– Не могли бы вы меня выпустить? – сказала она.
Грайнер открыл дверь, доктор, которая показалась ему относительно молодой, но, возможно, она была интерном, вышла. Ему показалось знакомым лицо. Он, должно быть, встречал ее когда-то на вокзале.
– Я не знал, что кто-то есть внутри. – Грайнер взглянул на женщину, слегка смутившись. На ней были очки, белый халат и стетоскоп на шее, как у большинства врачей. Спортивная обувь была великовата для женщины.
– Ваш коллега впустил меня. Разве он не сказал вам?
Грайнер покачал головой и заглянул в комнату.
– Вы хотите оставить дверь открытой? – пробормотала доктор. – Это закрытое отделение. Почему, вы думаете, оно так называется?
Грайнер поспешил закрыть дверь. Еще не хватало, чтобы врач пожаловалась на него.
– Я дала ей успокоительное средство. – Доктор кивнула в сторону двери. – Она спит. Никто не должен будить ее в течение следующих двух часов.
Даже не дожидаясь кивка Грайнера, доктор устремилась прочь, подала фельдшеру, дежурившему у дверей, знак и покинула отделение через укрепленную дверь.
Через глазок Грайнер увидел, что Лара Эверс лежала в постели. Он сел на пластиковый стул и снова попытался завладеть нитями управления своим сном.
– Ты не контролировал вчера такого-то?
Правильно, это был вопрос, который привел бы к краху Кройтнера. Грайнер задал бы его с лукавой иронией. Или нет – с искренним изумлением. Так было бы лучше. Удивленно и озабоченно он задает вопрос. И самодовольное глупое лицо Кройтнера красиво и медленно…
Глава 20
– Это просто невозможно! – Выражение лица Тишлера стало растерянным после того, как Валльнер объявил о побеге Лары Эверс. – Что, ее не охраняют?
– Кто сбежал? – Кройтнер показался в дверях.
– Лара Эверс. – Валльнер помахал Кройтнеру. – Ты был у нее?
– Да, как раз иду из больницы, дай, подумал, загляну. Я надеюсь, с Грайнером ничего не случилось. Он получил какие-нибудь травмы?
– Насколько я знаю, нет. А почему Грайнер?…
– Он должен был ее охранять. – Кройтнер покачал головой, как бы отгоняя неуместные мысли. – Как это? Окна зарешечены, и дверь не открывается изнутри. Как можно убежать?
– Это меня тоже заинтересовало. – Тишлер оглядел комнату. – Где этот полицейский?
Валльнер возглавлял криминальную полицию Мисбаха, но начальником всей полиции был главный комиссар Дитер Хёнбихлер. В его кабинете теперь собрались Грайнер, Валльнер, Тишлер, Зеннляйтнер и Кройтнер, который навестил Лару Эверс незадолго до побега.
– Теперь успокойся и расскажи все с самого начала и по порядку.
Призывы Хёнбихлера были совершенно уместны, потому что Грайнер выглядел потрясенным. Побег вверенной ему преступницы дался ему тяжело.
– Я принял вахту у Зеннляйтнера. И… никаких особых происшествий не было. По крайней мере, он не сказал мне ни о чем подобном.
Хёнбихлер посмотрел на Зеннляйтнера. Тот покачал головой.
– И он не предупредил меня, что в комнате была врач. Я этого просто не знал.
Еще один взгляд на Зеннляйтнера.
– Там не было врача.
– Но я ее видел.
– Стоп, стоп, стоп! – вмешался Хёнбихлер. – Давай по порядку. Ты, стало быть, сел рядом с дверью палаты. Ты заглянул в палату?
– Да. Через глазок. Госпожа Эверс сидела на кровати. Затем я сел на стул. И через несколько минут раздался стук, и это была врач, которая хотела, чтобы я позволил ей выйти.
– У них есть ключи, – сказал Зеннляйтнер. – Они могут сами выходить.
– Я… я подумал, может, она забыла ключ. Может же такое случиться?
– Значит, ты позволил врачу выйти из комнаты, а потом?
– Потом она ушла.
– Ты знал этого врача?
– Нет, по имени нет. Но мне было знакомо лицо. Раньше я видел ее на вокзале.
– Ты убедился, что задержанная все еще оставалась в палате?
– Да.
– Как?
– Я посмотрел в глазок. Она лежала в кровати. Ну, так это выглядело. Я не пошел туда, потому что врач сказала, что госпожа Эверс спит и ее нельзя тревожить.
– Но она не спала?
– Нет. В постели… стало быть была не госпожа Эверс. Одеяло было сложено, и через глазок казалось, что кто-то есть в постели.
– Как выглядела доктор? – спросил Кройтнер.
– Метр шестьдесят пять, белокурая, в очках… – Он задумался. – Под тридцать. Нет, двадцать пять… или даже моложе.
– Так выглядит Эверс. Кроме очков.
– Это была врач! С такой штукой, чтобы слушать.
– Стетоскоп?
– Да. Это была врач. Точно-точно.
Хёнбихлер посмотрел на Грайнера с сочувствием.
– В отделении две женщины-врача, сказали нам. Одна седая, пятидесяти шести лет, другая брюнетка.
– Значит, она из другого отделения.
– Тобиас… – выражение Хёнбихлера теперь было отеческим, – доктор, которого ты выпустил, это была Эверс.
Стремление защитить себя заставило Грайнера открыть рот и совершить механические движения нижней челюстью, но ни слова произнести не удалось. Ему просто нечего было сказать в свою защиту. Грайнера провели, как салагу.
– Вот почему лицо врача показалось тебе знакомым, – завершил Хёнбихлер казнь Грайнера и вздохнул. Грайнер обреченно молчал. Хёнбихлер повернулся к Кройтнеру: – Ты разговаривал с ней раньше. Что-нибудь заметил?
– Эверс сказала, что признание было липовым, и запаниковала.
– Да, такое часто случается, лучше бы она держала рот на замке, – прокомментировал Тишлер. – Но признание сделано.
– Я не думаю, что убила она.
Тишлер посмотрел на Кройтнера.
– На чем основано ваше мнение?
– Я редко ошибаюсь.
– Тогда, возможно, вы должны стать судьей. Вы заметили что-нибудь помимо признания госпожи Эверс в невиновности во время вашего посещения?
Кройтнер сконцентрировался, как будто напряженно восстанавливал картину увиденного.
– На столе лежали очки для чтения. – Он проговорил фразу в пространство, затем скосился на Грайнера.
– Проклятье, очки! У нее есть очки для чтения. Меня это удивило, потому что она такая молодая. Она обычно не носит… – Фраза оборвалась, и Грайнер покачал головой, сокрушаясь из-за собственной глупости.
– В самом деле, – произнес Хёнбихлер несколько ворчливо. – По крайней мере, ты заметил.
– Дурацкая ситуация. Кто помог ей переодеться во врача? Как она смогла получить все вещи?
