Отец так и предполагал. Тирион свернул в трубочку карту Старка.
— Эти условия нам не подходят.
— Быть может, вы согласитесь хотя бы обменять девочек Старков на Тиона и Виллема? — жалобно спросил сир Клеос. Тион Фрей был его младшим братом.
— Нет, — мягко сказал Тирион, — но мы предложим им собственные условия обмена. Я должен посовещаться с Серсеей и Малым Советом. Мы выработаем условия и пошлем тебя с ними в Риверран.
Клеоса это явно не обрадовало.
— Не думаю, милорд, что Робб Старк согласится. Мира хочет леди Кейтилин, а не он.
— Леди Кейтилин хочет вернуть своих дочерей. — Тирион сполз со скамьи, держа в руке письмо. — Сир Джаселин позаботится о том, чтобы тебя обогрели и накормили. Судя по твоему виду, тебе надо хорошенько выспаться, кузен. Я пошлю за тобой, когда что-нибудь станет известно.
Сир Джаселин со стены наблюдал, как упражняются внизу несколько сотен новобранцев. При том количестве беженцев, что наводняло Королевскую Гавань, не было недостатка в мужчинах, готовых вступить в городскую стражу за кормежку и соломенный тюфяк, но Тирион не питал иллюзий относительно того, как проявит себя это оборванное воинство в случае боя.
— Вы хорошо сделали, что послали за мной, — сказал он. — Оставляю сира Клеоса на ваше попечение. Окажите ему самый внимательный прием.
— А его эскорт? — спросил начальник стражи.
— Накормите их, дайте чистую одежду и найдите мейстера, чтобы позаботился о раненых. Но в город чтобы носа не совали — ясно? Незачем Роббу Старку знать, как обстоят дела в Королевской Гавани.
— Предельно ясно, милорд.
— И еще одно. Алхимики пришлют ко всем воротам большое количество глиняных горшков. Используйте их для обучения людей, которые будут состоять при огнеметах. Наполните горшки зеленой краской, и пусть учатся заряжать и стрелять. Всякого, кто прольет краску, следует заменить. Когда они набьют руку с краской, переходите на лампадное масло — пусть зажигают сосуды и стреляют горящими. Когда они выучатся делать это, не обжигаясь, то и с диким огнем смогут справиться.
Сир Джаселин почесал щеку железной рукой.
— Умно придумано. Только не по вкусу мне это алхимическое дерьмо.
— Мне тоже, но приходится пользоваться тем, что дают.
В носилках Тирион задернул занавески и оперся локтем о подушку. Серсея будет недовольна тем, что он перехватил письмо Старка, но отец послал его сюда управлять, а не ублажать Серсею.
Тирион полагал, что Робб Старк дал им просто золотой случай. Пусть себе сидит в Риверране, мечтая о легком мире. Тирион в ответ предложит свои условия, дав Королю Севера ровно столько, чтобы тот не терял надежды. Пусть сир Клеос таскает свой фреевский костяк взад-вперед со взаимными предложениями и возражениями. А их кузен сир Стаффорд тем временем обучит и вооружит свое новое войско, которое собрал в Бобровом Утесе. Как только он будет готов, они с лордом Тайвином выступят с двух сторон и раздавят, как тисками, Талли и Старков.
Если бы братья Роберта были столь же сговорчивы. Ренли Баратеон, двигаясь медленно, как ледник, все же ползет на северо-восток со своим огромным южным войском, и Тирион еженощно опасается, что его разбудят известием, что лорд Станнис со своим флотом поднимается по Черноводной. Дикого огня, по всему, у них будет достаточно, но все же…
Шум на улице прервал его мысли, и Тирион осторожно выглянул в щелку. Они проезжали Сапожную площадь, где под кожаными навесами собралась изрядная толпа, чтобы послушать какого-то пророка. Балахон из некрашеной шерсти, подпоясанный веревкой, выдавал в нем нищенствующего брата.
— Мерзость и разврат! — пронзительно возглашал он. — Вот он, знак! Вот она, кара, ниспосланная Отцом! — Он показал на размытую красную черту кометы. Далекий замок на холме Эйегона был виден прямо у него за спиной, и комета зловеще висела над его башнями. «Он хорошо выбрал свою сцену», — подумал Тирион. — Мы раздулись и распухли от скверны. Брат совокупляется с сестрой на ложе королей, и плод их греха пляшет во дворце под дудку уродливого маленького демона. Благородные леди предаются похоти с дураками и рождают чудовищ! Даже верховный септон забыл своих богов! Он купается в душистой воде и лакомится жаворонками и миногами, когда его паства голодает! Гордыня торжествует над молитвой, нашими замками правят мерзкие твари, и золото ставится превыше всего… но больше этому не бывать! Гнилое лето кончилось, и король-распутник мертв! Когда вепрь вспорол ему брюхо, смрад поднялся до небес, и тысяча змей выползла из него, шипя и жаля. — Пророк снова указал костлявым пальцем на комету и замок. — Вот она, Вестница! Очиститесь, вопиют боги, не то мы сами очистим вас! Омойтесь вином добродетели, иначе вас омоет огонь! Огонь!
— Огонь! — подхватили другие голоса, но ругань и свист заглушили их.
Это утешило Тириона. Он дал команду двигаться дальше. Обгорелые врезались в толпу, расчищая дорогу, и носилки закачались, как корабль на волнах. Уродливый маленький демон — подумать только! А вот насчет верховного септона негодяй прав. Как это выразился о нем Лунатик? «Благочестивый муж, столь почитающий Семерых, что ест за всех разом, когда садится за стол». Тирион улыбнулся, вспомнив шутку дурака.
До Красного Замка они, к его удовольствию, добрались без дальнейших происшествий. Тирион поднялся к себе гораздо более обнадеженный, чем на рассвете. «Время — вот все, что мне нужно, время, чтобы собрать все куски в одно целое. Когда цепь будет готова…»
Он открыл дверь в свою горницу, и Серсея обернулась к нему от окна, колыхнув юбками.
— Как ты смеешь пренебрегать моим зовом?
— Кто впустил тебя в мою башню?
— Твою башню? Это королевский замок моего сына.
— Да, я слышал. — Ее вторжение отнюдь не обрадовало Тириона. Кравн еще получит свое — сегодня стражу несли его Лунные Братья. — Я как раз собирался прийти к тебе сам.
— Неужели!
Он закрыл за собой дверь.
— Ты сомневаешься во мне?
— Всегда — и у меня есть на то причины.
— Мне больно это слышать. — Он направился к буфету за вином — от разговоров с Серсеей у него каждый раз появлялась жажда. — Никакой вины за собой я не знаю.
— Какой же ты мерзкий гаденыш. Мирцелла — моя единственная дочь. И ты воображаешь, что я позволю продать ее, будто мешок овса?
«Мирцелла, — подумал он. — Итак, яичко проклюнулось. Посмотрим, какого цвета птенчик».
— Отчего же непременно мешок овса? Мирцелла — принцесса, следовательно, можно сказать, рождена для такой судьбы. Или ты собираешься выдать ее за Томмена?
Она размахнулась, выбив чашу у него из рук и расплескав вино по полу.
— Язык бы тебе вырвать за такие слова, хоть ты мне и брат. Регент при Джоффри я, а не ты, и я не позволю, чтобы Мирцеллу отправили дорнийцу таким же манером, как меня когда-то отправили Роберту Баратеону.
