Пленных увели, подталкивая копьями, и Арья увидела, что Кролик тоже вылез наружу, щурясь на свет. Если бы он ее хватился, то поднял бы крик и пригрозил бы спустить с нее шкуру, но Арья его не боялась. Это не Виз. Он вечно грозится спустить с кого-нибудь шкуру, но никого ни разу даже не ударил. И все же незачем показываться ему на глаза. Она оглянулась. Волов распрягали, телеги разгружали, Бравые Ребята требовали выпивку, зеваки толпились вокруг клетки с медведем. В суматохе нетрудно было ускользнуть незамеченной. Арья вернулась той же дорогой, что пришла, пока никто ее не заметил и не заставил работать.
Вдали от ворот и конюшен большой замок казался пустынным. Шум позади затихал. Ветер свистал и выл, проходя сквозь трещины в башне Плача. Листья в богороще начали опадать — они носились по дворам, между пустыми зданиями, тихо шурша по камням. Теперь, когда Харренхолл снова опустел, со звуками стали происходить странные вещи. Порой камни словно впитывали всякий шум, окутывая дворы покровом тишины. Порой в замке оживало эхо — за каждым твоим шагом следовала призрачная армия, каждый далекий голос сопровождался призрачным хором. Эти игры звука относились к тому, что пугало Пирожка, но не Арью.
Тихая как тень, она прошмыгнула через средний двор, обошла башню Страха и миновала пустой охотничий вольер, где, как говорили, бьют призрачными крыльями духи мертвых соколов. Она могла ходить, где ей вздумается. В гарнизоне осталось не больше ста человек — их в Харренхолле и видно-то не было. Зал Тысячи Очагов заперли вместе с множеством более мелких зданий, куда входила и башня Плача. Сир Амори занял покои кастеляна в Королевском Костре, не менее просторные, чем у самого лорда, и Арья с прочими слугами перешла в подвал под его башней, чтобы быть под рукой. При лорде Тайвине латники вечно спрашивали, куда ты идешь, — но когда на тысячу дверей осталось сто стражников, никто особенно не заботился, кто где находится.
Проходя мимо оружейни, Арья услышала стук молотка. В высоких окнах светилось рыжее зарево. Арья взобралась на крышу и заглянула вниз. Джендри ковал панцирь. Когда он работал, для него ничего не существовало, кроме металла, мехов и огня. Молот казался продолжением его руки. Арья видела, как играют мускулы у него на груди, слышала, как поет сталь под его ударами. «Он сильный», — подумала она. Когда он, взяв длинные клещи, погрузил панцирь в желоб с водой, она проскользнула в окно и спрыгнула на пол рядом с ним.
Он как будто не удивился, увидев ее.
— Тебе давно спать пора. — Панцирь в холодной воде зашипел, как кот. — Что это там за шум?
— Варго Хоут вернулся с пленными, я видела их эмблемы. Среди них Гловер из Темнолесья, вассал моего отца. Другие почти все тоже наши. — Арья вдруг поняла, почему ноги привели ее сюда. — Ты мне поможешь освободить их.
— Это каким же манером? — засмеялся Джендри.
— Сир Амори отправил их в темницу под Вдовьей башней — это один большой подвал. Ты мог бы выбить дверь своим молотом…
— А стража будет смотреть и биться об заклад, с какого удара я ее высажу?
Арья прикусила губу:
— Часовых придется убить.
— Как?
— Может, их будет не так много.
— Для нас с тобой и двое уж чересчур. Ты так ничему и не научилась в той деревне, что ли? Сунься только — и Варго Хоут отрубит тебе руки и ноги, как у него заведено. — Джендри снова взял клещи.
— Ты просто боишься.
— Отвяжись.
— Джендри, северян целая сотня. А может, и больше — я сбилась со счета. Столько же, сколько у сира Амори, не считая, правда, Кровавых Скоморохов. Лишь бы освободить их — а там мы захватим замок и убежим.
— Освободить ты их не сможешь, как не смогла спасти Ломми. — Джендри поворачивал панцирь клещами, осматривая его. — А если мы даже убежим, куда нам податься?
— В Винтерфелл. Я расскажу матери, как ты мне помог, и ты сможешь остаться…
— С разрешения миледи? Чтобы я подковывал лошадей для тебя и ковал мечи для твоих лордов-братцев?
Временами он просто злил ее.
— Перестань!
— На кой мне рисковать своими ногами, чтобы потеть в Винтерфелле вместо Харренхолла? Знаешь старого Бена Чернопалого? Он попал сюда еще мальчишкой. Работал на леди Уэнт, и на ее отца, и даже на лорда Лотстона, который владел Харенхоллом до Уэнтов. Теперь он работает на лорда Тайвина, и знаешь, что он говорит? Меч — это меч, шлем — это шлем, и если ты сунешься в огонь, то обожжешься, кому бы ты ни служил. А Люкан — неплохой хозяин. Я хочу остаться тут.
— Чтобы попасть в руки королевы? Небось за Беном Чернопалым она золотых плащей не посылала!
— Может, им вовсе не я был нужен.
— Прекрасно знаешь, что ты. Ты какая-то важная персона.
— Я кузнечный подмастерье и когда-нибудь стану мастером-оружейником… если не стану бегать, не лишусь ног и не дам себя убить. — Он отвернулся, взял молот и начал ковать.
Руки Арьи от бессилия сжались в кулаки.
— К очередному шлему можешь приделать ослиные уши вместо бычьих рогов! — выкрикнула она и убежала — иначе она накинулась бы на него и стала колотить. Хотя он, наверное, даже не почувствовал бы. Вот узнают, кто он такой, и отрубят ему его ослиную башку — тогда он пожалеет, что не помог ей. Без него даже лучше. Это из-за него ее схватили в деревне.
Вспомнив о деревне, она вспомнила дорогу, сарай и Щекотуна. Мальчика, которому разбили лицо палицей, глупого старого «мы-за-Джоффри», Ломми Зеленые Руки. «Сперва я стала овцой, потом мышью. Только и могу, что прятаться. Но нет, теперь я опять изменилась». Арья попыталась вспомнить, когда же мужество вернулось к ней. «Это Якен сделал меня храброй. Он превратил меня из мыши в призрак».
Она избегала лоратийца со дня смерти Виза. С Чизвиком все было просто — столкнуть человека со стены всякий может, но Виз растил свою противную суку со щенячьего возраста, и только колдовством можно было натравить собаку на него. Йорен нашел Якена в каменном мешке вместе с Роржем и Кусакой. Якен сделал что-то ужасное, и Йорен знал об этом, потому и держал его в цепях. А если лоратиец колдун, то, возможно, Рорж и Кусака — вовсе не люди, а демоны, вызванные им из преисподней.
Якен все еще должен ей одну смерть. В сказках старой Нэн человеку, которому грамкин предлагает исполнить три желания, следовало быть особенно осторожным с третьим, потому что оно последнее. «Чизвик и Виз были мелкой сошкой. Последняя смерть должна быть весомой», — говорила себе Арья каждую ночь, прежде чем прочесть свою молитву. Но в этом ли истинная причина ее колебаний? Пока она способна убивать одним своим шепотом, она может никого не бояться… но когда последнее желание исполнится, она снова станет мышью.
Кролик проснулся, и она не посмела вернуться к себе в постель. Не зная, где бы еще укрыться, она отправилась в богорощу. Ей нравился резкий запах сосен и страж-деревьев, ощущение травы и земли под ногами, шелест ветра в листве. По роще протекал тихий ручеек, уходя потом в землю.
