала себя на том, что давно так легко не открывала своих сомнений кому-либо, тем более чужаку.
– Кайя… – Глеб позволил себе взять ее за руку и в глубине души не хотел, чтобы она ее отдернула. – Он там не героем умер, а был убит? Так?
Фэро с удивлением посмотрела на руку Глеба, сжимающую ее кисть.
– Его убила ты? – спросил он, понизив голос до шепота и приблизившись к лицу египтянки.
Она какое-то время молчала.
– …Какое это имеет значение, я… или нет. Суть в том, что Анхамона убили. Как ты догадался?
– Я хороший психолог, – улыбнулся Силов. – Да и не маленький мальчик, чай. За что убили-то?
– …Долгая история.
– У тебя все истории не короткие, – снова улыбнулся Силов, вдохнув аромат, исходивший от ее волос, потом отпустил ее руку и неспешно вернулся на свое место. – Менес об этом не знает?
– Знает.
– Почему тогда он был так дружелюбен с ним, будто старый знакомый?
– Они дружили. С одной из его сущностей…
– Ничего… Мы справимся, – сказал Глеб, шумно вздохнув. – По-другому и быть не может.
– Почему ты веришь мне?
– Потому что хочу так, – пожал мужчина плечами, отворачиваясь к окну. – Да и потом, отец учил меня не судить чужое прошлое, потому что мы никогда не знаем своего будущего. Ну, или мы с тобой с одной планеты, и я не могу не верить родственной душе.
Фэро улыбнулась одними губами и посмотрела на Глеба с теплотой, но в то же время с грустью.
Спустя некоторое время Иван вернулся в купе. Он чувствовал себя гораздо лучше и бодрее. Мысли и эмоции голосов, которые он слышал, отступили и даже стихли.
– Ох! У меня от всех этих историй голова кругом, – поделился он, садясь рядом с дверью на полку Силова. – Наверное, надо бы нам пойти и поесть! Как вам такое предложение? Чего ты так на меня смотришь? – удивился Громов, отметив пристальный взгляд Глеба.
– Да ничего, просто у тебя настроение меняется, как у девочки в известный период.
